Владимир Поселягин - Коммандос

Первыми неторопливо «промчались» полицаи, «спешащие» к месту подрыва, где облако огня и пыли уже почти осело, хотя дымы от горевшей техники стояли столбами до сих пор. Было видно, что особо участвовать в моей ловле они не горят желанием. Вот потом послышалось стрекотание мотоцикла, причем одного, я выскочил на дорогу с пистолетом в руке, притаившись за пнем у обочины, и когда, попискивая тормозами, в овраг начал спускаться мотоциклист-одиночка, то снял его одним выстрелом.

Подбежав к убитому, схватил его под мышки, пока Смелый бегал вокруг, сторожа, утащил в кусты, после чего вернулся за мотоциклом, который, к моему удивлению, продолжал негромко тарахтеть, и, заглушив, откатил в те же кусты.

Дальше просто. Форма на мне была немецкая, того водителя по размеру подходила, поэтому, наделав несколько ран ножом мотоциклисту, я измазал кровью лицо, форму, пропитал ватку кровью, ее сунул под воротник, чтобы кровь сочилась, после чего надел шлем, очки, забрал документы и, запустив двигатель мотоцикла, свистнул щенка. Мы с ним уже гоняли на подобном, учил я его, поэтому, выкатив мотоцикл из кустов, дождался, когда на заднее сиденье запрыгнет Смелый, и покатил по дороге. Поднявшись по склону оврага, я погнал со всей возможной скоростью в сторону Ровно. Кстати, мы так катались на нашей одиночке неоднократно, удивляя жителей Швейцарии, щенок первое время падал, а потом приноровился, но это было на ровной дороге. Потом учились кататься по полевой, это было сложнее, но позже щенок на учился держаться и на плохой дороге. Вернее, даже не держаться, а балансировать в седле, проявляя просто чудеса ловкости и акробатики.

До Ровно мы домчались быстро, нас однажды остановил патруль фельджандармерии, посмотрели на мое окровавленное, покрытое пылью лицо, под формой было мокрое кровавое пятно, ватка помогала, да и документы были продырявлены и окровавлены, пришлось постараться. Старший поста спросил, что случилось. Объяснил ему, что Леший вернулся и уничтожил всю команду егерей, а меня послали как самого уцелевшего в город с докладом. Попросил его также связаться с госпиталем. А то, мол, все наши рации из строя вышли. И отправить на место засады санитарные машины.

В общем, фрицы на посту начали связываться с командованием, а я погнал дальше, только чуть позже притормозил, чтобы Смелый вернулся в седло, он оббежал пост стороной. Пес вообще молодец, пока ехали в город, всего дважды вывалился из седла, да и я старался ехать так, чтобы объезжать все колдобины, при этом не вихляя.

Когда появились окраины, я притормозил и скомандовал щенку:

— Прячься.

Так что он молнией соскочил на дорогу и быстро исчез в траве и кустарнике, а я рванул дальше. Пост на дороге меня даже не остановил, видели, что свой едет, так что я доехал до местной администрации и комендатуры, но побежал не в комендатуру, а именно в оккупационную администрацию.

— В чем дело, солдат? — остановил меня дежурный офицер.

— Устное послание от майора Шнитке, герр лейтенант, — с излишней громкостью устало выдохнул я. — Леший вернулся, отряд майора практически полностью уничтожен, майор ранен, ему оторвало ногу. Меня, как видите, тоже зацепило, и я плохо слышу.

Про майора я не врал, в смысле то, что он погиб, я был уверен, не врал в том, что он существовал. Это был командир группы карателей, то есть егерей. Можно было выбрать другого офицера, но этот был известен всем, и других я просто не знал.

— Быстрее за мной, — заволновался лейтенант. — Командир охранного батальона как раз тут.

Поправив висевший на плече автомат, я поспешил за офицером, мы прошли через несколько коридоров, потом в приемную местного представителя власти, поставленного немцами. Был он местным, украинцем, но давил своих так, что даже немцы ворчать начали.

— Герр губернатор, — прошел лейтенант в кабинет. — Посыльный от майора Шнитке. Отряд попал в засаду, большие потери…

— Я уже в курсе, лейтенант, выживших очень мало, да и то из вспомогательных подразделений…

Что хотел сказать оберст, видимо, командир батальона охранной дивизии, я не дослушал, идущий передо мной лейтенант обзавелся в спине аккуратной дырочкой и стал заваливаться вперед, открывая мне широкое поле для стрельбы. Вторую пулю я послал в местного губернатора, сделав так, чтобы он пораскинул мозгами. А потом открыл прицельный огонь по остальным. В кабинете находилось десять человек, поэтому у меня были цели, и я ни разу не промахнулся. Выпустив все пули до железки, перезарядился, прошел и сделал всем контроль, после чего снова убрал пистолет под немецкий солдатский ранец и, макая палец в лужу крови на столе — один из убитых полулежал на столешнице, щедро снабжая меня такой краской, — вывел на стене свой позывной. Только после этого я поспешил к выходу. За столом в приемной сидела секретарша, но помешать мне она не могла. Первая пуля была ее, и она лежала на столе с аккуратной дырочкой во лбу, из которой вытекло совсем немного крови.

Спустившись, я покинул здание и, запустив горячий движок мотоцикла, поехал к выезду из города. Меня так никто и не остановил, даже попытки не было, а вот на выезде я сам свернул к посту, где находилось чуть больше десятка немцев и полицаев, видимо в связи с трагедией их перевели на усиленную службу.

— Что случилось? — подскочил ко мне унтер.

— Зацепило, а мне нужно доставить послание. Забыл заправиться, бак пустой.

Унтер, уважительно поглядывая на меня, стал отдавать приказы, а я сделал вид, как будто зажимаю рану, и из ватки через ткань френча потекла кровь, пачкая мои пальцы. Унтер это заметил и послал ко мне бойца. Тот прямо сверху формы сделал повязку. К этому моменту мотоцикл был заправлен, на посту была тоже такая машина, но тяжелее и с люлькой.

Поблагодарив солдат и горестно посетовав на превратности военной службы, мол, доставлю приказ и сразу в госпиталь, сел на мотоцикл и поехал дальше. Когда окраины остались вдали, я остановился на обочине и, заглушив движок, несколько раз свистнул, потом еще. Только минут через десять кусты раздвинулись и показалась морда Смелого. Похлопав по седлу позади себя, велел ему садиться, и мы погнали дальше. Транспорт этот, конечно, для гонок был более предпочтителен, лес не лес — везде пройдет. Но все же технику пора менять, уже наверняка мои приметы сообщают, поэтому, когда мне встретился одиночный грузовик, я поднял руку, останавливая его.

— Что случилось? — выглянул из машины водитель. — Ты ранен, нужна помощь?

Взяв его на прицел автомата, я спросил:

— Что в кузове?

— Мы раненых везем, — озадаченно поднял он руки.

— Мы?