Эдвин Табб - Технос

— Мне нужно место Клеона среди рекрутов.

Он заметил быстрый взгляд мужчины, искорку надежды, мелькнувшую в глазах женщины и то, как она подалась к нему всем телом…

Но Квендис покачал головой:

— Нет, Эрл. Я не сделаю этого. Просто не имею права.

Он сделает это, решил Эрл. Он пойдет на обман, потому что это надо и ему, и его жене, и сыну. И Эрл стал убедительно объяснять свою мысль, говоря как об уже решенном:

— Ведь им нужно количество; они не заглядывают в лица. Их не заботит, кто есть кто, если набрано нужное количество людей. Кроме того, не только я могу заменить Клеона, но и он — меня. Ведь я записан на таможне; они знают, что у меня к вам дело и что я буду лететь обратно через неделю. Значит, если Клеон полетит вместо меня, то вопросов к нему у них уже не возникнет. Он должен надеть мою одежду и воспользоваться поздним или очень ранним рейсом — когда нет солнца, нельзя внимательно рассмотреть лицо. Тот дотошный таможенник, что беседовал со мной, может спать или быть свободным от дежурства, хотя надо постараться не попасться ему на глаза. Пусть Клеон летит на заре. У вас есть деньги, чтобы оплатить Высокий дальний перелет?

— Да, — ответила женщина, — есть.

— И еще у него на левой руке должно быть кольцо с красным камнем, похожее на мое. Вы можете достать такое?

— Да, — опять быстро ответила женщина. — Да, конечно.

Квендис вдруг проговорил тихо, словно пробуждаясь от сна:

— Но куда он полетит? Что он будет делать дальше?

— Но разве это сейчас важно? — Сюзанна чисто женской логикой разбила его готовые возражения. — Он будет жив и свободен. И никто не обвинит тебя, что ты выгораживаешь своего сына за чужой счет, не будет мстить тебе. Клеон будет путешествовать — ведь он так мечтал об этом — работать, жить! Он вернется, когда обстоятельства изменятся. Он будет жить, и мы будем уверены в этом. Это главное.

Подробности они обсудили позже…

Леон Варгас, Председатель Верховного Совета и действительный правитель Техноса, постепенно выныривал из долгого и тяжелого сна, в котором ему снились настоящие кошмары с преследованиями и угрозами его жизни. Лампы в его спальне были притушены, воздух казался спертым и несвежим; его сердце бешено билось, постепенно замедляя темп, тело было покрыто крупными каплями пота. Он привстал на кровати и взглянул на приоткрытую дверь. Там, успокаиваясь, он увидел силуэт своего телохранителя, казавшийся огромным на фоне окружающего полумрака.

— Что вам угодно? — Охранник вскинул лазер, готовый поразить каждого, кто посмеет нарушить покой его господина: — Вас что-то беспокоит?

Варгас сглотнул, постепенно приходя в себя. Почему охранник направил оружие в его сторону? Да, он прекрасно вымуштрован, знает оружие и технику до тонкостей, он призван охранять высокопоставленного хозяина и готов отразить любое нападение, угрожающее жизни его повелителя. Но ведь стоит ему сделать всего одно неверное движение, чуть сильнее нажать на курок — и он своими руками сделает то, от чего должен защитить хозяина любой ценой…

— Оставь меня, — резко произнес Варгас. — Это всего лишь плохой сон.

— Как вам угодно, сэр. — Дуло лазера, слава Богу, опустилось. — Вам что-нибудь требуется, сэр?

Новое тело, свежий ум, тонна бесстрашия и полное отсутствие воображения. И еще бы лучше всего оказаться на том свете, а не на этом. Это были его затаенные мысли, а вслух он произнес:

— Нет, спасибо.

Варгас подождал, пока дверь за охранником закрылась и, сидя на краю кровати, принял снотворное. Ожидая действия лекарства, он с горечью думал, что он, всесильный мастер-виртуоз, готовый принять решение в любой экстремальной ситуации, один звук голоса которого заставляет трепетать и действовать днем — ночью становится полным рабом кошмаров и снов.

Результат работы подсознания, решил он для себя. Загнанные вглубь страхи, проявляющиеся так символически, или, может, какие-то предупреждения, выплывающие в форме подобных повторяющихся аллегорий. Например, сон с преследованием. Он мог быть навеян присутствием вооруженного охранника, а мог быть и отражением его мыслей о заговоре и интригах людей, жаждущих его падения. Чудовище, монстр, угрожавший во сне его жизни, наверняка означал ненависть и зависть, которые постоянно окружали его. Эти настроения необходимо жестоко подавлять, в этом он был твердо уверен. И он мог абсолютно точно назвать тех членов Совета, которые относились к нему только так и с которыми он вел непрекращающуюся войну. Брекла, Крелл, Гист, Стерк — перечень был слишком обширен.

А его страх был слишком силен.

Страх перед убийством, увечьем, смертью. Постепенно, усилием воли, он заставил сознание сократить страх до размеров, свойственных обычному человеку. Паранойя? Такой диагноз неизбежно бы поставил любой желторотый дипломник медицинского колледжа.

Но, тем не менее, он — всемогущий правитель Техноса, и разве могут подобные диагнозы быть справедливы по отношению к нему?

Нет, решил он, чувствуя, что принятое лекарство начинает свое спасительное воздействие, придавая ему уверенность в своих силах и возможностях. Его опасения не имеют под собой никаких оснований. Да, его преследовали, но это — логично. Человек его уровня, облеченный властью, управляющий целым миром да еще пытающийся расширить его границы и укрепить позиции — такой человек не может не иметь врагов и завистников!

Постепенно приходя в норму, он решил принять душ. Живительная прохладная струя возвращала его к жизни, вместе с лекарством оживляя его кровь, плоть и душу, прогоняя ночные видения и фантазии. Против обыкновения он взглянул в зеркало. Светлая шапка волос, глубоко посаженные пронзительные глаза под кустистыми бровями, орлиный нос и выступающий волевой подбородок под узкой полоской губ. Лицо борца, решил он, хотя не очень юного и изрядно потрепанного в битвах. Он перевел взгляд ниже, на свое тело, и, вздохнув, вернулся в комнату. Слишком поздно. Слишком долго. Слишком много лет… Он оказался просто глупцом, пытаясь столько лет оставаться у руля. Отсюда и тот мерзкий, скользкий страх. Малейшая оплошность, секундный подсознательный всплеск ужаса — и он будет мертв; безнадежно.

Но сколько может тянуться такая жизнь?

Привычный импульс подсознания, автоматизм заставили его одеться, привести себя в порядок и, покинув кабинет, устремиться навстречу ежедневным обязанностям, людям проблемам. Он шел по коридорам, от двери к двери, мимо охранников, стражников, улыбок и распахивающихся при его приближении дверей. Последняя дверь чуть замедлила движение: