Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов

Погоди, малыш, – остановил юношу начальник секретной службы. Подхватив с пола револьвер, он на коленях подобрался к окну и увидел, как из форточки пилотской кабины выхлестнулась и заболталась в струях воздуха, гонимого лопастями, белая тряпка.

Кальсоны они свои выбросили, что ли? – проворчал агент ФБР, поправляя на голове окровавленную повязку.

Пока не стреляй, Майкл, – сказал Эрвин Додж, – но держи его на мушке. Пускай садится. И целься в баки с топливом.

Но едва вертолет коснулся земли, рявкнул громкоговоритель.

– Мистер Президент! – кричал радиоголос. – Привет от Айви! Привет от Айви!..

Все удивленно посмотрели на Президента. Его лицо, измазанное кровью, улыбалось.

– Это наши, – сказал он.

Генерал Макаров сразу заметил, что Маргарита вернулась из его кабинета, где разговаривала по телефону, сама не своя. Невестка села на прежнее место напротив Ксении и изо всех сил старалась принять тот независимый вид, какой присущ был актрисе в любой обстановке. Только Иван Егорович видел, как ей не по себе. Видно, телефонный разговор лишил Маргариту Иосифовну привычной невозмутимости.

«Уж не случилось что с Василием? – встревожился генерал Макаров. – Хотя нет… Мне бы первому сообщили. Звонили-то в мою квартиру, а спрашивали ее, актерку».

Тут он заметил, что Маргарита поглядывает на него, и понял: хочет что-то рассказать ему. Генерал-лейтенант неторопливо поднялся из-за стола, успокаивающе повел рукой в сторону полковника Педерова. Харитон Семенович со вкусом рассказывал новый анекдот, но сейчас же принялся вставать вслед за хозяином. Генерал дал понять: сиди, мол, ты не на службе. И степенно, давая Маргарите возможность незаметно последовать за ним, направился в кабинет.

Еланская появилась минуты через три.

– Ну, – сказал Иван Егорович, – рассказывай, сношенька, что стряслось?

– Это он звонил, Иван Егорович, – проговорила Маргарита, изящным движением поднося платочек к глазам, хотя плакать явно не собиралась – не тот зритель.

Кто это «он»?

Еланский…

Не понял, – дернул головой генерал Макаров. Ему и в голову как-то не пришло, что Маргарита назовет отца по фамилии. А когда дошло, сноха покраснела уже, отворотясь, будто ей стыдно было смотреть свекру в глаза.

Ну, словом, это был он… Отец.

Прощался, что ли? – жестко спросил Макаров. – Надо было меня позвать. Я б ему в дорогу хороших слов за шиворот натолкал. Извини, правда, за выражение…

Что вы, Иван Егорович! – воскликнула Маргарита. – Все правильно вы говорите! Я ведь и сама чувствовала себя как прикованная к позорному столбу. Сижу и думаю: «Брошусь сейчас перед генералом на колени и буду при всех просить у него прощения». Верите – едва сдержалась!

А ты-то, голуба, при чем? – спросил Иван Егорович, несколько отмякая: признание невестки пришлось ему по душе. – Ты ведь за старого дурака не в ответе. Извини, что я так Иосифа назвал, ведь он твой отец. А для меня бывший ведомый, могу его и крепче окрестить.

С отцом я отношения разорвала, как только стало известно о его выходке с этим отъездом. Но все дело в том, Иван Егорович, что он теперь никуда не едет! Вот и позвонил мне срочно. Даже сюда не побоялся!

А как же наследство? – усмехнулся генерал Макаров. – Ведь, как я понимаю, Иосиф на него клюнул. Поразительно! Во время войны самый бессребреник был в эскадрилье, рубаху последнюю был готов отдать, шоколад из бортпайка ребятишкам раздавал, водку и табак уступал товарищам… Его ведь так и звали все: «Оськапростодыра». И на тебе! Наследство привалило! Клюнул на чужие деньги! Тьфу!

Погодите, Иван Егорович! – умоляюще вскричала актриса. – Понимаете, бес попутал человека… Разговоры эти о земле обетованной затмили ему голову, сионисты задурачили. Ведь он стал таким одиноким после смерти мамы…

Я, между прочим, тоже вдовец, – буркнул угрюмо Макаров. – А на одиночество не жалуюсь, человек сам себя на него обрекает.

Вы – сильный, – невольно польстила свекру Маргарита. – А вот Еланский попросту сдался перед таким испытанием… Но теперь отказался все-таки ехать!

Что так?- насмешливо спросил Макаров. – В другом месте больше предложили?

