Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса

День близился к вечеру. Корабль шел узкой протокой в южной части Неаполитанского залива между мысом Афины и островом Капри. Пассажиры достали завтраки (большей частью это были хлеб, сыр и оливки) и принялись за еду. Зопирион, собираясь выбросить косточку от оливки, поднял глаза и столкнулся с сердитым взором Ифбаала.

— Попрошу выбрасывать мусор за борт, мой корабль — не свиной хлев! — прорычал капитан.

Путешественники миновали скопление скалистых островков южнее мыса и тут на палубе появилась Коринна.

— Когда я плыла из Мессаны, мне рассказывали, что это — острова Сирен, мимо которых, заткнув уши, проплывал Одиссей.

— Может, и так. Но другие утверждают, что Сирены находились у Бретонского побережья неподалеку от нашего города.

— Жаль, — она выглядела немного разочарованной.

— Не стоит досадовать, госпожа Коринна. Я не сомневаюсь, что Одиссей на самом деле плавал в этих водах. Но жители половины городов Внутреннего моря пришли к выводу, что для привлечения путешественников и увеличения доходов от торговли будет лучше, если окажется, что именно в их городе происходили те или иные приключения великого героя. В своих поисках они уподобились мальчишке, ищущему блох на собаке. Роются в эпических поэмах, находят разного рода ссылки и знаки. И не важно, что все это очень сильно притянуто за уши.

Подошел Асто, и Зопирион повернулся к нему:

— Где мы остановимся на ночь?

— С таким добрым ветром капитан собирается держать курс на Посидонию. Обычно первую стоянку мы делаем в Салерно или, что еще лучше, в святилище Геры Аргосской. Но на этот раз боги особенно благосклонны к нам.

Коринна вернулась к своему месту на палубе и завела чисто женский разговор с матерью двенадцатилетнего мальчика.

— Почему мы не заходим в Неаполь? Этот порт гораздо больше Кум!

— Мы были там, когда шли на север, и взяли на борт груз. Если зайдем в Неаполь вторично, то потеряем один день без всякой пользы. Обычно Неаполь — конечный пункт нашего маршрута. Но Ифбаал — тут Асто хихикнул, — чувствует запах груза как борзая запах дичи за пол-лиги [33] с наветренной стороны. Как только он узнал, что на кумских складах скопились грузы, и там только и ждут начала навигации, как он «ззип!» — Асто сделал стремительный жест рукой. — И мы понеслись в Кумы, как летучая рыба, за которой гонится тунец.

Под окрашенным пурпуром небом на равнине, покрытой сосновыми лесами, раскинулась Посидония. За чернеющим в неярком свете затухающего дня лесом возвышались покрытые снегами вершины Альбурнских гор. «Муттумалейн» бросил якорь у заросшего тростником устья небольшой речушки Саслос. Свет заходящего солнца окрашивал в розовый цвет белую штукатурку храмов. Их кровли были отчетливо видны за деревьями. Матросы приладили к борту длинный посадочный трап. Дальний его конец отбросили как можно дальше, но он упирался прямо в грязь. Пассажиры и экипаж спустились по лестнице и, хлюпая по воде, добрались до берега.

— Сойдете на берег, господин Ифбаал? — спросил Зопирион.

— Чтобы оставить без присмотра корабль и жену в стране, кишащей развратными, нечистыми на руку греками? Разве я похож на сумасшедшего?

Пожав плечами, Зопирион повернулся и начал спускаться по лестнице. Вслед за ним спустилась и Коринна, и юноша на руках перенес ее на берег. От близости девушки сердце Зопириона бешено заколотилось.

Неподалеку от места высадки стояло несколько жителей Посидонии — рыбаки, да пара мальчишек с ослами внаем. Зопирион нанял было одного для Коринны: до города чуть ли не двенадцать ферлонгов. [34] Зопирион разузнал, что в Посидонии только одна небольшая гостиница, невозможно грязная. К тому же в ней не было отдельных комнат, где можно было бы разместить Коринну: устроить девушку на ночь в общей спальне с мужчинами представлялось немыслимым. К счастью, в городе оказался проксен [35] Мессаны, который нашел им пристанище в весьма приличном доме. Для Коринны и матери двенадцатилетнего мальчугана там даже оказались отдельные комнаты.

Проводя вечер в гостинице, Зопирион прислушивался к разговорам в зале. Поговаривали, что в Посидонии весьма неспокойно. Воду мутили луканы, уже давно с завистью поглядывающие на греческий город, жемчужину цивилизации среди их дикости, и теперь…

— Нам следует вооружиться до зубов и каждый день ходить на охоту, как делали спартанцы в хорошие времена, — произнес мужчина.

