Александр Авраменко - Волк. Рождение

– Доса Юрика?

На мгновение в её глаза мелькает досада. Она что-то шепчет про себя. Я лезу в карман, извлекаю кошелёк.

– Я плачу восемь. Раз. Два. Три…

Восемь золотых кругляшек. Полновесных золотых фиори. Продавец потрясённо открывает и зарывает рот. Юрика отшатывается:

– Простите, это слишком много…

– Не поздороваешься со мной, доса? Или стесняешься?

Девушка отшатывается назад, едва не врезаясь в прилавок, и я успеваю ухватить её, чтобы не было проблем из-за опрокинутого товара.

– Отпустите, граф!

– Всё-таки узнали… А я вас искал. Даже посылал человека в 'Старый башмак'…

– Мои подруги не явились, а останавливаться там мне одной не по карману. Сейчас я живу в другом месте.

Киваю в знак согласия:

– Совершенно с вами согласен, доса Юрика. В другом. Начиная с этого момента.

– Что вы несёте граф?!

Я отпускаю её ладонь в грубой шерстяной варежке и беру эмблему. Подношу к губам. Целую. Опускаю двуглавого орла в карман к кошельку. Затем взлетаю в седло, и… Подхватываю девушку за воротник и вздёргиваю к себе. Она пытается меня ударить, но странное дело, молча. Не кричит. Тем лучше. Только шипит сквозь стиснутые губы:

– Отпустите! Слышите, отпустите меня, граф!

Вместо этого крепче прижимаю её к себе. Она даже вскрикивает, только чуть слышно. Пытается стукнуть меня рукой по кулаку, в котором зажаты поводья.

– Перестань, Юрика. Лучше скажи, где ты взяла эту штуку…

Хлопаю себя по карману, и она вздрагивает:

– Я… Я боюсь…

Рывок удил, удар под брюхо. Несильный, конечно. Вороной вздымается на дыбы, молотя передними копытами в воздухе, а затем резко рвёт с места. Юрика пугается, цепляется за меня обоими руками… Отлично! Жеребец выносит нас с рынка и мчит по пустой улице. Выносит в чистое место перед стеной, где нетронутый снег и никого нет. Зато имеется нечто вроде завалинки. Несколько брёвен с торчащими веточками. Осаживаю коня. Отпускаю девчонку. Она соскальзывает на землю, следом спрыгиваю я. Баронесса отшатывается в сторону, на лице неописуемый ужас. Видно, что девушка напугана до смерти.

– Доса баронесса, так где вы взяли это?

На моей ладони светится эмблема Космического Флота Русской Империи. Юрика упорно молчит, и я начинаю злиться:

– Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам, доса…

Моя вторая ладонь ложится на рукоятку короткого меча, обязательного к ношению аристократам. Девчонка бледнеет так, что цвет её щёк сравнивается с окружающей нас белой порошей. Делаю шаг к ней, баронесса вскрикивает, отшатывается и падает на мёрзлую землю, я же нависаю над ней грозовой тучей, и видимо в моих глазах она читает нечто, что пугает её ещё больше. Еле слышно шепчет:

– Это упало с неба…

С неба?! Теперь понятен её испуг – подобное на Фиори считается святотатством и ересью, так что за утаивание этого факта досе баронессе грозит казнь на костре… Отступаю назад, на моём лице появляется успокаивающая улыбка:

– Можете не бояться меня, доса дель Рахи. Я сохраню вашу тайну. При одном условии.

Девушка бледнеет, потом обречённо выдыхает:

– Вы хотите… Меня?.. Уж лучше костёр…

Отрицательно качаю головой, и на её точёном личике вспыхивает крохотная искра надежды…

– Вовсе нет, доса Юрика. Совсем не это.

– Тогда… Что?

– Я хочу купить у вас то, что лежит в вашей земле. То самое, небесное.

– Но…

Успокаивающе машу рукой:

– Не переживайте. Это мои проблемы.

Выделяю слово 'мои'.

– И…

Окидываю её быстрым внимательным взглядом.

– Ваши дела совсем плохи, как я погляжу? Не стесняйтесь, здесь нет ничего страшного.

Алый цвет смущения, слабый кивок…

– Могу предложить вам место компаньонки моей матушки, графини дель Парда, досы Аруанн дель Парда. Будет жить у нас, получать жалованье, обещаю вам безопасность, неприкосновенность, и защиту.

Удивлённый взгляд в ответ, и я подслащиваю пилюлю:

– Кстати… Маура дель Конти уже приняла это предложение, и теперь вместе с моей мамой готовится принять гостей на балу в поместье Парда в Ганардбе…

– Маура здесь?! С вами?!

– Ну, не со мной, естественно. С моей матушкой. Но она здесь. Так что, доса дель Рахи, соглашайтесь. Обещаю, что вам не придётся жалеть…

Несколько мгновений колебания, и пушистые ресницы вместе с великолепной головкой опускаются в знак согласия.

– Вот и чудесно!

Выдыхаю я с облегчением. Интересно, что меня ждёт в Рахи? Может, удастся разыскать кое-какие детали и собрать нечто полезное? У нашего механика была неплохая мастерская… Вспрыгиваю на коня, поворачиваюсь к девушке – та стоит такая потерянная, что мне становится искренне жаль несчастную. Протягиваю ей руку, чтобы помочь влезть на коня, ко мне, но бедняжка опустила свои глаза к снегу, и не видит. Мягко, насколько только способен, произношу:

– Юрика…

Она вскидывает голову с такой скоростью, что я удивлён, а на лице загорается светлая облегчённая улыбка. Несмело подаёт мне руку, укутанную в бесформенную меховую, потёртую варежку, Я нащупываю сквозь мех маленькую ладошку и рывком выдёргиваю её наверх. Шубомешок скрывает очертания её тела, но я то помню, что скрывают эти старые шкуры: высокую грудь идеальных очертаний, длинные стройные ножки, тонкую талию, которую можно обнять ладонями… Одной рукой беру поводья, второй прижимаю девушку к себе, и Вороной рвёт с места. И… Она так доверчиво прильнула к моей груди, что у меня зарождается какое то странное чувство к ней – смесь нежности, жалости, чего-то такого… Мы мчимся по переполненной людьми Ганадрбе, и мне всё-равно, что скажут горожане и феодалы, съехавшиеся на Совет Властителей. Граф дель Парда выше всяких условностей!..

…Влетаю в распахнутые по обычаю ворота. Весь двор заполнен народом. Носятся, словно угорелые слуги, возчики с руганью разгружают тяжело гружёные сани. Типичная картина для усадьбы. Направляю жеребца к коновязи, навстречу выскакивает слуга, бросаю ему поводья, спрыгиваю с Вороного, затем бережно снимаю досу дель Рахи. Она чуть пошатывается, но я успеваю поддержать её, и баронесса едва не распластывается у меня на груди. Тут же отшатывается, лицо почти мгновенно заливает краска, она шепчет:

– Простите, граф…

И спустя мговение, шёпотом, и я вижу, что ей невыносимо стыдно:

– Я два дня ничего не ела…

…Как же я вовремя… Неожиданно для себя подхватываю девушку на руки, торопливо несу в дом. На мгновение во дворе воцаряется гробовая тишина, слуги торопливо распахивают передо мной створки дверей, и, шагнув через порог, я рявкаю:

– Немедля обед в мои покои!

И чуть тише добавляю: