Дмитрий Чернояр - Сталкер

  — А что у вас там такое?

  Девушка поёжилась, словно не на кромке канала сидели под палящим белым солнцем, а где-нибудь высоко-высоко в горах, где даже сопли замерзают, едва только покажутся из тела.

  — Там — ад. Три континента. Северный Щит заселён технократами-дроу, Западная Пика — некромантами-светлыми. Восточная Дага, точнее, тот архипелаг островов, что остался после испытаний оружия первоэльфов, впоследствии заселили фанатики от науки, искавшие там следы и технологии предков. Они и основали сумеречную расу. Кажется, мы единственные эльфы, не страдающие тяжёлой формой фашизма головного мозга.

  — В смысле?

  — Первоэльфы, Высшие, на заре своего взлёта устроили полный геноцид всех иных рас. Последних представителей просто посадили в неуправляемые корабли и отправили в открытое море, без инструментов, еды и воды.

  Хренассе ушастики лютые!

  — Так в мире остались только эльфы. Потом, как и полагается, случившийся глобальный звиздец отправил цивилизацию едва ли не в первобытно-общинный строй, связь между континентами прервалась, экспедиции, брошенные на островах Даги, оказались никому не нужны и вскоре и вовсе забыты. Остатки знаний и навязчивая идея чистоты расы привели к тому, что светлые, начисто отбросив всё технологичное, увязли в некромантии и уничтожили или загнали в рабство и на опыты всех дроу Пики, а дроу Щита, изначально склонные к механике и науке, запретили магию, возведя научный прогресс в ранг божества, и светлых пустили под нож. Пока на континентах выясняли отношения и выпускали друг дружке кишки, экспедиции успели стать зачатками Домов и построить между собой дружественные отношения. Наши разведчики иногда проникают на оба континента, благо, в паре Домов ещё рождаются и светлые, и дроу, не несущие в себе явных отпечатков сумеречных.

  Вот так вот, Саш. Умерла в провинциальной больнице, очухалась в пробирке в мире победившего нацизма с эльфийскими корнями.

  Мне нечего было сказать. Хлопать гляделками и похрустывать челюстью, пытаясь выдавить что-то сочувствующе-успокаивающее — явно не лучшее решение. Я просто обнял девушку как можно крепче, молча посапывая ей в макушку.

  Стефания затихла, только плечи некоторое время беззвучно подрагивали.

  Вздохнув, девушка отстранилась от моей груди:

  — Переварила твой архив. Теперь моя очередь.

  Мокрые дорожки на щеках эльфийки очень быстро высыхали, скрывая следы недавнего откровения. Не бойся, Миа, рано или поздно, но я вытащу тебя из твоего ада.

  — И кого он ловить собрался?!

  Я посмотрел на Чука. Дроид таки нашёл берёзку себе по руке, длинную и гибкую, примотал кусок троса одним концом к дереву, а другим к изогнутому фрагменту металлической рельсы, и теперь с деловитым видом прирождённого рыбака елозил этой вундерудочкой в воде.

  — Судя по габаритам девайса, либо касатку, либо Ктулху.

  Зачатки разума, коими обладал Чук, потихоньку развивались и адаптировались к окружающей действительности. Вчера дроид на просьбу поймать немножко рыбки просто саданул массированным гравитационным ударом по площадям, превратив стайку живности в перемолотые кровавые комочки, к употреблению в пищу уже никак не пригодные.

  Осознал, принял к сведению, сделал выводы и решил исправиться.

  Ничо, прогрессирует малыш. Глядишь, когда-нибудь и научится соизмерять масштабы орудий и предполагаемой добычи, а пока пусть дурачится.

  Вообще, изначально задал ему задачу связать сеть из подручных средств. Результат получился несколько печальным — кулак в получившиеся ячейки проходил без труда. Коллективным разумом совета племени первый образец был усовершенствован и переделан в шляпку китайско-вьетнамского фасона, и своеобразную плащ-палатку, элегантным движением четырёх бронированных рук превращающуюся в подобие тента.

  Стильный мачо получился, если честно. На тыковке — конический азиатский полублин, делающий дроида гибридом лорда Рейдана и самурая с работником рисовых плантаций, на широченных плечах — дырявый плащ, отлично маскирующий чугуниевого карателя в прибрежных зарослях. Ему бы ещё весло, чтобы зайцев глушить или черепах каких-нибудь, и совсем когнитивным диссонансом бы накрыло.

  И вот сейчас это чудо технологической мысли вымерших создателей сидит на краю канала, привалившись к стенке, подёргивает рельсой на тросе, и старательно имитирует процесс рыбной ловли. Шляпка на глазах и ленивость позы только добавляют каноничной комичности ситуации.

  Эльфийка, обняв меня сзади, горячо выдохнула в ухо:

  — Ему сейчас ещё пляжку сливовицы или лучше горилки, и совсем на человека будет похож.

  — Я почти о том же подумал, няш.

   У дураков... — хором начали мы и не закончили — когда тебя накрывает синхронным смехом, говорить сложно.

  Остмеявшись, Миа подхватила меня под локоток и потащила к воде.

  Вообще, девушка поначалу просто трусила входить в открытую воду. Случай в ручье не считается — там просто рухнула туда, где можно было сбить температуру. Но вот вид речной глади вгонял её в ступор. Пальцы пытались поймать отсутствующий посох, глаза искали команду страховки. Там, в её выжженом мире, попытка искупаться является особо извращённым способом суицида. Если повезёт — жидкость просто тебя разъест, словно кислотой, а не повезёт — схарчат местные мутанты, а если совсем не повезёт, напичкают личинками, и провисишь несколько недель в коконе на полном жизнеобеспечении, медленно умирая, будучи выедаемым изнутри паразитами и прочим агрессивным богатством выжившей природы.

  Так что первое время приходилось входить первым, показывая, что в этих водах можно купаться ничуть не хуже, чем в их бассейнах, в кои вода поступает через сотни разнообразнейших фильтров и ловушек. И только убедившись, что некую лисообразную мадаму жрать никто не собирается, эльфийка шла следом.

  Робкие шажки и готовность с места рвануть назад, под защиту берега и руин — мило, и при том ещё и пугающе. Даже не хочу знать, что именно у них там водится после экспериментов первоэльфов.

  Отпустив мою руку, Стефания набрала разбег и красиво, без брызг, длинным прыжком вошла в воду. А я чо, рыжий, что ли? Ну да, рыжий, куда ни посмотри, но на берегу оставаться не хочу. И, сбросив рубашку, выполнявшую роль подобия килта, я кинулся к реке.

  Среброволосая эльфийка, медитирующая в позе лотоса в лучах закатного солнца, с огромным полунимбом луны над головой — зрелище потрясающее и до крайности завораживающее. А если учесть, что ещё и зелень рядом с Миа начинала выглядеть настолько упитанной и насыщенной, что создавалось впечатление случайно провалившихся из другого мира зарослей — вообще слова кончались. Сидит такая обнажённая невинность желтоглазая, веки полуприкрыты, пальцы заплетены в какие-то хитрые мудры, а вокруг неё трава буквально на глазах изменяется, разрастается, как туша бодибилдера на стероидах в ускоренном воспроизведении, только в отличие от последнего, в ней чувствуются настоящая жизнь и сила.