Ник Ким - Легенды Космодесанта

Силовая батарея Варлона не работала. Жизненные показатели не считывались, но все и без того было ясно. Завьен не слышал сердцебиения. Кроме того, будь Варлон жив, усовершенствованная физиология Астартес уже заставила бы кровь свернуться. Все раны, кроме самых тяжелых, должны были к этому времени затянуться, и он не истекал бы кровью на контрольной панели разбившегося корабля.

— Завьен!

Голос раздался справа, уже не по воксу.

Завьен отвернулся от Варлона. Сервомоторы его брони недовольно взревели.

Под обломками обрушившейся переборки лежал Драй. Завьен приблизился к лежащему и увидел, что ошибся. Драй был не просто завален кучей мусора. Один из осколков пронзил его насквозь.

Черный шлем сержанта был опущен, подбородок упирался в воротник доспеха. Взгляд зеленых глаз застыл на помятом изображении имперского орла на его груди. Зазубренные куски металла вонзились в темный доспех, пробив наплечник, руку, бедро и живот. Сквозь решетку голосового устройства шлема сочилась кровь. Биометрические дисплеи, вспыхнувшие на визоре Завьена, ничего хорошего не предвещали. Они предвещали скорый конец.

— Докладывай, — сказал сержант Драй.

Он произнес это в своей обычной манере, словно ситуация, в которой оказались Астартес, была самой заурядной.

Завьен опустился на колени рядом с раненым. Пришлось изо всех сил бороться с жаждой отведать крови павшего брата, от которой сводило челюсти и гортань. В груди Драя слышался слабый, неровный стук единственного сердца. Второе остановилось, — вероятно, его разорвало обширное внутреннее кровотечение или пробил осколок. Оставшееся сердце продолжало биться с отчаянной решимостью, но без всякого ритма.

— Варлон мертв, — сказал Завьен.

— Я вижу это и без тебя, болван.

Сержант поднял руку — ту, что не была практически отсечена куском металла, — и его неподвижные пальцы заскребли по воротнику доспеха. Завьен пришел на помощь и открыл герметические запоры. Со змеиным шипением шлем скатился в руки Завьену.

Лицо Драя, испещренное рытвинами и шрамами, заработанными за две сотни лет сражений, было запятнано кровью. Сержант усмехнулся, обнажив разбитые зубы и окровавленные десны.

— Дисплей моего шлема поврежден. Скажи мне, кто еще выжил.

Завьен видел, почему дисплей не работал, — обе глазные линзы треснули. Отложив шлем сержанта в сторону, он моргнул, активировав рунический символ. Тот вывел на сетчатку жизненные показатели остальных членов отряда.

Варлон был мертв, а его броня обесточена. За доказательствами не потребовалось далеко ходить.

Гаракс тоже погиб. Все графики жизненных показателей, передаваемые его доспехом, застыли на нуле. Дальномер показывал, что он находится не более чем в двадцати метрах от командной рубки. Вероятно, его вышвырнуло из отсека при падении корабля и он разбился при ударе о землю.

Драй умирал здесь.

Ярл был…

— Где Ярл? — спросил Завьен.

Его голос, раздавшийся из динамиков вокса, прозвучал гортанно и резко.

— Где-то снаружи. — Драй втянул воздух сквозь сжатые зубы. Системы его доживающей последние минуты брони впрыскивали в кровь обезболивающее, но раны сержанта были смертельными. — Мой дальномер показывает, что он в километре от нас.

Несмотря на то что прибору далеко было до надежности ауспика, пришлось полагаться на его измерения.

Здоровая рука сержанта стиснула запястье Завьена. Драй уставился в линзы его шлема яростными, налившимися кровью глазами.

— Найди его. Чего бы это ни стоило, Завьен. Притащи его обратно, даже если для этого тебе придется его убить.

— Я это сделаю.

— И потом. Потом ты должен вернуться. — Драй сплюнул на нагрудник, и изображенный там имперский орел окрасился его кровью. — Вернись за нашим геносеменем.

Завьен кивнул и встал. Его пальцы дрогнули от желания поскорее сжать рукоять оружия. Астартес вышел из рубки, ни разу не оглянувшись на сержанта, которого ему больше не суждено было увидеть живым.

Ярл очнулся первым.

Вернее, Ярл так и не потерял сознания при крушении, потому что системы безопасности его кресла были более надежными, чем у стандартных сидений в десантном отсеке.

В ужасном грохоте катастрофы он видел, как Гаракса швырнуло в пробоину, образовавшуюся там, где секунду назад был борт корабля. Он слышал тошнотворный треск сломанного позвоночника и раздробленных костей, когда Гаракса приложило о край дыры. И он стал свидетелем того, как Завьен вылетел из кресла, ударился боком о переборку и, потеряв сознание, заскользил по полу.

Заключенный в силовую клетку, окружавшую его собственное сиденье, Ярл смотрел на происходящее сквозь мерцающую молочно-белую завесу электрического барьера, защитившую его от худших последствий крушения.

Однако Ярл не намеревался долго пользоваться этой защитой. Когда корабль остановился, боевые братья остались недвижными, а отсеки зарывшегося в землю «Громового ястреба» охватило ревущее пламя, Ярл сорвал последние крепления и перелез через обломки того, что еще недавно было его силовым креслом. Все это судно, с дымящимся генератором, провоняло тюрьмой. Ярл хотел оказаться как можно дальше отсюда.

Он покосился на Завьена, стянул первое попавшееся под руку оружие и выскочил в джунгли.

Ему надо было выполнить долг. Долг перед Императором. Его отцом.

Меч и болтер Завьена исчезли.

Без колебаний он вытащил оружие Драя из небольшого арсенала за грузовым трюмом. Завьен обращался с реликвиями без капли того почтения, которое проявил бы в любом другом случае. Время было дорого.

Совершив необходимую кражу, Астартес пробрался по обломкам корабля и спрыгнул на землю, оставив позади разбитый корпус «Ястреба». В одной руке он сжимал цепной топор, поставленный на ждущий режим. Моторы в рукояти оружия зловеще покашливали, готовые пробудиться к яростной жизни. В другой руке его был болтерный пистолет. На почерневшем металле виднелись неровные царапины, знаменующие больше сотни отнятых жизней.

Завьен не остановился, чтобы в праздной задумчивости созерцать дымящиеся останки корабля. Он знал, что вернется сюда за геносеменем павших, если выживет в этой охоте.

Для сантиментов не оставалось времени. Ярл был на свободе.

Завьен сорвался с места и побежал. Сочленения доспехов рычали от скорости. Завьен мчался вслед за своим блудным братом в самое сердце джунглей Армагеддона.

Этот мир назвали Армагеддоном.

Ему подходит имя. Здесь нет ничего заслуживающего любви.

Первобытная красота планеты осталась далеко в прошлом. Сейчас ее задушил дым бесчисленных фабрик, изрыгающих в небеса черный смог. Да и само небо стало уродливым: желтовато-серая ядовитая дымка, окутавшая задыхающийся внизу мир. Во время дождя из туч льется не вода, а кислота — слабая, но едкая, как моча рептилии.