Подарок богини зимы, или Стукнутый в голову инопришеленец (СИ) - Завойчинская Милена

Ужасное ощущение острой уязвимости.

Впрочем, о своем вчерашнем состоянии сегодня не сразу удалось вспомнить. Проснулся утром, общался с добродушным ребенком, осматривался и никак не мог сообразить: как я тут очутился, и кто эти хорошенькая девчушка и молодая красивая женщина с уставшим лицом и тенями под глазами.

Приятная семейка оказалась. Сам не ожидал, нo удивительно быстро проникся симпатией и к смешной Полине, сияющей дырками между зубов, и к сдержанной Ирине, которая явно побаивалась меня и держалась настороже. Но при этом — помогала.

Я оценил. Рискнула ведь, подобрала на улице неизвестного раненого мужика, привела в свой дом, оказала помощь…

Такое не забывается, и я непременно отблагодарю, как только смогу.

Надо что-то делать, вернуть воспоминания и свою личность.

Кто же я? Как тут очутился? И «тут» — это где? И где мой дом?

— Дядя, мы уходим за добычей! — заглянула в комнату Поля. — Ты без нас не скучай. Посмотри пока телевизор. Запомнил, как пользоваться пультом?

Девочка уже была одета в теплую зимнюю одежду, и из-под вязаной шапки выбивались лишь несколько прядок волос.

— Запомнил. — Я показал ей черную продолговатую коробочку с кучей кнопок.

Меня уже успели быстро ввести в курс дела, продемонстрировать этот самый телевизор и его возможности.

— Мы постараемся не слишком долго, — за спиной Полины встала Ира. — Εсли будут звонить в дверь или по телефону, не подходи.

Я пожал плечами. Что такое «телефон», они мне объяснить не успели.

Через секунду забренчали ключи, щелкнул дверной замок.

Я прокрался к входной двери, постоял, прислушиваясь к удаляющимся шагам и тихому разговору. Разобрать слова не удалось.

Проверил дверь. Заперта. Замки неудачные для того, кто остается в жилище: изнутри тоже запираться только на ключ, нет защелки или барашка.

Ла-а-адно, подождем.

А пока исследуем место, где я очутился.

Надо осмотреться и знать, к чему быть готовым.

Быстрый осмотр шкафов, ящиков, тумб. Я не искал чего-то конкретного, не ворошил и не перекладывал вещи, только визуальный осмотр.

Женская и детская одежда. Книги взрослые и детские, последние опознал по ярким разноцветным картинкам. Красивые, я таких раньше не видел. Рисунки, явно выполненные рукой Полины, краски, поделки из цветной пластичной массы.

Немного украшений. Веселые, яркие, из неизвестного материала — для девочки; недорогие, скромные, из серебра — Ирины. Небогато…

А ведь Ира очень красивая женщина. За ней наверняка пытаются ухаживать многие мужчины. Отчего же не вышла замуж повторно? И кто тот неудачник, отец Полины?

Не слишком-то хорошее мнение о нем складывается по сдержанным фразам Иры и обиженным Полины. Девчушка отца явно не любит, плохо знает и не хочет с ним общаться. Редко появляется? Обижает их?

Мужских вещей не было ни одной. Во всяком случае на виду, в сложенных стопках я не рылся.

Потом я долго стоял у окон и изучал открывающийся вид. Многоэтажные дома с огромным количеством окон. Если все эти многоэтажные строения состоят из таких маленьких отдельных жилищ как тo, в котором я сейчас нахожусь, то сколько же семей там проживает?

Окна большие, непривычно. И открываются странно, уже проверил. Уверен, таких я раньше никогда не видел. Не помню, но твердо знаю, в моем доме окна точно меньше по размеру и… другие.

Мой дом… Хм. Вот тут тоже ощущения странные. Я ведь где-то жил. Что-то очень большое, просторное, с коридорами и анфиладами. Но… мой дом был не лично моим. Я жил у кого-то. У кого? На службе? У кого я служил? И кем?

Я потер затылок. Потом лоб. От напряженных мыслей разболелась голова, особенно в том месте, где утром нащупал засохшую кровь и остатки какого-то лекарства.

Вот ведь угораздило меня. Столько столетий живу, ни разу не попадал в…

Стоп!

Сколько-сколько я живу?!

Но нет, сколько ни напрягал память, пытаясь еще хоть что-то вспомнить, не удалось.

Ладно.

Придется принять как факт: восстановиться быстро не удастся.

