Николай Чадович - Особый отдел

– И когда ты только успел эти ролики освоить? – удивилась Людочка.

– По крайней мере, не вчера. Нужда, как говорится, соловьём петь заставит. Короче, выследил я местечко, где их папаша скрывается. Обыкновенная съёмная квартира, причём на первом этаже. Я уже заранее прикинул, что самое слабое звено в этой злодейской компашке – именно Камзолов. У него в глазах вечный страх таился, как у побитого пса. Случайный человек. Жертва обстоятельств… Едва лишь Лайка по своим делам куда-то отвалила, я в форточку – шась! Это, кстати, мой коронный номер. Камзолов аж затрясся. Зелёный стал, за сердце хватается. Так и так, говорю, большой тебе привет от утопленника. А заодно и от моего дружка, который сейчас за дверями с кастетом стоит. Думали, что пришили нас? Как бы не так! Мы бессмертные. Нас не задушишь, не убьёшь… У этого обормота челюсть только потому не отвисла, что гипсовой повязкой была зафиксирована.

– Как же он говорил? – полюбопытствовала Людочка.

– С трудом, но довольно внятно. Лишь слово «раскаиваюсь» не давалось. Пришлось для острастки несколько раз ремнём перетянуть. Защищаться он не мог, морду руками прикрывал… Потом я ему обрисовал ситуацию, причём на полном серьёзе. Говорю, что мы из крутой конторы и второй раз тебя не упустим. Петля вот-вот затянется. И будет тебе с дедушкой высшая мера даже на суде присяжных, а дочка минимум двадцатку схлопочет, хоть она и малолетка. По такой статье ответственность наступает с шестнадцати лет, и до этого момента её специально в следственном изоляторе придержат. Намекаю, что выход один – сдать дедушку со всеми потрохами, можно и дохлого. Тогда за сотрудничество со следствием можно вообще избежать уголовного преследования.

– И он согласился?

– Как миленький! А куда ему было деваться? Они на днях в провинции попа ликвидировали и еле ноги оттуда унесли. Даже машину пришлось уничтожить, а Камзолов ею так дорожил. Рассказал, что старик новое преступление задумал – какого-то жирного сазана завалить. А поскольку тот без охраны даже на бабу не ложится, придётся идти на крайний риск. Как я понял, старик решил повторить подвиг Гастелло – уничтожить врага ценой собственной жизни. И роль главного камикадзе отводилась Лайке. За пару секунд до выстрела она должна была воткнуть радиомаяк в одежду жертвы. Желательно поближе к голове или сердцу, чтобы наверняка. Вопрос о путях собственного спасения даже не обсуждался. Дескать, попытайся воспользоваться паникой…

– И кем же был этот зловредный старичок на самом деле? – перебил Ваню нетерпеливый Цимбаларь.

– Его настоящую фамилию Камзолов не знал. Дедушка постоянно пользовался фальшивыми паспортами, которых имел целую пачку. Называли его обычно по кличке – Ехидна, причём прямо в глаза. И он не обижался.

– В греческой мифологии Ехидна считалась матерью и защитницей Гидры, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказала Людочка. – Существо с человеческой внешностью и змеиной сущностью… Возможно, такова была конспиративная кличка старика. Надо бы проверить по картотеке.

– Короче, эта Ехидна уже давно стояла Камзолову поперёк горла. Старика ещё в начале девяностых годов привела в дом мадам Камзолова. Сошлись на почве революционной борьбы. А когда та геройски скончалась на своих баррикадах, старик стал заправлять в доме. Лайка, можно сказать, на руках у него выросла и души в Ехидне не чаяла. Камзолов, в свою очередь, дочку просто боготворил. Не смел слово поперёк сказать. Вот и попался, как кур в ощип… Короче, мы договорились так. Перед покушением Камзолов, который будет ассистировать старику, незаметно воткнёт в его кепку радиомаяк. А я в последний момент подменю собой Лайку, которая должна сделать то же самое с намеченной жертвой. Но свой радиомаяк я, естественно, не включу, а на всякий случай выброшу куда подальше. Старик, видя, что Лайка свое задание выполнила, а он, кстати сказать, подслеповатый, пальнёт из своей трости. Не найдя цели, снаряд за милую душу вернётся назад, и в морге добавится ещё один безголовый клиент. Всё шито-крыто. А Камзоловых я пообещал отпустить с миром. Всё равно официально на них ничего предосудительного нет. Что касается розыска, то отменить его – раз плюнуть. Не мне, конечно, а Петру Фомичу.

– Так вы договорились. А как на деле вышло? – спросил Цимбаларь.

– Как договорились, так и вышло. Была, конечно, одна накладочка, но она на ход операции, считай, не повлияла. Когда все детали покушения стали известны, я принялся названивать вам по мобильнику. Да где там! Проще, наверное, было связаться с экспедицией, направляющейся к Южному полюсу.

– Теперь моя очередь виниться, – сказал Цимбаларь. – Я свой мобильник попросту забыл, когда в ресторан собирался.

– Хорошо что мобильник, а не голову, – вздохнул Кондаков. – В общем, хорошо то, что хорошо кончается.

– Как же ты Лайку сумел уговорить? – осведомилась Людочка.

– Прямо скажу, силой, – признался Ваня. – Папаша, уходя на встречу со стариком, который из соображений конспирации жил отдельно, запер квартиру снаружи. А я, как всегда, влезаю в форточку. Словно ангел возмездия. Воспользовался внезапностью, скрутил её и засунул в ванну. Только предварительно раздел и теплую водичку пустил. Пусть нежится и меня вспоминает.

– И ты даже не воспользовался её беспомощным состоянием? – Цимбаларь скорчил удивлённую гримасу.

– Мужчины на такие вопросы не отвечают! – с пафосом заявил Ваня.

– Зачем же тогда было её раздевать?

– Чтобы одеждой воспользоваться, – Ваня сдернул с головы алую косынку. – Я ведь брал старика на сходство.

– Ты про «боте-патроны» Камзолова не спрашивал? – Кондаков навострил уши.

– Спрашивал. Короче, старик был вовсе не маньяк, как мы полагали раньше. Он просто выполнял приказание, полученное от начальства ещё полвека назад. Чуть ли не от самого министра тогдашней госбезопасности. Для обеспечения работы в его распоряжение были предоставлены трофейные гранатомёты. Их, между прочим, пытались усовершенствовать сразу после войны, но маячок радионаведения получился размером чуть ли не с консервную банку. Его или подбрасывали жертве в вещевой мешок, или аккуратненько зашивали в одежду. Не очень удобно. Окончательно «боте-патрон» усовершенствовали лишь в наше время. Но про это вы и сами знаете. Кстати, снаряд, выпущенный сегодня Ехидной, был последним. Арсенал иссяк…

– Да, доигрался старик, – помрачнел Кондаков. – За что боролся, на то и напоролся…

– А мне его жалко, – сказала Людочка. – Он ведь свой долг выполнял. Как стойкий оловянный солдатик.

– Какая может быть жалость к убийце! – осерчал Цимбаларь. – Ты вспомни о загубленных людях! Бураке, Новосёлове, Удушьеве! А Суконко, ставший инвалидом! Палач он и больше никто!