Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии

Мы расположились на берегу реки и с высокого обрыва разглядывали городок, где находился штаб фон Бока, деревянный, но крепкий мост через реку, что охранял взвод солдат, а также позиции немецких частей вокруг города. Последних было в достатке, как доложил мне командир диверсионного взвода.

— Про егерей ты мне ничего не сказал, – шёпотом пробормотал я.

— Их два взвода всего, стоят вон у той мельницы, видите сарай рядом?

— Да, вижу, – снова приложился я к биноклю.

— Что‑то немцы у зениток забеспокоились, – пробормотал через пару минут Путянин.

— Похоже, им сообщили от передовой о пролёте крупной партии советских бомбардировщиков. Тут где‑то две эскадрильи „мессеров“ стоит, они тоже должны поучаствовать в драке.

— А мы их так и не нашли, – огорчился Путянин.

— Наше время, уходим, – скомандовал я, и мы медленно, отползая задом, покинули наблюдательный пост.

В кустах бойцы помогли нам снять маскировочные накидки из камыша и кустарника, после чего мы заспешили к колонне, что стояла на повороте дороги, ожидая нас. Тут была низина и ответвление с дороги, немцы, что ездят по шоссе, нас не видят, а на этой их не встретишь. Была легковушка с какими‑то алкашами–тыловиками, но их быстро прирезали, машину отобрали.

Продравшись через кустарник, я ещё издалека замахал руками, чтобы заводились, так что когда мы подбежали, колонна уже дымила выхлопами, ожидая команды к движению.

На секунду остановившись, я окинул парней взглядом. Из кабин и кузовов грузовиков и бронетранспортёров, из люков танков на меня смотрели мои парни. Те, кто добровольно согласился пойти со мной в этот последний бой. Помню, когда я говорил после комиссара отряда те тяжёлые слова вчера вечером, то был ответ от Лютого:

— Командир, мы всё понимаем. Ты нам всё объясни подробно, что нужно делать, мы сделаем, поверь нам.

— И объясню, и пойду с вами. Это и мой бой тоже, – с некоторым облегчением улыбнувшись, ответил я.

Тут на моё плечо легла рука Омельченко, обернувшись, я угрюмо сказал:

— Не уговаривай, я иду.

— Не буду, – тихо сказал он. – Я тоже иду. Это и мой бой тоже.

В последний бой шли все боевые группы, все три мотострелковых взвода, в каждом по двадцать семь–двадцать восемь бойцов. Шли снайперы, но они нас со стороны поддержат, потом уйдут, шли танкисты. Все, отказавшихся не было. Артиллеристы и тыловые подразделения тоже как один высказались за то, что идут с нами. Но тут я жёстко настоял на своём, приказав им обстреливать из пушек город, поддерживая нашу атаку, потом уходить. Гаубицу бросить, всё равно снарядов мало осталось, как раз на один бой.

Дальше остатки мангруппы поведёт Малкин. Жалко, Маргелова нет, он улетел вместе с танкистами Шереметьева, возвращаясь на Ленинградский фронт к своим боевым товарищам, а то бы я на него повесил эту обязанность.

В данный момент артиллеристы–противотанкисты должны подготавливаться к выкатыванию пушек на берег реки, чтобы оттуда обстреливать окраину города и те подразделения, до которых они дотянутся. Стрелять недолго, два десятка осколочных снарядов, после чего всё

бросать и бежать, потому что их сметут там в мгновение ока, как только определят, откуда ведётся огонь.

Гаубицы и все три стадвадцатимиллиметровых миномёта установили в небольшой ложбинке примерно в полукилометре от противотанкистов. Уже брошена полевая связь к корректировщикам, если что, у них есть дублирующая радиосвязь.

Ещё раз осмотрев серьезные лица бойцов и командиров, я поднял руку со сжатым кулаком и, ударив ею вверх, крикнул: – Порвём их, парни?

— Да–а-а!!! – раздался многоголосый вопль.

— По машинам! – крикнул я и, запрыгнув на подножку грузовика, скомандовал: – Начать движение!

В этот раз я был в форме офицера Красной Армии, как и всё бойцы и командиры. Шансов выбраться из этой передряги было не много, поэтому мы шли в своей форме.

На подъезде к мосту первый советский самолёт, кажется, это был Пе-2, клюнул носом и с воем, который расслышал даже я, начал падать на позиции зенитной артиллерии, которая палила по подходившим эскадрильям советских соколов. Наш пикировщик, получив несколько снарядов в кабину, врезался в землю, забрав с собой одну из зенитных батарей. Похоже, до самого столкновения им управляли. А наверху был бой, немецкие „мессеры“ своими худыми силуэтами похожие на летучих рыб, мелькали среди сомкнувших ряды советских бомбардировщиков. Однако и те оказались не так беззащитны. Мало того, что они огрызались оборонительным ворожением, так оказалось, что их прикрывал целый полк дальних истребителей.

На земле царил ад, бомбардировщики подходили и разгружались, не обращая внимания на плотный зенитный огонь, от которого то один, то второй бомбардировщик покидал строй и с дымным следом проваливался вниз, но город был затянут дымами.

Пока мы наблюдали за боем, бойцы Путянина уже ликвидировали охрану моста, давая нам возможность переправиться на тот берег. Авиация помогла неслабо, отвлекла внимание охраны, и потерь во взводе Путянина было всего трое убитыми. Другие немецкие части не заметили безобразия на мосту, им было не до этого. В это время к городу подходила последняя группа советских бомбардировщиков.

— Пошли! – скомандовал я, и мангруппа, ускоряя ход, сквозь разрывы авиабомб, содрогаясь от случайных попаданий осколков, направилась к окраине города. Нас не интересовали войска, что стояли вокруг него. Нет, наша цель была внутри, там, где упало не так уж и много бомб, в основном цели советских лётчиков были вокруг города, те самые подразделения, что обороняли штаб.

Прорваться в город смогли не все, один грузовик и один „Ганомаг“ остались на дороге, нашпигованные осколками от наших авиабомб. Их покидали уцелевшие бойцы и на ходу заскакивали в проходящие мимо машины. Мы уже несли потери, даже ещё не добравшись до штаба фон Бока.

Дальше колонна разделилась, основная группа пошла по центральной улице прямо к штабу, до которого было полкилометра, две другие свернули кто направо, кто налево. Их задача террор на улицах городка. То есть они должны ездить по улицам и стрелять во всё, что одето в форму Вермахта. То есть создавать панику и отвлекать от действий нашей группы, куда входило три танка, два бронетранспортёра и два взвода мотострелков.

Улицы городка были просто забиты разнообразной техникой, но проход посередине был, машины и бронемашины были припаркованы, и это Воронина и его экипажи не остановило. Танки, идущие впереди, шли клином, снося их с дороги или подминая под себя. Когда до штаба фон Бока осталось метров сто, здания уже было видно, один танк „разулся“ на одном из металлических блинов, ранее бывшим легковым „Опелем“ Однако танкисты не покинули машину, а крутили башней, прикрывая нас пулемётным огнём и редко бухая из пушки, когда была достойная цель. Именно наводчик этого танка, трижды выстрелив, снёс входные двери у всех трёх штабных зданий, что облегчило нам проникновение.