Что ж, погостим. И надо подумать, чем мне пока заняться и как зарабатывать на жизнь. Не сидеть же на шее у женщины, в одиночку воспитывающей ребенка. Не так уж богаты они. Не бедствуют, но вовсе не купаются в роскоши.

Возвращались домой мы нагруженные, словно два ослика. Поля честно взяла на себя часть пакетов, аргументируя:

— Да ладно тебе, мам. Я уже большая. К тому же это я уговорила тебя подобрать дядю-козла. Ты бы сама ни за что не решилась. Вы, взрослые мамы, такие трусишки.

— А вы, маленькие девочки, такие смельчаки?

— Конечно! Мы когда с Викой в куклы играем, наши дочки знаешь как много чего могут? О-го-го! Они даже с парашютом прыгали!

— Откуда?

— Со шкафа, конечно! Ольга Викторовна только потом ругалась. Димка сшиб оттуда рулоны метродических матрирьялов.

— Методических материалов. А при чем тут Димка? Вы же с Викой играли.

— Так он пилотом был. Ты чего, мам? Нашим дочкам ведь нужно было сначала подняться в небо, что бы спрыгнуть на парашютах.

— Ах вот оно что! — Я со смешком покосилась на дочурку. — Не подумала.

— Да это ничего. Взрослые всегда тормозят. Вот этот наш инопришеленец…

— Как-как?! Это что еще за слово?

— Ну мам! Как при динозаврах живешь! Ты чего? Только совсем уж отсталые люди, которые не следят за роликами, не в курсе, кто такие инопришеленцы.

— Так я из тех самых, отсталых. Когда бы мне следить за этими твоими роликами?

— Мам, не путай меня. Так вот, наш инопришеленец тоже тормознутый. Видела, как он медленно соображает?

— Это потому, что его по голове ударили.

— Вот-вот! Я и говорю, стукнутый в голову инопришеленец.

— Ага…

Я все же не выдержала и рассмеялась. Современные дети — это нечто.

Наконец мы добрались до квартиры. Я сгрузила пакеты на пол, долго искала в рюкзаке ключи. Потом открыла, переступила порог и замерла. Горло перехватило, и я даже пискнуть не смогла.

Прямо напротив входной двери замер в боевой стойке с кухонным ножом в руке наш гость. Мы секунду смотрели глаза в глаза, после чего он перетек в обычную расслабленную позу. И тут подала голос Полина:

— Ну! Видишь? Я же говорила, что он стукнутый в голову инопришеленец! К тому же голодный. А ты мне не верила. Смотри, мам, он встречает с ножом для мяса. Дядя-козел, а ты готовить хорошо умеешь? Мы специально для тебя купили говядины. Мама говорит, она для раненых полезна из-за геморглобина.

— Гемоглоби́на, — машинально исправила я и оттянула на шее шарф. Γолос вернулся, но бросило в жар от внезапного испуга.

— Не знаю, — задумчиво повертел в руке нож мужчина. — Не уверен.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим… Так папина новая невеста мне говорила, когда я была у них в гостях.

— И чему она пыталась тебя научить? — напряглась я, вскидываясь. Если мой бывший со своей новой… обижали Полю, я ее больше не отпущу к отцу.

— Пол мыть. Я ей говорила, что мне тяжело швабру, она длинная…

Дочка ещё что-то говорила, а я украдкой перевела дыхание. Это ладно, не страшно. А то уж я вообразила бог знает что.

— Могу ли я чем-то помочь? — прозвучал вопрос.

— Эти пакеты — на кухню. Те, что у Полины, — в комнату. Там одежда для вас… тебя.

Кивнув, рогатый гость легко подхватил все те сумки и пакеты, которые я еле дотащила. Отнес на кухню и поставил на пол у стола. Вернулся, так же, не напрягаясь, подцепил те, что с одеждой и обувью, и отнес в комнату.

Здоровенный мужик всё же. Два метра живой массы: мышцы, мускулы, ручищи, ножищи, плечищи…

Именно про таких, вероятно, в старину говорили «косая сажень в плечах». В общем, знатного мордоворота мы с Полей приютили. Вот бы мой бывший муженек увидел рядом со мной такую гору тестостерона. Сам-то — сморчок мерзопакостный, и характер такой же — уродский. И как только я умудрилась по юности и по дурости с ним связаться? До сих пор не понимаю. И ведь не слушала ничьих советов. Ни родители, ни подруги мне были не указ. Я ж сама…