Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков

— Ну что же, — поощрил я, назначенного главнокомандующим Лелика. — Излагай диспозицию, а мы послушаем.

— Слушаюсь, ваше величество, — отозвался померанец, и начал водить указкой по расстеленной на столе карте. — Полагаю, было бы полезным разместить пехоту с артиллерией за укреплениями Ор-Капу, а конницу хана держать в резерве.

— Разумно, — поощрительно кивнул я.

— Войско почтенного тайши, — продолжил обрадованный фон Гершов, — выйдет в Ногайскую степь и станет к востоку от нашей позиции, преградив крымскому войску путь к Сивашу. Если Девлет-Гирей рискнет напасть на него, его подержит отряд воеводы Бобрищева с батареей единорогов.

— Я и сам справлюсь, — хитро прищурив и без того узкие глазки заявил Дайчин.

— Что же касается остальной части ертаула…

— Генерал Михальский со своими людьми будет состоять при моей особе, — велел я.

Помалкивавший до сих пор Шахин-Герай бросил на меня подозрительный взгляд, который я проигнорировал, но возмущаться не посмел. И так было ясно, что никто его без присмотра не оставит.

— Великий царь, — немного поразмыслив начал хан, приложив в знак уважения руку к сердцу, — я послал в стан Девлет-Герая своих людей. Уверен, что беи не станут сражаться с законным ханом.

— А если султан Осман послал вместе с ними свои войска? — настороженно спросил фон Гершов.

— Нет, — решительно отозвался Шахин. — Тимариотам нужен отдых, янычары тоже хотят вернуться в свои казармы. Разве что буджакский мурза Кан-Темир может присоединиться к войску калги, да и то вряд ли.

— Почему ты так думаешь?

— Он очень хитрый, зря рисковать не станет.

— Хорошо если так, — кивнул я.

Битвы так и не случилось. Нет, без драки не обошлось, но после первой крепкой стычки, татары задумались и предпочли пойти под власть нового хана. Девлет сумел сбежать, а Шахин послал за ним погоню. На том закончилась наша Крымская компания 1621 года. Часть войск ушла на север, к новой засечной черте, остальные встанут гарнизонами в Керчи, Тамани и Азове. Флот пока большей частью переместился к строящемуся Таганрогу, куда уже давно прибыли и греки-корабелы, взятые Паниным в Синопе. Туда же подтянулись и мастера из Воронежа. Вот пусть вместе с Яном и думают, как лучше мавны и галеас переделать на новый лад.

А мне пора было возвращаться. Там, далеко на севере ждало своего государя мое царство, Москва и дети, а так же… любимая женщина, письмо которой я бережно носил на груди. Кроме того, пришла весть, что в Азове меня дожидаются несколько пышных посольств.

Отдельно от нескольких племен горцев кавказских, с выражением почтения и просьбой о принятии в подданство. Оно конечно ничего не значит толком. Так, номинальный вассалитет, однако, и то хлеб. С чего-то надо начинать. Приехал и еще один поэт — кахетинский царь Теймураз, который два года назад уже присылал в Москву посольство и слезно просил защитить от персов. Тогда я отправил письмо Аббасу и тот прислушался. Утишил немного ярость своих кызылбашей…

Теперь же он, судя по всему, собрался лично просить меня о покровительстве и военной помощи. Вопрос, а на хрена мне это надо, судя по всему, в голове потомка царицы Тамары так и не возник. Но, посудите сами, Иран мой единственный надежный союзник против Османской империи и к тому же один самых важных торговых партнеров. И ссориться с ними у меня нет никакого резона.

С другой стороны, грузины нам единоверцы. Патриарх мне тогда едва плешь не проел, и даже покойную царицу Катарину на свою сторону привлек, дескать, надо помочь бедолагам. Вон, мол, как за Христа страдают. И не объяснишь ведь, что ничего кроме геморроя нам эти «православные братья» не принесут. Ладно, в первый раз что ли.

Стоило мне сойти на причал в Азове, как раздались приветственные крики встречавших меня местных жителей и перекрывавшие их выстрелы из пушек. По идее, должен быть еще и благовест, однако колоколов в казачью столицу пока что не завезли.

Послы, как и следовало ожидать, не утерпели и примчались встречать меня лично, но в самый последний момент всех их растолкал и вылез вперед царь Кахетии. Теймуразу Давидовичу Багратиони было в ту пору тридцать два года. Глазастый носатый бородач с одухотворенным лицом в восточном тюрбане и расшитой серебром чохе, окруженный такими же колоритными спутниками.

— Приветствую тебя, великий воитель! — приветливо улыбаясь, сказал он по-грузински. — Пусть и дальше твое оружие будет победоносно, а народ счастлив.

Стоящий рядом священник тут же начал переводить, но я, не дослушав раскрыл свои объятия и шагнул навстречу царственному коллеге.

— Здравствуй, мой дорогой!

Такой радушной встречи он явно не ожидал, а потому сразу же приободрился и победным видом посмотрел на своих спутников. Однако чем дальше длилась наша встреча, тем кислее становилась физиономия Теймураза. Я представил его своим ближникам и царевичу с Петькой, хвалил грузинское вино, клялся, делая честные глаза, что нигде в мире нет лучших песенников, но стоило ему заговорить о чем-то важном, я тут же переводил речь на поэзию, или охоту, или еще какие-нибудь пустяки.

Грузинский царь и впрямь был недурным пиитом, но стихи и поэмы его посвящались по большей части любви и вину. Тема, конечно, достойная, но малоперспективная. Так уж сложилось, что высокородных лириков у меня и без грузинского царя хватает, а вот с физиками напряженка.

Взять хоть Джанибека. Тоже человек не чужд поэзии и философии, даром, что восточный тиран. Хотел было уже устроить между ним и Теймуразом поэтический турнир, но потом решил, что это будет перебор. Один пленник, другой проситель. Стоит ли бить лежачего?

— Не поможешь ты мне, — горестно вздохнул Теймураз, когда понял, что стоит мое «гостеприимство».

— А что ты понимаешь под помощью? — сбросил я с себя маску. — Что мои войска, которые я столько лет с превеликими трудами собирал, обучал и вооружал, бросят все и пойдут освобождать Грузию, чтобы тебя сделать единственным царем во всех ваших четырех царствах, а твои тавады или как их там[39] называют, красиво жили и