Павел Дмитриев - Поколение победителей

Рядом загорают братья, гомон друзей, девушки болтают о чем-то. Есть шанс неплохо перехватиться «горелым мясом», в такой большой толпе никто не будет разбираться, что мы кроме хлеба и картошки ничего не принесли. И так отец, начальник дистанции на ж.д., тянет жену и троих детей, позволяет учиться. Спасибо советской власти, без разносолов, но голода не знали.

Александр посмотрел на часы, после того, как Вадик[10] привез из загранкомандировки швейцарские Omega De Ville, это доставляло особое удовольствие. Очень удачное приобретение, корпус золото 750-й пробы, 18 карат, при этом не пошло-желтый, как делают в СССР, а светлый, уже с пары шагов неотличимый от обычного стального. Ониксовая инкрустация раскрывает свою прелесть только владельцу. Не уступает и ремешок, качественная крокодиловая кожа, не пошлый тяжелый браслет. Стильно, дорого, но для окружающих идеально вписывается в тщательно лелеемый образ коммуниста-аскета.

Четверть двенадцатого, ого, пора и пожрать. Подхватил накинутый на стул пиджак, подтянул узел галстука. Настоящий коммунист должен выглядеть строго и по деловому. Выходя из тяжеленных, двойных дверей кабинета кивнул сидящему в окружении стада телефонов тезке-референту, — «я в буфет, буду через полчасика», и вышел в коридор, мягко прикрыв обитую дермантином дверь с простенькой табличкой «Шелепин А.Н».

Широкая красно-розовая дорожка с зеленой окантовкой по краям стелилась по паркету заглушая шаги. Торопиться не надо, солидность, обходительность – таков нынешний стиль. Встреченные сотрудники уважительно, по имени-отчеству здороваются. Уж третий год в Секретарях, а все никак не получается привыкнуть отвечать на это только легким кивком головы. Но приятно, чего уж говорить. Лифт у секретарей ЦК отдельный, с ключом. Право слово, в общем ездить веселее, но…

Зал буфета встречает ярким светом, и особой, гулкой чистотой, вроде бы и разговаривают посетители, но тихо, почти неслышно. Перед высоким стеклом стойки человек двадцать, но четыре буфетчицы обслуживают с цирковой скоростью.

Взял помидорный салат (7 коп.), копченый белужий бок (15 коп.) и пару «мишек на лесозаготовке». Долил за отдельным столиком кипятка в чашку с заваркой, докинул пару кубиков сахара и присел за стол. Вроде общий зал, но на самом деле, он разделен незримыми границами, пересекать которые считается дурным тоном. Горе нарушителю конвенции, ходят слухи, консультанта, случайно забредшего в завотдельский сектор, уже к вечеру лишили партбилета.

В кабинет вернулся как раз со звонком «вертушки»

— Шелепин слушает!

— Шурик, привет! — Жизнерадостный веселый голос.

— И тебе не хворать, Вова – Александр явно обрадовался старому другу. — Как от монголов вернулся, и не встречались.

— Вот и я про тоже! — Владимир Семичастный радостно заржал в трубку, — давай, тряхнем стариной, скоротаем вечер на даче. Заодно и девочки языки поточат, соскучились поди.

— Давно пора, как обычно у меня, в семь?

— Ммм… Можно и пораньше, или тебя там делами завалили по шею?

— Да не без этого, краснодонский горшок опять прохудился. Все утро потерял с ними. Впрочем, тем больше причины… Давай в пять, успеешь?

— Жди, буду как штык! И с подарком!

— Каким?

— Не скажу, сам узнаешь. — Владимир со смехом положил трубку.

Звонок Председателя КГБ разбудил невеселые мысли. Быстрый взлет привел в тупик, пат, смещение Хрущева уже казалось крупным просчетом. Спустя полгода понятно, что на стороне Брежнева чуть не все республиканские вожди, провести что-то через Президиум – мертвая задача… Суслов с Кириленко – мощно работают, в марте Мазурова и Устинова в Президиум затянули, а это друга-Леню еще усиливает.

Что-то надо делать, даже Володя прямо намекает на это. Внутренний голос зло возразил – Не обманывай хотя бы себя! Ты очень, невероятно удачливый карьерист, вовремя выбиравший кураторов. После случая с Зоей Космодемьянской и встречи со Сталиным тебя по жизни просто вели, ты за всю жизнь не принял сам ни одного по-настоящему серьезного решения! Сначала первый секретарь комсомола, Николай Михайлов тебя вытащил в замы, потом, уйдя в ЦК партии, посадил в свое кресло. После крушения Маленкова в 54-ом и ссылки Николая послом в Польшу – умудрился выкрутиться, льстивым выкриком с трибуны съезда понравиться Хрущеву. Дальше опять повезло, после неудачного бунта «старой гвардии» в 57-ом Никите были позарез нужны новые, еще не повязанные в интришах кадры. В 58-ом тебя внезапно ставят председателем КГБ, под крыло Николая Миронова.[11] А там и в Секретари ЦК перетащили на ключевой комитет…

Миронов, о, он был очень, даже чрезмерно осторожен. Именно Николай Романович аккуратно, из-за спин соратников, готовил смещение Хрущева. Гениальный человек! Он понимал, что пришедший к власти лидер никому уже не отдаст эту сладкую девку. Но и самому возглавить переворот – уж больно опасное это занятие. Поэтому поставил сразу на двоих, Сашу и Леню, полагая, что в дальнейшем сможет «пройти» между нами на самый верх. И это бы ему наверняка удалось, не вмешайся злодейка-судьба.

