Елена Долгова - Маги и мошенники

– Я первый ее заметил!

Высокий, жилистый человек, несмотря на истощение, сохранивший остатки силы, вместе с двумя помощниками столкнул челнок на воду. Весла заколотили по грязной воде. Бродяга, у которого сквозь дыры на куртке просвечивала серая от голода кожа, зашел в воду по грудь и попытался догнать лодку. Его ударили веслом по пальцам, потом по голове, человек оступился и упал, погрузившись в воду с головой. Челнок быстро уходил. Оставшиеся на берегу швыряли вслед камни.

Людвиг выбрался из толпы.

Кто-то тронул его за рукав – это оказалась худая девушка, почти девочка, в рваном синем платье.

– Мессир, помогите!

– Какой я тебе мессир? Иди своей дорогой, у меня нет лишней еды.

– Я не попрошайка. Мой младший брат ранен, а вы сведущи в лечении. У вас лицо ученого.

– Где он?

– Под теми ивами. Мы плыли с верховий Аргены на плоту, там, повыше, за излучиной, большая мель и солдаты. Это уэстеры, мессир. Их было шестеро, они забрали плот и убили воинов.

– Как вы сумели спастись?

– Они забыли о нас, вынимая дорогие вещи из воды – с нами плыл ювелир из Эберталя, раньше я служила у его жены.

Фирхоф кивнул, не продолжая расспросов. Паренек лет двенадцати, скорчившись, лежал под ивой, прямо на ее узловатых корнях. Из сломанного предплечья торчал осколок кости. «Если я сейчас ошибусь», – подумал фон Фирхоф – «Парень останется калекой. Или умрет от грязи в крови и горячки». Советник вытащил флягу с крепким вином – остаток от взятой с боем доли в содержимом упавшей на дорогу бочки виноторговца.

– Как тебя зовут?

– Ина. А брата – Асти.

– У тебя есть чистое полотно?

– Одна рубашка.

– Давай ее сюда. А потом помоги придержать брата.

Людвиг действовал быстро и аккуратно, как мог. Подросток молчал, его стоическое терпение простолюдина ужаснуло фон Фирхофа. Яркие глаза Асти почернели, заполненные расширившимися зрачками, из прокушенной губы на подбородок сочилась кровь.

– Вот и все. Теперь постарайся не потревожить лубок.

Мальчик откинулся назад, прижавшись затылком к шершавому стволу. Фирхоф отошел к реке, вымыл руки, а потом вернулся к Ина, чтобы попрощаться.

– Спасибо, добрый мессир, – сказала она, поклонившись и как-то по-особому повернув шею.

Людвиг пригляделся к незнакомке повнимательнее. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать – возраст взрослой девушки по меркам Империи. «Нищая сирота без наследства и приданого». В гладких черных волосах, в разрезе мягких карих глаз девушки проглядывало нечто, заставившее советника передернуться. «Кровь альвисов», – понял он. По сути, все альвисы Церена были в том или ином колене потомками обычных людей, но магия Ухода оставляла на них неуловимый отпечаток – жесткость и ауру опасности для мужчин, неуловимое мерцание тайны – для женщин. Это выдавало их не хуже пресловутого акцента.

Девушка держалась свободно и говорила без изъяна, черты пещерного народа казались малозаметными, и все-таки для наблюдательного Фирхофа ее смешанное происхождение не оставляло ни малейших сомнений. Брат Ины рядом с нею гляделся обычным мальчишкой – загорелым, угловатым, чуть туповатым, без примеси сомнительного мерцания.

«Она дочь альвиса и имперки. Ребенок, родившийся после насилия», – понял фон Фирхоф. «В год разгрома пещерного народа девочке исполнилось не более трех лет. Скорее всего, случайный отец был зарезан, так и не узнав о порожденном ненавистью младенце».

Фирхоф отвернулся, опасаясь, как бы девушка с обостренной интуицией по его лицу не прочитала мысли, и тут же поразился собственной недогадливости. Ина носила альвисианское имя – настоящее, подлинное, которое мог дать только житель пещер. Значит, не было ни ненависти, ни насилия. Семнадцать лет назад безвестная женщина – бедная и незнатная, лишенная естественной смелости, которую способны дать только знания, голубая кровь или привычка повелевать, ради альвиса переступила через и через вражду, и через один из самый страшных предрассудков Империи.

«Вот это да, вот это красавица Ина! Интересно, какой была ее отчаянная мать?»

Фирхоф склонился над Асти, еще раз проверил повязку на его руке.

– Ладно, я помогу вам обоим. Так где, ты говоришь, остался этот плот?

– В четырехстах шагах выше по реке.

– Пошли.

Людвиг проверил, свободно ли ходит в ножнах меч.

– Ты покажешь мне, где это, но близко к уэстерам не подходи. Если я не справлюсь с ними, незаметно возвращайся назад. Раз их и впрямь всего шестеро, они не решатся сражаться с людьми у переправы.

– Может быть, мы позовем на подмогу всех этих добрых людей?

– Тогда они нам помогут, но потом отберут твой плот.

Девчонка шмыгнула вперед, показывая советнику тропу в прибрежных зарослях. Излучина плавно уходила к востоку. Фирхоф раздвинул ветви кустарниковых ив, широкая отмель шла от правого берега Аргены. Видимо, неумело управляемый плот врезался в нее и застрял на песке, это и позволило уэстерам напасть внезапно. Сейчас все шестеро воинов устроились на берегу, возле небольшого, бездымного костра. Людвиг криво усмехнулся – шестерка уэстеров отбилась от своих, и не решается спуститься вниз по реке, мимо распаленной толпы у рухнувшего моста.

Костерок слабо тлел, на нем что-то жарилось – речной ветер нес запах горелого. Отобранные вещи валялись тут же, на тусклом речном песке, солдат и ювелира не было видно – скорее всего, они разбежались, или их трупы уже оттащили и бросили в кусты.

«Я один – и уже не маг. Их шестеро. Это предприятие – от начала и до конца высшей пробы сумасшествие». Фирхоф еще раз присмотрелся к противникам. Двое были ранены, и, скорее, всего, тяжело. Они безучастно лежали на песке, запрокинув бледные лица к небу. Третий уэстер от нечего делать чистил меч – этот человек показался Фирхофу самым опасным, в повадках врага проскальзывало нечто от грации матерого волка. Четвертый и пятый противники сосредоточенно считали мелкие деньги, перекладывая их из одной аккуратной кучки в другую. Обладатели медяков не выглядели опытными воинами – скорее, обычные мародеры, прибившиеся к армии победителя. Шестой уэстер – светловолосый, среднего роста, возился с едой у костра, Фирхоф сумел разглядеть только его спину в потрепанной куртке.

Людвиг достал из сапога бритвенной остроты нож и хладнокровно прикинул расстояние. Уэстер, схожий с волком, низко наклонил стриженую голову, неестественные складки одежды говорили в пользу того, что под нее поддета кольчуга.

Фон Фирхоф поднял камень-голыш и, коротко размахнувшись, левой рукой швырнул его подальше, в ивовые кусты. В тот же миг потревоженный мечник вскинул голову и одновременно полуобернулся, открывая незащищенное горло – брошенный Фирхофом нож точно и глубоко вошел в сонную артерию.