Александр Абердин - Провалившийся в прошлое

Глава 15

Большая стройка и великий переезд

В Первомайском Митяй провёл целую неделю. Одёрнув Алаура и поставив на место Сомвалу, а заодно дав им новые имена, Антон и Софья, он организовал масштабное и очень торжественное сватовство князя Дениса к княгине Ольге. Оно произошло через двое суток, для чего им пришлось с вечера уехать из лесного городка, а наутро снова приехать. Пипл пришел в восторг, увидев князя во всём белом, восседающем на Ижике позади Дмитрия Олеговича, дарителя говорящих камней. На этот раз Митяй выставил на стол хмельные меда, правда крепостью всего в шесть градусов, так что никто не надрался в лоскуты, но всем было очень весело. Гремела музыка из бумбокса и народ водил хороводы под различные мелодии. Ну, а что касается поляны, то та была накрыта просто знатная, да, и свадебные дары князя Дениса всем аларам очень понравились. То, что у большой матери объединённого племени Дмитрограда будет теперь всего один охотник, к тому же вождь, аларам понравилось и никто даже и в мыслях не держал остаться в горах. Митяй хотел было увести из ущелья детей, чтобы те пережили суровую зиму в тепле, но обломился. Им и в Первомайске жилось неплохо. Княгиня Ольга, отправлявшаяся в Дмитроград, сказала, что вместо них нужно забрать самых сильных олродов и два десятка охотников, а дети прекрасно переживут зиму и дождутся весны дома.

Митяя не очень-то волновали проблемы Дениса, но ему нужно было срочно взяться за обучение Ольги, а чтобы не осиротить племя, он оставил в Первомайске Таню. Та уже столько от него нахваталась, что сделалась на редкость ценным кадром. Оставалась с ней мать, получившая новое имя – Раиса, и ещё одна тётка, правда, двоюродная, но с говорящими камнями. А вот Антона и Софью, на которую сразу же положил глаз Олег, хотя та и была старше него на четыре года, Митяй решил забрать с собой и тоже начать обучать всяким премудростям. Тем более, что брат Тани теперь и сам тянулся к нему. Обоз у них увеличился. Ольга приказала охотникам привести ещё пару носорогов и запрячь их в большую лодкотелегу, что они и сделали. Всего из Первомайска уезжало сто двадцать семь человек и через неделю они добрались до Дмитрограда. Там мастера уже завершили строительство двух домов, а потому разместить удалось всех и для Митяя наступили горячие деньки, но теперь ему было на кого опереться, да, и мастеров он уже успел кое-чему обучить. Прощание с Таней не превратилось для него в проблему, та всё прекрасно понимала. Ольга, хитро улыбаясь, сказала ей, что она разрезала сдерживающий узел и когда Митяй приедет в Первомайск, то сразу же станет ясно, хранила она ему верность или нет.

Сам же Митяй отнёсся ко всему спокойно, полагая, что Тане есть что и с чем сравнивать, а думать о том, чтобы гульнуть налево, ему не приходилось. В Дмитроград приехали в основном одни мужчины и им всем, кроме некоторых счастливчиков, теперь предстояло ждать весны. Князь Денис на всякий случай предупредил охотников-аларов, что за посягательство на чужих жен те будут строго наказаны, но они в этом плане куда больше боялись княгини Ольги, ведь та могла запросто завязать сдерживающий узел на кого угодно, хоть на носорога. Теперь, когда у большой матери имелись при себе говорящие камни и не у неё одной, она превратилась в очень грозную ведлу. Правда, ведла эта беспрекословно подчинялась одному единственному человеку, Митяю и вот почему. Все восемь ведл с говорящими камнями, почему-то решили, что раз он их им дал, то значит может, даже не отбирая, просто лишить камни силы, а это было даже пострашнее, чем лишиться чего угодно. Поэтому дисциплина сначала в обозе, а затем в Дмитрограде была железная. Через три дня после прибытия в Дмитроград, две родственницы и подруга Ольги сели в Шишигу, к которой прицепили лодкотелегу, и Игнат вместе княжичем Михаилом, отвёз их в Новокубанск.

Игнат обернулся за неделю, привезя с собой четыре дюжины олродов. Митяю требовались рабочие руки и эта поездка оказалась весьма своевременной и не последней. В феврале месяце началась такая оттепель, что даже реки местами вскрылись. Зато это позволило начать большое строительство на добрых полтора месяца раньше и первым делом он собрал из чугунных отливок здоровенную, прямоугольную трубу длиной в двадцать пять метров и, собрав большую толоку, они всей толпой опустили её на гранитное дно Нефтяной, на месте выхода нефти, и обложили её под водой здоровенными каменными блоками. На нижней части трубы Митяй сделал широкие полки, покрыл их нижнюю часть двадцатисантиметровым слоем мастики и поскольку нефть из-под земли вытекала довольно-таки тёплая, то под весом трубы и каменных блоков та должна была, нагревшись, заполнить собой все неровности и устранить возможные протечки. В верхней части трубы он устроил широкое сливное отверстие и перекрыл её металлической крышей. Вся конструкция возвышалась над рекой почти на семь метров и уже довольно скоро в большое нефтехранилище сначала потекла нефть с водой, а затем уже и чистая. Через неделю, открыв задвижку в самом низу, нефтяники осторожно слили воду и вскоре навсегда забыли о том, что такое нефть чуть ли не пополам смешанная с водой.

О строительстве нового нефтеперегонного завода речи пока не шло, но гончары изготовили ещё два керамических самовара и первым делом улучшили качество бензина. Параллельно с этим Митяй построил в феврале, прямо на красных глинищах, кирпичный завод с настоящей туннельной печью, огороженный высоким забором, он находился в двенадцати километрах от стены, на другом берегу Нефтяной, и уже в середине марта тот начал выдавать продукцию, очень нужную для строительства домов и новых цехов. Теперь у него имелось под рукой четыреста двадцать пар рабочих рук, не считая женщин и детей, так что работа продвигалась быстро, а вот обучение не очень, но и Митяй не стоял на месте и часто читал лекции своим новым друзьям. Хотя работы было невпроворот, он не вводил никакой потогонной системы, но сам ушатывался в хлам, пусть уже не физически, а скорее морально. Всё-таки ему было тяжело без Тани. В литейке и в кузнице работа шла чуть ли не в ритме стахановского вальса. Митяй начал строить водяную Шишигу, а к ней в довесок ещё и большую баржу. Оба судна, одно восемнадцати метров в длину, а другое тридцати двух, строились из дерева, причём довольно странным образом, кверху днищем, а рядом с ними изготавливалась стальная, паяная обшивка корпуса из стали пятимиллиметровой толщины. Увы, по другому он построить суда не мог. Паять швы обшивки на дереве – устроить пожар. Проще нахлобучить изготовленную стальную обшивку, подняв её за ребро, проходящее по середине, талями, посадить на мастику, а потом прикрутить к рангоуту с деревянной обшивкой длинными болтами.