Светослов - Мистерия силы. Трилогия

— Russian gods…

Она невольно подалась вперёд, цепко держа сына за руку, и оказалась у края поляны — совсем рядом с сидящими людьми.

В этот момент общая медитация закончилась. Никита открыл глаза и осмотрелся. И тут он обратил внимание на прибывших туристов. Никита дал команду, и люди стали вставать. А сам он вышел на край поляны, глядя на прибывших гостей. Он хотел было пойти узнать, что привело их к ним в поселение с утра, но резко замер, поймав на себе взгляд той самой американки, узревшей в людях, сидевших на поляне, русских богов.

Никита повернулся к ней и спросил:

— Вы что-то хотели?

— Oh, don’t worry, — пролепетала американка.

Никита тут же сориентировался в английском переводе своего вопроса и тактично повторил:

— What do you want?

Американка в ответ только закивала головой, и слёзы потекли по её щекам… Никита слегка оцепенел, не зная, как реагировать. Затем он повернулся к яблоне, росшей рядом, и сорвал с неё два крупных спелых яблока. Он подал эти яблоки американке и её сыну. Она, взяв яблоко, закивала в ответ; сын с яблоком в руке улыбнулся и посмотрел на маму. Она сквозь слёзы сказала ему:

— Eat, my sonny; it is divine gift…

Мальчик начал с наслаждением есть это яблоко, а мама смотрела на него с умилением, улыбаясь сквозь слёзы. И во всём этом таилась неутолимая тоска по живому и вечному, по той настоящей жизни, что дарит всем лишь любовь, потому и дары её — суть Божественная и всеутоляющая…

Никита вдруг увидел своего старого приятеля — Владимира; он шёл, улыбаясь, прямо к нему, а рядом с ним шёл Разумовский, тот самый профессор. Никита вышел им навстречу и поздоровался. Владимир широко улыбнулся и произнёс:

— Привет, Никита! Наконец-то встретились. Вот, знакомься — Владислав Романович Разумовский, о котором я говорил.

При этом Владимир указал на почтенного человека, стоявшего рядом.

Разумовский открыто улыбнулся Никите и, протянув ему руку, произнёс:

— Владислав Романович. Очень рад с вами познакомиться.

Никита, пожав ему руку, ответил:

— Очень приятно; а я — Никита Максимов.

— Владимир мне про вас много рассказывал… Да. Он меня просто заинтриговал вами. Говорят, вы творите немыслимые вещи.

— Да нормальные вещи творим. Просто на общем фоне как-то они выделяются, что ли…

Разумовский взволнованно осмотрелся и сказал:

— А мы вот туристов возим по нашим цветущим местам, они просто млеют все от России. Тут много людей из Америки, они хотят набраться опыта в деле наших волшебных садов. Да. Время такое, что просто диву даёшься. Может, мы в сторонку отойдём? У вас уже закончились занятия?

— В общем-то, да… Правда, я хотел ещё кое-что показать нашим… Но ничего. Это можно будет сделать чуть позже. Пойдёмте вон туда, ближе к деревьям. Там в тенёчке хорошо.

И они втроём направились туда, куда указал Никита.

В это время Анжела обратила внимание на Никиту с двумя людьми, идущими в сторону рощицы. Анжела дала знак детям, и они все вместе спокойно пошли туда же. Они остановились на небольшой дистанции от Никиты с двумя его гостями. Анжела посматривала на Никиту, стараясь не отвлекать его от беседы. Дети спокойно уселись в траву и начали о чём-то говорить.

Никита тем временем разговаривал с Разумовским. Владимир тактично молчал. Речь шла о воздействии камней на человека и окружающую среду.

Разумовский задал вопрос Никите:

— Как вы думаете, Никита, может ли человеческий мозг воспринимать пульсацию камня? Ведь у камня — свой, особый ритм жизни, гораздо более медленный, чем у живых существ, населяющих наш мир.

— А зачем для этого мозг? Я, например, воспринимаю всё это другими органами.

Сказав это, Никита лениво посмотрел куда-то в сторону садов; ему становилось скучно от этого разговора, в котором он не видел абсолютно ничего нового и интересного.

Разумовский, похоже, почувствовал это; он произнёс деликатно и мягко:

— Никита, вы уж извините меня за неосведомлённость в этих вопросах и за моё любопытство. Просто я хотел бы проникнуть в эти сферы восприятия более глубинно, что ли… Потому и спрашиваю вас.

Никита пристально посмотрел на Разумовского и прочёл в нём скрытое желание что-то ему показать.

Никита произнёс:

— Я, конечно, всё понимаю; вы, наверное, любите прелюдии типа этой. Но, насколько я понял, вы хотите мне кое-что показать.

Разумовский изменился в лице. Он мгновенно осознал, что сейчас перед ним стоит человек Знания, который читает не только все его мысли, но и сканирует его поле со всеми его чувствами и эмоциями. Разумовского бросило в жар.

— Вы не волнуйтесь, — спокойно сказал Никита. — Просто у меня работа такая…

— Я понимаю, — растерянно вымолвил Разумовский. — Да, конечно… Сейчас…

И Разумовский извлёк из своего кармана какой-то небольшой камушек изумрудного цвета, отсверкивавший разными оттенками. Он, бережно держа этот камушек в руке, произнёс:

— Этот камень мне дал Владимир, он у нас специалист по этим вопросам.

Владимир в подтверждение кивнул, но не стал ничего говорить, дабы не перебить разговор.

Разумовский продолжил:

— Этот камень не совсем обычный. Он имеет особые свойства — например, он может сохранять и передавать информацию, а также имеет некую связь с таинственными силами…

Никита внимательно смотрел на этот камень, он его чем-то притягивал к себе, манил и завораживал, словно в нём таилась какая-то сила, рвущаяся наружу и желающая что-то дать Никите.

— Я вижу, вас заинтересовал этот камень, — произнёс Разумовский. — Если хотите, я могу вам отдать его. А вы уж сами решите, что с ним делать. Я думаю, вы найдёте ему правильное применение.

— Да, конечно, — отрешённо сказал Никита.

И Разумовский протянул этот камушек Никите.

Как только Никита взял в руки этот камень, по его телу пробежала тёплая волна… Никита посмотрел на камень, словно сканируя его. Изнутри этого камня шла удивительная энергия, она была настолько живая и родная, что Никита оцепенел, он замер на месте. На какое-то время всё окружающее перестало существовать для Никиты. Он был погружён в свой мир, никому не ведомый, кроме него самого… И вдруг сильный толчок изнутри всколыхнул в нём всё то, что было сокрыто до времени; и Никита закрыл глаза от внезапно нахлынувших слёз…

Он, уже ни на кого не обращая внимания, начал произносить какие-то странные фразы, понятные лишь ему одному:

— Аз и Я — Мы едины в Священном… Духом Тор исцелит наши раны и Огнём воссияет над мраком… Тау вызвонит Вещую Волю и онежит Сиянием Чары, облегчив путеводную Тягость… в Лоно Света войдёт всякий холод… Род Слогами умножит мощь Сева…