— А когда же мы будем зарабатывать на жизнь? — спросил другой. — К тому же на каждого нашего воина в Лукании найдется десяток. Если бы наши правители были мудрее, они давно посеяли бы смуту среди варваров, и вместо того, чтобы воевать с нами, те передрались бы между собой.

— Они так и делают, да только иноземцы давно разгадали эту уловку. Теперь нам лучше сидеть тихо и никого не трогать. Может, тогда они и не обратят на нас внимания, — вмешался в разговор третий.

— Внимание они обратили уже давно. Слишком поздно. И помимо всего прочего, это совет труса, — заметил еще один. — Не лучше ли нанять воинов покрепче, к примеру, таких, как наш друг из Галлии. Послушай, кельт! Ты бы пошел сражаться для нас за плату?

— Вполне возможно, — ответил Сеговак. После выпитого вина он снова обрел прежний румянец. — Конечно, если плата будет достаточной. Но не сейчас. Я как раз возвращаюсь от мудрой женщины из Кум, и она посоветовала мне наняться к Дионисию. Может быть, в следующем году.

— Вот видишь, — заметил один из говоривших. — Безнадежно. Обстоятельства против нас. Не лучше нанять корабли и уплыть отсюда, как сделал Фокей [36], спасаясь от армии Кира.

— Интересно, куда? Все побережье Внутреннего моря кишит кровожадными, завистливыми варварами. Нет! Богом клянусь, это наша земля, завоеванная в честном бою, и мы вправе ее защищать! Сила в единстве. Нам нужен крепкий союз с неаполитанцами, жителями Велии и других эллинских городов побережья…

— Будь они прокляты, грязные иноземцы! Чтобы ради кичливых, трусливых, вероломных варваров — расхитителей гробниц мы подчинялись верховной власти? Они принуждают нас играть в открытую, но как только начинает пахнуть паленым, тут же делают ноги, бросая нас на произвол — нас порежут, как скот на бойне. На самом деле, нам нужно…

Пока шел разговор, Зопирион отыскал засиженную клопами спальню и провалился в беспокойное забытье. В тревожном сне беспорядочно мелькали Коринна и Сивилла, этрусские приметы и огромный лук Геракла.

Следующим утром по пути на корабль Зопирион немного задержался, чтобы осмотреть старый храм.

— Да нет, меня не слишком волнует религиозная сторона вопроса. — пояснял он Коринне. — Но взгляни на устаревшую технологию строительства! Здесь, на западе, вместо мрамора они используют кирпич или даже грубый известняк, а вместо каменный колонн — деревянные! Поражаюсь, как эта развалина до сих пор не обрушилась! А эти крошечные терракотовые элементы вокруг антаблемента! Таково влияние этрусков…

А неподалеку с выражением безразличного смирения стоял Софрон, почесывая блошиный укус. Телохранитель Коринны, казалось, предано исполнял свои обязанности. Однако разума подобного тому, каким он обладал — совершенно не отягощенного мыслями — Зопириону встречать не доводилось. На корабль они пришли последними и нашли капитана в еще худшем настроении, чем обычно.

— Клянусь зубами Танит! — ревел Ифбаал. — Мы ждем вас целый египетский час! В следующий раз мы отплывем без вас, и плевать, что с вами будет!

Велия была на расстоянии дня пути дальше по побережью, за мысом Посейдона. Когда корабль покинул Посидонию, оживленный береговой бриз отнес их далеко в море, пока берег не растаял пестрой полоской оливково-коричневого цвета, вытянутой вдоль горизонта. Экипаж под резким углом повернул «Муттумалейна» к берегу, желтый парус взяли на гитовы: теперь он располагался почти вдоль продольной оси судна. Но не прекращающийся северный ветер относил корабль все дальше от берега. Гафвинд [37] кренил палубу, однако корабль шел устойчивее, чем прежде.

— Не слишком ли далеко мы отплыли от берега? — улучив момент, когда Асто был один, по-финикийски спросил Зопирион.

— Не бойся, — успокоил его Асто. — Ветер так или иначе сменится береговым. В худшем случае проведешь ночь на палубе. На самом деле следует опасаться только сильного шторма у скалистого берега. Если парус новый, то есть возможности для маневра. Но с таким как у нас — старым и обвислым, наши кости будут обгладывать крабы.

Большинство пассажиров чувствовало себя гораздо лучше, чем вчера. Певец Гиппомедонт кусочком уголька начертил на палубе клеточки и играл с телохранителем Софроном в шашки, вместо фигур используя белые и черные бобы. Погода разгулялась настолько, что Зопирион снял кожаные фракийские сапоги и надел сандалии. Порывшись в сумке, он нашел небольшую коробку с настольной игрой «Священный путь» и принялся учить играть в нее Сеговака. Кельт оказался способным учеником, но отчаянно азартным игроком.