Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича. Том первый (СИ)

— Скромненько, но вполне съедобно, — подумал Сергеев. — В армии приходилось питаться и похуже.

Терпеливо дождавшись, когда арестант поест, полицейский предложил Виктору сходить в "кабинет уединения". Таковым оказался чуланчик, больше смахивающий на дачный сортир. Вместо пипифакса для посетителей был приготовлен тазик с водой и мокрой тряпкой.

Оправившись, Виктор вернулся в комнату — камеру, и до обеда никто его больше не беспокоил. А после обеда его снова вызвал к себе полицмейстер. На этот раз Кокошкин был настроен более решительно. Он стал угрожать Сергееву каторгой и сибирскими рудниками, если он не расскажет ему кто он, откуда, и зачем приехал в Петербург. Виктор понял, что у генерала что‑то не срослось, и он сильно нервничает.

В общем, так оно и было. Ротмистр Соколов, с которым он тоже имел беседу, не сказал ему ничего вразумительно, ссылаясь на то, что ему было приказано лично графом Бенкендорфом сопровождать "отставного майора Сергеева", и обеспечивать его безопасность. И не более того. Но это Кокошкин знал и без ротмистра. А самого графа он допросить, естественно, не мог.

К тому же, как доложили полицмейстеру его люди, Бенкендорф в настоящее время безвылазно находится у себя дома и никого не принимает, сказавшись больным. Однако князь Одоевский, приехавший к Бенкендорфу, был принят, и сейчас они вдвоем о чем‑то совещаются.

Кроме того, во дворце были встревожены неожиданным отъездом Государя. Впрочем, император любил такие импровизированные посещения городов Санкт — Петербургской губернии, сваливаясь, как снег на голову, бедным градоначальникам, и устраивая им разнос. Обычно император управлялся со всеми делами в течение суток, но сейчас он что‑то задерживался. Однако поднимать тревогу было еще рано.

А тут этот, "отставной майор", молчит, словно воды в рот набрал. И посматривает на него, не последнее лицо в государстве, как‑то… В общем, словно не генерал, а он — хозяин положения.

Но, несмотря на все угрозы, Сергеев молчал, и Кокошкин, устав кричать на него, махнул рукой, и отправил его снова в комнату — камеру, решив продолжить разговор вечером.

Вечером же произошло то, чего обер — полицмейстер столицы Российской империи никак не ожидал. Во время вечернего допроса, когда Кокошкин, уже не сдерживая себя брызгал слюной и стучал кулаком по столу, требуя от Виктора, чтобы тот, наконец, заговорил, неожиданно дверь в кабинет генерала отворилась, и в нее вошли император Николай I и граф Бенкендорф.

— Добрый вечер, господа, — сказал царь, озирая сие место скорби, — Не ждали?! И чем это вы тут занимаетесь, господин Кокошкин? — Николай грозно взглянул на помертвевшего от страха полицмейстера, способного выдавить в качестве объяснения лишь нечленораздельное блеяние.

Посмотрев с презрением на окончательно униженного и раздавленного чиновника, царь приветливо посмотрел на Сергеева, — Виктор Иванович, — сказал Николай, — вижу, что вы умеете хранить государственные тайны. Прошу вас извинить за то "гостеприимство", которое оказал вам генерал Кокошкин. Поверьте мне, все это произошло без моего ведома. А виновные в столь непочтительном к вам отношении будут строго наказаны. Пойдемте же, господин Сергеев, вас ждут наши общие друзья…

Пусть это будет новым рыцарским орденом…

После победоносного освобождения из застенков петербургской полиции — заодно вызволили из камеры и ротмистра Соколова — все, и бывшие арестанты, и граф Бенкендорф, и сам император, вышли на улицу, где их уже поджидали две кареты из Придворной конюшенной части. Николай, победно посмотрев на всех с высоты своего роста, незаметно для окружающих подмигнул Сергееву, и нахлобучил на голову треуголку с пышным плюмажем.

— Господа, — обратился царь к своим спутникам, — на сегодня, как я полагаю, для всех вас достаточно приключений. Прошу вас всех считать моими гостями, и отправиться со мной в Аничков дворец. Да, ротмистр, — сказал Николай оробевшему Соколову, который старался держаться за спиной Виктора, и помышлявший при первом же удобном случае сбежать, — это касается и вас. Как я понимаю, Виктор Иванович успел вас познакомить с несколько необычными обстоятельствами своего появления здесь.

Когда ротмистр кивнул, император добавил, — Александр Христофорович, вы не будете против, если я заберу этого молодца себе. Я понимаю, что он у вас один из лучших — худшего бы вы для такого важного дела не послали, но уж для меня вы его уступите.

Бенкендорф слегка поморщился, но царю возражать не посмел.

— Кстати, Виктор Иванович, — обратился Николая к Сергееву, — у меня для вас сюрприз. Угадайте, кто примчался выручать вас и готов был сразиться хоть со всеми полицейскими Санкт — Петербурга?

— Неужели Колька?! — изумленно воскликнул Виктор, — он здесь, с вами?

— С нами, с нами, — усмехнулся император, — вон, сидит в карете. С большим трудом нам с графом удалось уговорить остаться, и не заходить в здание. Иначе у господина обер — полицмейстера появилось бы много вакансий в его ведомстве. Да и сама должность обер — полицмейстера, скорее всего, стала бы вакантной. Идите, Виктор Иванович, вон в ту карету, запряженную гнедыми, там ваш витязь сидит, скучает и волнуется.

Потом все расселись в кареты и отправились в Аничков дворец. Немного отдохнув и приведя себя в порядок, все, и царь и граф, и отставной майор, его сын и жандармский ротмистр, уселись за одним столом. После того, как Николай побывал в новом для себя мире, он понял, что в общении с выходцами из будущего и причастным к их великой тайне подданным не обязательно так строго придерживаться дворцового этикета. Во всяком случае, когда рядом с ними нет посторонних.

Стол был скромно сервирован, спиртного, которое император недолюбливал, отсутствовало. Зато в центре стояло блюдо с так любимыми императором солеными огурцами.

— Итак, господа, — начал царь, после того, как сидящие за столом слегка утолили голод, — что мы теперь будем делать? Так получилось, что мы, и еще несколько человек здесь отсутствующих, оказались причастными к великому чуду. Которое может спасти наше Отечество, или, если оно станет известно врагам России, может погубить ее. Поэтому, я прошу всех вас, господа, дать клятву, что без моего согласия вы больше никому и никогда не расскажите о чудо — машине, о том, что произошло в будущем, и вообще, и о всех последующих событиях и словах, которые будут произнесены в кругу ПОСВЯЩЕННЫХ.

Можете считать, что все вы стали рыцарями некоего тайного ордена, служение в котором будет направлено на благо нашей любимой России. Вас, Виктор Иванович, и вас, молодой человек, — Николай строго посмотрел на своего тезку в камуфляжке, — это тоже касается.