Александр Сивинских - Имя нам – Легион

– Все вопросы в институте улажены, но если возникнут какие-то непредвиденные проблемы, звоните. Визитка моя у вас есть. Скажите, может быть, вы захотите уволиться из этого бедного НИИ, Фил? Вы же сейчас достаточно обеспеченный человек… Нет? Ну, в любом случае, если когда-нибудь решите вернуться к нам, милости просим! Примем с радостью.

Паоло молча кивал, подтверждая, что тоже будет рад. Никудышный он водитель, подумал Филипп, хорошо, что УАЗ машина медлительная и прочная.

– Мы пойдем, пожалуй, – сказал Игорь Игоревич. – Вот, возьмите, Фил, это ваше. – Он протянул внушительный пакет, завернутый в плотную ткань. – До последнего момента не хотел отдавать. И не отдал бы, если бы не сегодняшнее сообщение о взрыве.

– Что это? – спросил Филипп, принимая тяжеленный сверток.

– Оружие, – сказал Игорь Игоревич. – Ружье, нож, пистолет, патроны. Через таможню провозили в составе диппочты. Постарайтесь не прибегать без необходимости. Постарайтесь больше вообще не прибегать к оружию, Фил.

– Да-да, конечно, – сказал Филипп, разрывая пакет нетерпеливыми руками. – Конечно, постараюсь. А почему «больше»? – спросил он, когда до него дошла двусмысленность последней фразы Игоря Игоревича.

Но итальянцы уже испарились.

В пакете находились совершенно фантастические вещи, владельцем которых Филипп не мог представить себя даже во сне. Огромный пистолет сорок пятого калибра, замечательный охотничий нож и разобранный по частям очень, очень дорогой двуствольный штуцер. Часть патронов к пистолету была упакована не в стандартные картонные коробочки, а залита прозрачным пластиком – в виде лент по двенадцать штук. Внутри одной ленты – бумажка с каллиграфическим комментарием, выполненным твердой рукой: «Подкалиберные. Помни дядю Сережу, оболтус волосатый!»

Какой такой дядя Сережа? Зачем нужны бронебойные патроны, когда из такой пушки даже обычными завалить слона – не проблема? И вообще, для чего весь этот арсенал? «Что-то моя командировочка подозрительно припахивает, – подумал Филипп. – И, сдается мне, не обгонными муфтами вовсе».

Для того чтобы не выглядеть за ужином в «Садко» дикарем, следовало приодеться. Филипп вышел на улицу, чистую и светлую от свежевыпавшего снега, миновал несколько дворов и очутился на Главном Проспекте. Очевидным преимуществом общежития (едва ли не единственным) была его близость к культурному (и торговому) центру города. Филипп встал в раздумье. В нем боролись скупец-кержак и сноб-вертопрах. Победил последний, и Капралов направил стопы к магазину FIVE-O`CLOCK, гордо обещающему посетителям: “Одежда из Англии”.

Впрочем, как оказалось, одежда была пошита все же не на берегах Альбиона, а вовсе даже в Лодзи, но по британским лекалам, на британском оборудовании и из настоящей британской мануфактуры. И на том спасибо, решил Филипп. Он еще при входе принялся крутить в пальцах свою «Визу» и тем самым решил вопрос с доброжелательностью персонала однозначно положительно. К нему была приставлена вполне симпатичная, хоть и немного грустная «консультант-продавец Долорес Кудряшова», которая порхала вокруг него миленькой бело-черной птичкой и стрекотала, не переставая. Девушка ему понравилась. Жаль, ее несколько портил слишком маленький подбородок, чуть скошенный назад и – несмотря на общую субтильность печального создания – двойной. Печаль девушки была запрятана глубоко внутри и наружу почти не прорывалась, но Филипп ее ощущал все равно.

Через полчаса напряженной совместной с Долорес работы над созданием нового, ослепительного, но строгого имиджа он осмотрел себя в зеркало и остался доволен.

В ценники благоразумный Филипп напротив старался не вглядываться.

Выйдя из магазина с двумя фирменными пакетами “FIVE-O`CLOCK” в руках, он увидел киоск, торгующий живыми цветами и, не раздумывая, купил белую розу с желтовато-розовой каймой на длинном стебле. Вернулся и преподнес розу Долорес. «Все будет отлично, поверьте», – сказал Филипп грустной барышне, широко улыбаясь. Она взяла цветок, руки ее безвольно упали, роза выскользнула, и она горько разрыдалась. Другие девушки-консультанты тут же увели ее, а охранник посмотрел на Филиппа с плохо скрытой угрозой. Филипп огорчился.

Когда он уходил, роза продолжала лежать на полу – как напоминание о вечном человеческом одиночестве.

…Беглецы со всех ног устремились в спасительную щель. Они, наверное, уже почувствовали себя в безопасности, когда ароматная пенная волна накрыла их с головой. Сначала они барахтались, пытались выбраться из липкой пузыристой массы, но безуспешно. Движения их с течением времени становились все более и более вялыми, и наконец они замерли.

– Вотще! – заорал Димчик. – Вотще, отвратительные создания! Смерть вам! – Он оглушительно улюлюкнул от избытка чувств и закрыл тюбик с муссом для укладки волос колпачком. – Представляешь, у них дыхательные отверстия муссом заклеиваются, и – пишите письма! Страш-шная кончина, просто страш-шная! Не хотел бы я на их месте оказаться. А ты?

– Ответ однозначно отрицательный, – сказал Филипп, который тоже не алкал, чтобы его дыхательные отверстия заклеивала какая-нибудь пенная пакость. – Развел ты, братец, без меня свинарник. Инсектарий, да и только… Тараканы! Подумать только! Да у тебя, поди, и клопы с блохами отыщутся, если пошарить?

– Нету клопов, – сказал Димчик убежденно. – И блох тоже нету. А тараканы от соседей приходят, там новеньких каких-то поселили. Ужасных нерях.

– Сам-то каков? – пробурчал Филипп, пытаясь разобраться с шейным платком. Платок не давался. – Сколько раз ты без меня пол мыл? Что пол… посуду, а? Самоед ты, Димка! Дикарь!

– Каков лингам, таков и сам, – парировал Димчик заимствованной и немилосердно перевранной остротою. – Дикарь в жизни бы не допер тараканов муссом поливать. Он бы их ловил и пожирал с чавканьем. А я, между прочим, воспользовавшись всей мощью мыслительного аппарата младшего научного сотрудника, смекнул, чем с этакой напастью бороться. Притом без вреда для экологии. Ошибки, конечно, тоже были… Сначала я их какой-то химией травил, вроде дихлофоса, но они от нее только бодрее делаются, а я наоборот – болею. Вообще-то, мне Ксения про мусс подсказала, – добавил он потом честно. – Ну что ты мотаешь, удавиться решил? Дай-ка сюда, руки твои корявые! – Он быстро и красиво повязал платок. – Колись, толстый, сколько лавандоса за прикид отстегнул?

Филипп выразительно застонал. Димчик сочувственно потрепал его по плечу.

– Она красивая?

Филипп многозначительно закатил глаза.

– Ну и хват ты, Фил! – восхитился Димчик. – Не успел приехать, а уже девицу-красавицу закадрил, в ресторан ведешь. Или ты ее с собою привез? Оттуда, из Легиона? Небось, отбил в жарком сражении у черномазых шаманов-вудуистов?