Андрей Саргаев - Партизаны Е.И.В.

- Сейчас людей пошлю трофеи собрать, - Лопухин вопросительно посмотрел на капитана, ожидая подтверждения, и, увидев одобрительный кивок, рассмеялся. - Заодно твои дивизии пересчитаем. Двенадцать там, или восемнадцать... чего их, супостатов, жалеть-то?

- За приписки взгреют.

- Да шучу я, шучу! - пошёл на попятную начальник штаба.

Он и сам прекрасно помнил грозный указ государя-императора, позднее лично озвученный Павлом Петровичем на общем построении дивизии. Его Величество испытывал вполне объяснимую приязнь к Красной Гвардии, поэтому всегда старался говорить без намёков и двусмысленностей. Грубовато, конечно, получалось, но ведь не перед воспитанницами Смольного выступал! Солдаты, кстати, после этих встреч пребывали в энтузиазме, да и офицеры не упускали возможности узнать несколько новых слов.

А государь тогда выразился, да...

- Я не помню точно, кто сказал первым, будто война должна сама себя кормить, но это сказал идиот и сукин сын! Поэтому отставим в сторону троцкистские лозунги и заявим со всей большевистской прямотой - война никогда и никого не кормит! Эта гидра жрёт всё, что попадётся под хищные щупальца. И наша задача - хоть немного приуменьшить нанесённый её прожорливостью ущерб.

Император прервался, и строгим отеческим взглядом обвёл застывших в строю красногвардейцев:

- Так что, господа, приоритетной задачей становится не только уничтожение врага, который через месяц обязательно внезапно вторгнется в наши пределы, но и нанесение ему максимального материального ущерба. Это о трофеях, если кто не понял. Но! Но попрошу обратить внимание на строгую отчётность. Построение великой Империи невозможно без учёта, учёта, и ещё раз учёта! Россия верит в вас, товарищи!

Вот теперь и думай, что написать в победной реляции. Многовековые традиции составления донесений требуют указать хотя бы один разбитый полк, но новые веянья рекомендуют сообщать чистую правду. А как же ордена и прочие монаршьи милости? Какое-то внутреннее противоречие получается. И угораздило же Фёдора притащить за собой гусар! Нет бы их обоз! Вот всегда так - командир пойдёт и победит, а бумажная работа достаётся начальнику штаба. Эх, грехи наши тяжкие!

- О чём вздыхаете, Иван Михайлович?

Лопухин обернулся и улыбнулся с преувеличенной приветливостью. Призванный из запаса отец Михаил был в батальоне человеком новым, и заменил сломавшего ногу батюшку Мефодия буквально перед операцией. Не хирургической, разумеется, а военной. Вид священник имел самый грозный, но до прежнего, пострадавшего при парашютном прыжке с воздушного шара, малость не дотягивал. Ну да, пистолет на поясе и винтовка за спиной, но всё равно что-то не то. Может быть, доброты во взгляде не хватает?

И, кстати, почему он с оружием? Раньше военные священники всё больше молитвами и личным примером обходились. Кроме нынешнего обер-прокурора Священного Синода, но там особая статья. Ведь за убийство извержение из сана полагается, не так ли?

- Да трофеев-то едва на триста рублей наскребли, Михаил Евграфович, - пожаловался старший лейтенант. - И то если не по казённым ценам, а у Макария продавать.

По военной поре обращения вроде "отцов" и "сынов моих" временно отменили, так что именование по отчеству батюшку не удивило. Даже немного льстило, когда дворянин из древнего рода держится на равных с сельским попом, имеющим происхождение из крестьян Нижегородской губернии. Впрочем, в Красной Гвардии иными ротами бывшие крепостные командовали, а князья с графами вставали под знамёна рядовыми и сержантами.

- Печально.

- Что именно? - Лопухин посмотрел на священника с интересом. Чем же он опечален?

- Видите ли, Иван Михайлович, - отец Михаил немного замялся, но быстро справился с собой. - В мои обязанности входит не токмо забота о православных душах, но и спасение заблудших, погрязших в грехах и невежестве.

- В каком смысле? Вы что, французов спасать собираетесь?

- Не тела - души!

- Извольте объясниться, Михаил Евграфович! - начальник штаба построжел лицом. Вот только упёртых фанатиков с горящими глазами и не хватает батальону для полного счастья!

- Изволю, - кивнул отец Михаил и махнул рукой куда-то вдаль. - Вот что вы видите, Иван Михайлович? Не нужно отвечать, я прекрасно знаю - вы видите охваченные жаждой стяжательства орды, двинувшиеся на нас по велению новоявленного Чингисхана. Алчность в глазах их, а души покинуты ангелами, уступившими место Мамоне. Необузданные страсти влекут французов в геенну огненную, и долг каждого верующего человека состоит в том, чтобы вернуть заблудших агнцев на пусть истинный.

- Э-э-э... простите... теперь и убивать неприятеля нельзя?

- Разве я такое говорил? Помилуйте, Иван Михайлович, вы что-то неправильно поняли и сделали из моих слов ложные выводы. Вторгшегося неприятеля непременно нужно уничтожить, чему подтверждением служит поучение Святого Благоверного князя Александра Невского о пришёдших с мечом и гибнущих от него. Нам ли спорить с авторитетом Церкви? Занятие это неблагодарное и противуречащее самому духу нашему.

- Совсем запутали высоким штилем, Михаил Евграфович.

- Могу и проще, - покладисто согласился священник. - Сытое брюхо к ученью глухо. Не так ли?

- Допустим. Но что вы всё вокруг да около? Военный человек, независимо от того, духовного он звания или нет, должен проявлять разумную инициативу, но никак не неразумную велеречивость. У вас есть конкретные предложения?

- Есть. Предлагаю немедленно выступить, и напасть на ближайший обоз с провиантом, тем самым принудив врага к благочестию путём длительного поста.

- Тьфу, прости меня, Господи... Неужто нельзя без многоглаголения? Или "Памятку полковому священнику" наизусть цитируете?

- Как... Она же для служебного пользования?!

- Неважно. Но инициатива наказуема исполнением, Михаил Евграфович.

- Я согласен.

Лопухин с сомнением осмотрел батюшку. Согласен он... Хотя, ежели посмотреть с другой стороны, боевое крещение ещё никому не повредило. Заодно и посмотрим, каков сей герой под неприятельскими пулями. Значит, решено...

- Возьмёте под начало взвод из третьей роты.

- Слушаюсь!

- И это... рясу смените на что-нибудь удобное.

Фельдмаршал и Светлейший князь Кенигсбергский Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов любил поспать. Он вообще много чего любил, но сон стоял на третьем месте после Родины и женского пола. Зачем отказывать себе в отдыхе, если выдалась свободная минутка? Собственно, можно и в несвободную вздремнуть, особенно на каком-нибудь военном совете, под монотонный бубнёж очередного генерала, беспомощно тыкающего в карту указкой в поиске вверенных оному докладчику частей. Беда прямо с этими генералами - в отставку отправить не за что, а доверить под начало больше роты никак не получается. Приходится идти на хитрость, придумывая звучные названия вроде "Отдельных отрядов специального назначения" или "Особых групп Высочайшего подчинения". Даст Господь уж роту-то не угробят в лесах, а опытные взводные командиры помогут нанести неприятелю хоть какой-то ущерб, пусть самый минимальный. Курочка по зёрнышку клюёт, а весь двор в... хм...