Владимир Поселягин - Отрок

– Не совсем так. Моё настоящее имя – Максим Ларин. Может, вы слышали обо мне?

Беляев выпучил глаза, но, надо сказать, быстро пришёл в себя и крепко тряхнул мою руку. Презрения, как от некоторых офицеров, я в нём не заметил.

– Батенька, я много что о вас слышал. О тысячах замученных младенцах тоже. Это из английских газет. Кроме презрения такие заметки ничего не вызывают. Японцы их тоже ругают, как не стыдно писать такую ложь?!. С чем пришли?

– Освободить, дать оружие и возможность воевать дальше. Такой ответ вас устроит? – спросил я, устраиваясь в небольшом плетёном кресле напротив бывшего капитана «Корейца».

– Заинтересовали, – кивнул тот, с любопытством изучая меня. – Однако боюсь, все господа офицеры вынуждены будут отказаться от вашего предложения. Впрочем, не смогу его принять и я.

На мои удивлённо поднятые брови он поспешил развеять недоразумение:

– Вы слышали о согласии отказаться воевать с японцами?

– Да. Насколько я понимаю, вы его не подписали.

– В формулировках было указано не только о войне, что сейчас идёт, те, кто подписал, никогда воевать с Японией не смогут, даже если позже будет ещё одна. Естественно, я на такое пойти не могу, как и офицеры с «Варяга», с которыми я оказался здесь. Мы отказались подписывать эти соглашения и были помещены в этот лагерь для военнопленных, всё хорошо, но, чтобы получить разрешение посещать город, мы должны были дать слово офицера, что не попытаемся бежать. Это не затрагивало моих принципов, и я дал его, как и другие офицеры. Нашу честь это также не затрагивало. В противоположном случае нас бы отправили в охраняемую зону, отдельно от матросов, но всё равно приятного мало. Как видите, бежать мы просто не можем.

– А офицеры с унтер-офицерами?

– Вот с них таких клятв не брали, насколько я в курсе. Если вам нужны опытные моряки, дерзайте… Хм, кстати, среди матросов находится старший механик с «Сунгари». Сейчас военное время, и он, кажется, прапорщик по адмиралтейству, только призвать его не успели. Практически офицер.

– Не такие и опытные ваши моряки. Палили в Чемульпо в белый свет как в копеечку. Но вы правы, даже такие моряки мне нужны. Насчёт стармеха подумаю, пригодится. Кстати, а как вы здесь оказались, вы же на стационаре французов должны были быть?

– Руднев попросил прибыть. Едва успел подняться на борт «Телбота», как этот взрыв, выход и таран японского транспорта. Вот так я и оказался в плену. Сам Руднев дал согласие больше не воевать и с частью матросов и офицеров отбыл на родину. Я его не осуждаю.

– Хорошо. Какой состав в плену? Команда только с «Варяга»?

– Нет, там мешанина. Большая часть, конечно, команда с «Варяга», но есть и с «Корейца», несколько человек с парохода «Сунгари» и даже с десяток казаков с «Сунгари». Я так понимаю, вам нужно встретиться с кем-то из унтер-офицеров?

– Желательно.

– Вызвать к себе никого не смогу, с нашей встречей это может выглядеть подозрительно, однако, насколько я в курсе, пленные занимаются поделками, и унтеры, которые имеют некоторую свободу, носят их на продажу в город. Кондуктор Жлобин, с «Корейца», очень яростно был против плена и требовал продолжать воевать с японцами. Если кто и будет безоговорочно на вашей стороне, так это он. Брата потерял в бою. В лагере он числится буйным, но иногда в город его выпускают. Под честное слово.

– Детский сад… Ясно. Благодарю.

Мы ещё долго обсуждали перипетии боя у Чемульпо, по том я рассказал свою эпопею и, чтобы не вызывать подозрений, и так полтора часа общаемся, покинул домик Беляева, направившись к коляске. Тот перед уходом пожелал нам удачи. Грустный такой стоял.

Описание Жлобина у меня было, так что определиться, кто он, труда не составит.

Когда я добрался до своего судна, уже вечерело. Так что, разогрев блюдо, приготовленное на обед, поел и стал составлять план. Кстати, очень интересный вырисовывался, сам от себя не ожидал. Если в лагере действительно есть казаки, то их вполне можно задействовать, только нужно выяснить уровень их умений. Насколько я успел убедиться, казак казаку рознь.

Как только коляска остановилась, я лично открыл дверцу, не боясь запачкать свои белоснежные перчатки офицера военно-морского флота Японии, и, придерживая саблю, ступил на укатанную гальку подъездного гостевого дворика довольно большой больницы, недавно превращённой в военный госпиталь.

Подбежавший прислужник, встречающий посетителей, желающих навестить больных, озадаченно замер. Явно европейское лицо, а форма офицера флота Японии. Однако, будучи вышколенным, тут же низко поклонился.

– Передайте господину адмиралу Того Хэйхатиро, что его желает видеть британский подданный Уильям Черчилль, который, как и многие его соотечественники, вступили добровольцами во флот его императорского величества. Передайте, что лейтенант Черчилль желает встречи с адмиралом, чтобы обсудить частые поражения японского флота.

Говорил я на японском языке с сильным акцентом. Прислужник, ещё раз низко поклонившись, заспешил в один из корпусов госпиталя, отданного флоту. По больничному парку с лужайками, постриженными в английском стиле, прогуливались ходячие больные под присмотром медперсонала, среди которого без особого удивления я заметил женщин. А среди врачей мелькали и европейские лица, как мне кажется.

Пока я любовался с холма великолепным видом на Тихий океан, появился адмирал, опираясь на трость и сильно припадая на правую ногу. Того осмотрел меня пронзительным взглядом и что-то сказал прислужнику. Тот, подбежав, пригласил следовать за собой, не за адмиралом, который скрылся в здании. Пришлось обходить этот корпус. Когда мы это сделали, адмирал как раз устраивался в небольшой беседке, где стоял столик с фруктами. На плечи Того была накинута тёплая куртка. Медсестра, суетившаяся вокруг него, посмотрев в нашу сторону, гордо удалилась.

– Адмирал. – Подойдя, я вежливо склонил голову, в моём тоне отчётливо было слышно уважение. Да и акцента уже не было, я успел так отшлифовать свою речь, что от коренного жителя острова не отличить.

Тот с некоторым удивлением посмотрел на меня. Когда я говорил о себе прислужнику, поясняя, для чего прибыл, в моём тоне был фунт презрения к желтолицым макам, что тот просто не мог не передать Того, но я и делал это для того, чтобы он согласился на встречу. Как я узнал, адмирал был не особо склонен к праздным встречам.

– Лейтенант, зачем вы хотели со мной встретиться? И что это за добровольцы? О советниках в курсе, но о добровольцах слышу в первый раз, – поинтересовался он на вполне неплохом английском языке.

– Пришлось выдумать, чтобы найти предлог встретиться с вами, – сказал я на английском, бросая перчатки на стол и усаживаясь напротив, и перешёл на японский язык: – На самом деле мне хотелось посмотреть на того, кто придумал заблокировать порт-артурский фарватер. Вы действительно отличный стратег, всё рассчитали, а ваши моряки довольно неплохо выполнили ваш план. Теперь адмиралу Вирениусу стоит задуматься, идти против вас одному или снизить ход, дожидаясь, пока моряки первой тихоокеанской расчистят фарватер в Порт-Артуре.