Теперь фигуры играют сами. И партия начинает складываться в пользу осторожного центра, возглавляемого Леонидом Ильичем. Закономерно, но как, черт возьми, неудачно!

Александр представил себе лицо Кириленко, зачесанный назад ежик волос, окаймлявший лоб и виски, плотно посаженные к переносице глаза под стеклами очков, широкий нос, и плотно-плотно сжатые в щелку губы. Зло сплюнул, б…ь, ну вот бы как с Фролом Козловым… Его так Никита тянул, преемником своим называл. Но однажды на охоте не поделили убитого кабана. Хрущев аж пулю заставил егерей вырезать, так свою правоту доказывал. Очень об этом Фрол переживал, извелся весь. И вот вскоре – инсульт, длительный запрет врачей на работу, а там и на пенсию отправили. Очень вовремя он подгадал к октябрьскому пленуму.

Мечты, мечты. Ладно, пора собираться. Позвонил, предупредил жену, потом в цековский гараж и прислугу на даче. Оставил несколько заданий помощнику, переключил свою вертушку на секретаря…[12]

Через пару часов волга охраны и уютный ЗИЛ-111Г с Александром и супругой Верой Борисовной миновали услужливо распахнутые прислугой ворота дачи в Сосновом бору.

Володя уже приехал, его Чайка смотрелась на стоянке забавной младшей сестрой рядом с более крупным «четырехглазым» ЗИЛом. Сам гость, высокий, широкоплечий мужчина, широкими шагами шел, почти бежал от дома к приехавшим хозяевам, заранее раскрывая руки для объятий. Его жена, Антонина, улыбаясь как подобает серьезному научному работнику, поспешала следом.

— Мы только успели распорядиться об ужине в беседке у реки, пойдем сразу туда.

— Да подожди, подожди! — Александр прервал друга. — Не только у тебя подарки бывают.

Быстро сдернул с Володи его генеральскую фуражку, водрузив на ее место спрятанную за спиной монгольскую шапку-колпак с высоким конусным «пиком» алого цвета и золотым клоком волос на кончике.

— Вот тебе, лично от Цэдеэнбая! — Развернул к женам, — правда, красавец?

— Злодей! — Владимир Ефимович безуспешно пытался рассмотреть себя в отражении автомобильных стекол, — что, так на службу завтра идти?

— Обязательно! — Прямо сейчас постановление Президиума ЦК подготовим!

— Эх! — Володя вдруг стал серьезным. — Нам надо поговорить, и по совершенно необыкновенному поводу.

— Вера, Надя, идите в беседку, мы сейчас вас догоним, — мигом отреагировал Александр.

Дача только называлась таким несерьезным словом. На самом деле не всякая помещичья усадьба могла поспорить размахом с этим государственным объектом. Огороженый кусок первоклассного соснового леса имел площадь более двух гектаров. Проложенные с хорошей выдумкой дорожки делали его необъятным при прогулках. Добавлял удобства и кусочек персонального пляжа с летней беседкой.

Дом так же напоминал о дореволюционных эксплуататорах. Два этажа, штукатуренные в салатный цвет с белой отделкой, по центру – широкое крыльцо с шарами светильников на крытых мрамором перилах, над ним – громоздкая арка балкона. По обе стороны – крылья на четыре окна. Сзади, за аккуратно подстриженными кустами сирени, коридор в небольшой домик прислуги.

— Пожалуй, нам по той дорожке, что на час, — подумав сказал Семичастный.

— Даже так? — Это что, кто-то из ЦК оказался американским шпионом?

— Хуже, а может лучше. Не знаю, но точно серьезней.

— Неужели инопланетяне? — Без тени улыбки спросил Шелепин.

— Вот смотри, — Володя протянул бумажник из тонкой темно-коричневой кожи. И несмешно пошутил, — а то еще санитаров не дослушав позовешь.

Собеседники не торопясь шли по забитой тесанным гранитом тропе, извивающейся между высоких сосен. Катящее к горизонту солнце причудливо протыкало игольчатые лапы, заливая землю чуть колышащимися яркими пятнышками. Молчали, пока Александр не закончил изучать паспорт Петра Юрьевича Воронова, с орлами и надписью Россия, выданный в 1998 году, залитый в пластик пестрый квадратик водительского удостоверения от 2010 года, Технический паспорт на Toyota RAV-4 2000 года выпуска, кучку странных пластиковых карточек, деньги, выпущенные банком России, и прочую мелочь.