Олег Маркелов - Имперская мозаика (трилогия)

Могущественная Империя объединила почти весь обитаемый космос. Ей не могут противостоять ни пираты Вольного Мира, ни обитатели мира Свободного. Будущее ее кажется безоблачным и великим.

Но вдруг все начинает рушиться! Погибают спецназовцы и десант Свободного Легиона. На грани уничтожения мощный 3-й Имперский Флот, обнаруживший прямо у границ Империи развитую агрессивную цивилизацию. На необозримых просторах разворачиваются грандиозные стратегические битвы и индивидуальные единоборства. И никто не может предсказать, чем закончится череда острых противостояний

Система появилась внезапно, словно невидимый кто-то включил «картинку». Глупая фраза — «система появилась внезапно». Красная звезда в окружении двух десятков планет…

Выйдя из очередного пространственного прыжка, НИС «Колумб» оказалось в верхних слоях атмосферы планеты, которой здесь быть не могло. Ничто бы уже не спасло «Колумб» от гибели. Искусственный интеллект корабля сделал все возможное, чтобы вывести из-под удара находящийся на борту экипаж. Вернее, то немногое, что еще можно было сделать. Он выстрелил на высокую орбиту аварийный буй и выпустил в направлении «дома» веер информационных лучей с координатами и сигналом бедствия. Падая на планету, корабль просчитывал возможные траектории минимального риска, пытаясь хоть как-то управлять аварийными разовыми двигателями. В связи с наличием на борту экипажа основные энергетические установки были заглушены, чтобы не допустить их взрыва при падении.

Вломившись в плотные слои атмосферы, НИС загорелось и начало отстрел модулей с оборудованием и контейнеров жизнеобеспечения. Сгладить крутую траекторию не удавалось, и отстрел проходил с большой интенсивностью. Корабль напоминал бенгальскую свечу.

Такая методика аварийной посадки, вернее, гибели корабля позволяла избежать уничтожения в эпицентре падения большей части грузов, хоть и разбрасывала их на значительное расстояние.

Когда точка касания поверхности интеллектом была вычислена, он отстрелил последнюю партию, в которую входили герметичный модуль с анабиозными камерами экипажа и автономной системой жизнеобеспечения, контейнер с малыми транспортными средствами ближнего радиуса действия, а также обойма микроскопических зондов биологической разведки. Обойма взорвалась, накрыв несколько квадратных километров сетью активировавшихся зондов, которые немедленно начали передачу данных командному устройству опускающегося модуля с экипажем. Задачей микрозондов являлся сбор максимального количества данных о земле, воде и атмосфере, если таковые оказывались в квадрате приземления «жилого» модуля.

Через несколько секунд интеллект «Колумба» отключился — все возможное для спасения экипажа было сделано. Корабль пылающим метеоритом с воем пронесся еще несколько десятков километров, прежде чем рухнуть, сметая все на своем пути.

К сожалению, жизнь — не сказка, в которой все хорошо кончается. Разбрасывая модули, «Колумб» миновал край огромной ровной поверхности, напоминавшей море, и успел отстрелить «жилой» модуль над подобием прибрежного плато. А сам упал в причудливое нагромождение скальных пиков, подняв фонтан каменных брызг. Огненный пузырь гигантского взрыва поглотил его, вплавляя останки в скальную породу…

— Это тут… — Борен кивком головы указал на гигантский комплекс зданий, словно вырезанных из цельного куска черного полированного композита. Все девять существ, ехавших с ним в массивном черном гравитолете с непрозрачными стеклами, повернулись в указанную сторону.

Говоривший относился к расе гурян. Своим строением гуряне походили на людей, но в то же время имелись и серьезные отличия.

Рост взрослых гурян колебался в пределах двух-двух с половиной метров. Встречались особенно высокие мужчины, достигавшие почти трех метров, и невысокие женщины, не достигавшие и двух. Вес мужчин в среднем составлял сто пятьдесят килограммов. Женщины весили меньше и пропорциями напоминали развитых спортивных женщин у людей. Гуряне были двуноги, и строение ног почти в точности совпадало с человеческим, если не считать их четырехпал ость.

Принципиальные отличия начинались выше — в районе плечевого пояса. Гуряне обладали торсом более массивным, чем человеческий. Их плечи имели сложное костное строение. Две пары рук располагались одна над другой. Нижние плечевые суставы были сильно смещены назад. Поэтому гурянин, стоящий с опущенными вдоль корпуса руками, с первого взгляда воспринимался как крупный человек. Конечно, если не обращать внимания на голову. Тут отличие от человеческой расы вновь становилось очевидным.

У мужчин голова покоилась на массивных плечах, практически лишенная шеи. Женщины, наоборот, имели длинные и стройные шеи. Головы у разных полов почти не отличались, если не считать более грубых и массивных черт лица у мужчин. Головы покрывала гладкая плотная кожа. На самой макушке начинался гребень, идущий по затылку до точки между верхними лопатками. Он состоял из постоянно растущих хитиновых трубочек, призванных улучшить теплоотдачу головы в жарком климате Гура.

Мощная лобная кость имела резко очерченные надбровные дуги без бровей. Почти от гребня начиналась идущая через весь лоб носовая пластина. Сначала еле заметная, далее она превращалась в крепкую широкую переносицу, оканчивавшуюся кожной складкой с мышечным клапаном.

Сразу под складкой носа, чуть выдаваясь вперед, располагались челюсти. Нижняя — довольно массивная — завершалась столь же мощным и резко очерченным, как и лобная кость, подбородком. Узкие губы скрывали три ряда довольно острых пластин, с успехом заменяющих зубы.

Гуряне и люди очень походили друг на друга своими поступками и мыслями. Поэтому процесс натурализации прошел для гурян довольно легко — в отличие от тех же тьяйерцев, которые юридически тоже обладали равными правами с другими подданными Империи. Близость анатомического строения и агрессивная, своеобразная красота гурян привели не только к признанию их в новом общем мире, но даже к появлению смешанных пар. Эти пары вскоре перестали вызывать интерес окружающих, обреченные на жизнь без естественного потомства…

— Дажд точен, как никогда… — ухмыльнулся худой, светловолосый человек с кожей цвета эбонита и окруженными сетью морщин, как у живущих под ярким солнцем, пронзительно голубыми глазами. — Сказать «это тут», указывая на такой домик, — все равно что сказать о потерявшемся корабле, просто кивнув на небо.