Это провокация против Василия, – сказала Маргарита. – Отец им был и не нужен вовсе. И наследство липовое. Он и рассказал мне сейчас обо всем. Как получилось…

По словам невестки, Иосиф Еланский уже имел от властей разрешение на выезд в Израиль для воссоединения с семейством троюродного брата. Брат уехал с родителями в Соединенные Штаты из Гродно еще в двадцатые годы, сколотил там кое-какой капиталец, а с возрастом удалился от дел и переехал с женой и незамужней дочерью в Тель-Авив. Здесь он и скончался и был погребен в земле предков согласно его завещанию. Перед смертью просил разыскать в России дальнего родственника и сообщить: он выделяет Иосифу половину капитала и будет счастлив, если тот присмотрит за его осиротевшими дочерью и женой.

Вот так и задурманили бывшего летчика, внушили, что он вовсе не к деньгам стремится, а к выполнению родственного долга. Миссия ему, значит, такая выпала под конец жизненного пути.

Видите, как тонко все было задумано, – говорила Маргарита.

Постой! – остановил ее Иван Егорович. – Но почему «задумано»?

А потому, что на самом деле все было не так. – ответила Маргарита Иосифовна.

– И брата не было?

– Нет, брат – тот существовал, и вдова его с дочерью живут в Тель-Авиве. Только никакого наследства он отцу не оставлял. По той причине, что сам еле сводил концы с концами и оставил семью без средств к существованию.

А дальше, рассказала Маргарита, все развивалось по такому, порядком уже заезженному сценарию. К вдове пришли вполне солидные люди и сказали, что на некоем мифическом счету ее покойного мужа лежит приличная сумма. Реализовать эти деньги она сможет только в том случае, если вызовет любимого, хотя и троюродного, братишку усопшего Теодора из России, убив тем самым трех зайцев: совершит богоугодное дело, вер нув еще одного иудея в лоно земли обетованной, окажет услугу государству Израиль и сама не останется внакладе.

– Об этом стало известно только сейчас, когда отец уже и билет себе купил, Иван Егорович. В самый последний момент его пригласили в компетентное учреждение и показали соответствующие документы.

Выяснилось, что сумма, внесенная на открытый задним числом счет Теодора, была выделена из особого фонда, который создал для поддержки секретных служб Израиля небезызвестный Мейер Лански, знаменитый главарь преступного синдиката в Соединенных Штатах. Босс американской мафии, как и Теодор, родился в Гродно, только там он носил фамилию Суховлянский.

– Погоди, – остановил Маргариту свекор, – я недавно читал о нем… он порылся в стопке книг на углу письменного стола и вытащил сочинение французских журналистов Шарлье и Марсилли в черно-желтой мягкой обложке.

– Послушай: «Мейер Лански – маленький, тщедушный, злобный, с изможденным лицом человек, которому суждено голодать до скончания века. Глаза у него были такими же черными, как и волосы, огромные уши оттопыривались. Пронизывающий собеседника взгляд заставлял забывать о его огромном носе, бледном лице и только следить за его отвислой губой, которая чуть вздрагивала, роняя с трудом выговариваемые слова…»

Генерал Макаров швырнул книгу на стол.

Он? – спросил Иван Егорович.

Наверно, – пожала плечами Маргарита, – кто его знает… Я никогда Мейера Лански не видела. И разве что в гробу хотела бы увидеть. В белых тапочках… Главное в другом. Затеяно все было в расчете погубить репутацию Василия. О нем знают т а м, и этой акцией собирались скомпрометировать как офицера, командира атомной подводной лодки. Ведь кто бы его пустил в океан, зятя уехавшего на Запад человека?!

Никто, – ответил генерал Макаров.

Для этого все и затевалось, весь этот шум и гам, скандал – мешебейрах по поводу воссоединения семьи и разных там прав человека… Будто у нас с Василием не семья и наши человеческие права в расчет ими не принимаются.

«Верно говоришь, сноха, – с теплым чувством к Маргарите подумал Иван Егорович. – Все у них четко и с прицелом продумано. Раз – и нет у русских прекрасного командира-подводника, человека уникальной профессии, которую не оценишь ни в рублях, ни в долларах. Старый прием – купить подставное лицо, а затем убрать того, кто ими определен в жертву. Какими надо быть нам прозорливыми, дальновидными, чтобы противостоять этим многоопытным интриганам…»

Воссоединиться ему, старому дураку, видишь ли, захотелось, – вслух сказал Иван Егорович. – А то, что родная дочка здесь остается… это он -соображал? Я уж не говорю о том, какую Осип неприятность Василию подбросил. Ведь когда-то кровь проливал за Родину, а тут вдруг решил от нее отвернуться!