Борис Царегородцев - Второй шанс адмирала Бахирева

– Ваше превосходительство, а нам и не надо бегать за ними. Как только контр-адмирал Трухачев войдет в Рижский залив, надо направить «Цесаревича», «Диану» и канонерские лодки к фарватеру, вот там пусть они эти крейсера и караулят, пока мы не сразимся с основными силами их флота, – высказал свое предложение Плен.

– А вы, дорогой Павел Михайлович, не допускаете такой мысли, что если нам вдруг придется отступить к Моонзунду перед германскими линкорами, тогда Трухачев будет отрезан от главных сил и уничтожен.

– Нет, не допускаю. Мы не для того сюда вошли, если бы не надеялись на победу. Предположим, что мы разменяем два своих линкора на три их, но вот остальной их флот должны извести полностью. И если не мы, то немцы его сами уничтожат, если поймут, что им выхода из залива нет, мы их просто не выпустим. Здесь ему негде укрыться, на западном побережье залива нет ни одной бухточки даже для эсминцев, не говоря уж про крейсера.

– Так германский флот может попытаться пробиться через минные заграждения, так как у них тут много тральщиков.

– А если германец вновь надумает прорываться через минные поля, то у нас будет гораздо больше сил, чем до этого у адмирала Трухачева. Я думаю, что с такими силами мы этого не допустим, ну или сумеем задержать их гораздо дольше. К этому моменту уголь на немецких кораблях закончится, его у них и так неполный запас, снарядов тоже. Что тогда остается делать? Вот так и может получиться второй Порт-Артур, только наоборот. Там нас японцы перетопили, а тут немцы должны сами себя уничтожить, предварительно сняв свои экипажи на занятый их войсками западный берег Рижского залива.

– Павел Михайлович! Вы не так меня поняли. Не сюда германский флот будет пробиваться, а отсюда. Вы слышали, что нам только что доложил лейтенант Киреенко. Тут в заливе скопилось много тральщиков, а также сторожевых судов, которые тоже могут превратиться в тральщики. Вот адмирал Шмидт возьмет и пожертвует всеми тральщиками и сторожевыми судами и протралит новый фарватер, если только уже не начал этого делать, и спасет свои крейсера да эсминцы.

– Ваше превосходительство! Михаил Коронатович! Тогда не будем ждать Трухачева, а пойдем на юг и поищем там корабли противника. Навяжем им бой, а тут и адмирал Трухачев подоспеет со своими кораблями и подсобит нам, – внес свое предложение Беренс.

– А и то правда, пока мы тут стоим и дожидаемся, германские корабли там себе проход проделывают, надо пойти и поторопить их, – вставил свою реплику Свиньин.

– Нет, нам все же придется подождать, когда адмирал Трухачев пробьется в залив, и только тогда идти искать противника. Мне сейчас для успешного боя нужны эсминцы. Там нас будут дожидаться более двадцати германских, а у нас только пять, шестой калека, его оставим здесь. Потом он присоединится к минной дивизии взамен отданных нам эсминцев. Сейчас у Трухачева находится наш полудивизион эсминцев Паттона да плюс еще семь «Добровольцев» в самой минной дивизии. И когда они придут, то у нас будет шестнадцать эсминцев, вооруженных только четырехдюймовками. Вот тогда мы можем и потягаться со Шмидтом, не опасаясь массированных торпедных атак со стороны эсминцев противника. Также я рассчитываю на «Славу» с ее неплохой артиллерией.

– Пригодилась бы и «Диана», но со своим девятнадцатиузловым ходом она только будет нас сковывать, – высказал свое мнение начальник крейсерской бригады.

– Да и у ваших крейсеров, Павел Михайлович, как всем известно, совсем не выдающиеся скорости, так что он будет вам в самый раз.

– Ваше превосходительство, на «Славе» может действовать только одна башня, вторая выведена из строя еще 16 августа. Как мне известно, еще сутки назад на ней продолжались ремонтные работы, – поставил в известность Беренс.

– Жаль, а я рассчитывал на нее. Она помогла бы нам на некоторое время связать своим огнем третий линкор, пока мы занимались бы двумя другими.

– Да немецкий линкор, имея двукратное преимущество в бортовом залпе перед «Славой», уже через пяток минут боя отправит ее на дно. Даже если у нее обе башни будут в полном порядке. А теперь мы знаем, что в действии только одна, и преимущество стало уже четырехкратным. Кроме того, у немецких орудий скорострельность выше тех, что стоят на «Славе».

– А я бы так не утверждал, Николай Николаевич, – заступился за «Славу» ее бывший командир Вяземский, осаживая флагманского штурмана. – Этот корабль еще может за себя постоять, только надо более энергично маневрировать, а не подставляться под снаряды линкора, то и с десяток минут выстоять можно. А эти десять минут могут переломить ход боя в нашу сторону. Кроме того, любой из наших линкоров может одной башней поддержать «Славу», а это увеличит ее шансы уцелеть в этом бою.

– Пять дымов с юга, – поступил доклад с мостика от вахтенного.

– Это точно только эти дымы, а там дальше на горизонте ничего не просматривается?

Через полминуты я услышал: горизонт чист, только эти корабли.

– А я уж подумал, что адмирал Шмидт решил не давать нам соединиться с отрядом Трухачева и, пока мы в меньшинстве, ударить по нас.

– Еще бы, он же не ожидал такого, что мы войдем в залив, и не просто так, а с намерением дать бой, – взял слово Свиньин. – Возможно, он в точности не знает, сколько именно зашло в залив линейных кораблей, два или все четыре. Потому-то он выслал разведку, пытается выяснить, сколько нас и что мы собираемся предпринять против него.

– Пусть выясняет. Шмидт и в самом деле не знает, какими именно силами мы располагаем. Немецкие эсминцы, что были у фарватера, мы прогнали, они видели только нас. Но может быть и такое, что позже в залив вошли еще два линкора. У Хиппера контакта с Кербером не было, и он не знает, правда или нет, что он двигался на встречу с нашими дредноутами, возможно, он слышал переговоры наших буксиров, изображающих дредноуты. Так что Шмидт может и вправду решить, что в залив вошли все русские линкоры. Потому-то так и осторожничает.

А если ему все в точности известно о нас, потому-то и опасается, чувствуя свое превосходство, но понимает, что после прорыва моонзундской группы силы сравняются. Возможно, за этими кораблями сюда идут основные силы немцев, намереваясь нас разбить, пока мы не соединились. Тогда нам придется принимать бой в невыгодном для себя положении, срочно возвращая свои крейсера от южного выхода. Если мы вступим в бой в ближайший час, тогда ничего не сможем поделать со вспомогательными кораблями противника, они смогут удрать отсюда. Хотя шанс не выпустить их у нас еще остается, – если сюда подойдут корабли, что укрылись в Риге, а это четыре канонерские лодки и пятерка старых эсминцев, – высказал свои соображения Пилкин.