Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю!

  - Заходим. Жаль Кремль не видно, темно, - вздохнул Евстигнеев, не отрываясь, он пытался в иллюминатор рассмотреть окраины столицы. В Москве, несмотря на полуторамесячную подготовку в Центре капитан так не раз и не был, однако из-за приказа о затемнении ничего особого не увидел.

  - Фигня вопрос. Мы тут на двадцать дней, так что все посмотреть успеем. Мне тоже интересно. Кстати, товарищи командиры, тут не Крым, так что одеваемся.

  С самолетом нам повезло. Он был представительского класса - это означало что в нем не дуло, было тепло и были отличные сиденья, не лавки как в обычных транспортниках. То есть, это был не транспортник, как я думал сначала, а пассажирский, с несколькими снятыми сиденьями, чтобы было возможно возить почту. Может Аэрофлот грабанули?

  Парни все время полета или проспали или играли в карты в одних гимнастерках. Никифоров, как и я в основном весь перелет проспал. Просыпался только раз, рявкнул на штурмана, когда тот на пару часов засел с парнями забивать козла. Особисту не понравилось, что летчик вел самолет без штурмана, а так никаких проблем не было, если и были, то я их проспал. Ночь за бортом, а им все одно неймется. Молодые, гормоны бурлят.

  - Вон наша машина. Товарищ майор госбезопасности вы с нами? - поинтересовался я у Никифорова. Мы были не одни, так что обращался я к нему как положено уставом.

  - Нет, мне уже забронировали номер в служебной гостинице. Ты у себя остановишься?

  - Конечно. Я уже дозвонился до Глафиры Ивановны, повезло, она как раз у меня была, пыль протирала. Так что все готово. Может ко мне?

  - Нет, сам знаешь, у меня дел много, - ответил Никифоров.

  - Понятно. Ну, тогда до завтра.

  Парни уже погрузились в ожидавший нас неновый автобус, так что, застегнув верхнюю пуговицу шинели, хрустя снегом подошвами сапог, я последовал за ними. Чемодан с сидором уже был в автобусе.

  Поехать решил вместе со всеми в Центр по довольно простой причине, я собирался выпросить машину на двадцать дней отпуска. Это остальным нужно было ехать на Базу и начинать преподавательскую деятельность. Мои наезды в Центр будут эпизодические, так, друзей навестить и пару лекций прочитать. Проблемой было то, что весь мой отдых был фактически расписан. Исполнение нескольких песен для записи. Парни из группы уже заучили десяток мелодий по нотам, что я им дал, так что оставалась только запись. Но это тоже не на один день, нужно спеться с группой, все сделать без ошибок, много что было нужно сделать. Так же отдел пропаганды тоже наложил руки на пару дней из моего отпуска.

  Несмотря на довольно теплые весенние дни, снег и не думал таять, да он был рыхлым, автобус шел с пробуксовокй, однако высокие, мелькавшие при свете тусклых фар наносы, продолжали мелькать на уровне окон.

  В Центр мы прибыли через час. В принципе мы могли бы сесть на его ВПП, однако из-за почты и особиста сели на стационарном.

  Иволгин сам встретил нас у входа в административное здание. Не спал, ожидал. Пока парни оформлялись в казарме, он повел меня к себе в кабинет

  - Рассказывай, - приказал он, с удобством устраиваясь в кресле.

  Я знал про этот разговор, поэтому успел подготовится.

  - Тут все, - ответил, доставая толстую папку, подготовленную начштаба: - Тут вся подробная аналитика наших действий за два месяца.

  - Я распорядился, комнату приготовили, переночуешь у нас.

  - А машина, товарищ генерал?

  - Будет-будет. Тот же 'опель' получишь.

  - Хорошо. Какие вопросы будут?

  - Сейчас все соберутся, и начнем. Успеешь отоспаться.

  Несмотря на то, что за окном было два часа ночи, собрались почти все инструктора и командиры Центра. Кабинету генерала был не очень большой, но все-таки уместились все.

  Зевая, я одной рукой управлял тихо ехавшей машиной, другой тер глаза пытаясь сбросить сонливость, однако меня продолжало бросать в сон. Шесть часов пыток у Иволгина, после чего я сразу же поехал к себе, отмахнувшись от предложения выспаться в казарме. Дома все же лучше.

  Подъехав к первому КПП, предъявил документы, показав в открытое окно свое лицо, опознавание произошло почти сразу, так что через пару минут я продолжил движение. Припарковав машину у почищенной обочины, я подхватил вещи и направился в свой подъезд, из которого выходил немолодой мужчина в строгом черном пальто.

  - Майор! Вы перчатку уронили, - окликнул он меня, кивнув на черную перчатку, лежавшую на утоптанном насте тропинки.

  - Спасибо, - отблагодарил его, подхватил ее и убрал обратно в карман.

  - Майор, мы нигде не встречались?.. Извините, сразу не узнал. Мне жена говорила, что вы в нашем доме получили квартиру, однако я запамятовал. Разрешите представится, профессор Зелинский.

  - Вячеслав Суворов, приятно познакомиться. Зелинский... М-м-м... Зелинский, что-то знакомое. А это не вы проектируете зенитную спарку, из двадцатимиллиметровых автоматических пушек?

  - Вы знаете над чем я работаю?! - изумился профессор.

  - Все что способно приземлить меня, интересует, - хмыкнул я.

  'Особенно я хорошо изучил вашу работу. Нам попался в болоте, где раньше было русло реки, почти целый бронекатер потопленный в сорок третьем. И у него на корме была зенитная спарка Зелинского. В массовый выпуск они не пошли, но несколько десятков было отправлены в войска. Вот наши музейщики радовались. Мало того что катер фактически целый, так еще и зенитка экземпляров которой больше не было'.

  - Понятно, такое вполне может быть. Виктор, подожди немного, - обратился он к кому-то у меня за спиной. Обернувшись, я увидел водителя бежевой 'эмки' который стоял у открытой двери и с подозрением рассматривал меня, но узнав, ощутимо расслабился. Однако внимание не ослабил.

  'М-да, вот это я ошарашен от встречи был, даже не услышал, как машина подъехала!' - подумал я недовольно.

  - Работа ваша интересна, и мы ждем подобное оружие в войсках. Знаете как плохо без хорошего зенитного прикрытия на аэродромах подскока? У нас только одному повезло, пехота с ними поделилась трофеями, дала два 'эрликона'. Слышали о них?

  - Не только слышал, но даже разбирал. Один целый экземпляр находиться у нас в КБ.

  - Ну, задерживать вас не буду, главное сделайте побольше зениток. Хороших - это главное.

  - Спасибо, сделаем.

  Проводив профессора взглядом я подхватил чемодан и, поправив лямки вещмешка, открыл входную дверь подъезда.

  К обеду я отлично выспался, пока Глафира Ивановна кашеварила на кухне теми продуктами что я привез, принял ванную и надев чистую свежую форму пообедал в кабинете перебирая почту. А вот ее было много, очень. Нет, если сравнить что мне приходило в часть, то ее было наоборот ОЧЕНЬ мало, однако и ее нужно было просмотреть. С легкой улыбкой слушая Глафиру Ивановну, которая рассказывала мне все новости, произошедшие с моего отбытия на фронт, я вдруг наткнулся на письмо. Подписано оно было Анной Морозовой. Насколько я понял, это была старшая дочь Виктора Семеновича.