Алексей Мироненко - Зов крови

Ах ты ублюдок! — взревел он, кинувшись ко мне. Ударом ноги он выбил оба пистолета из моих рук, а затем пнул меня в живот, отчего я вылетел обратно на балкон.

Но балкона там не оказалось. Я упал на твердый мраморный пол, а рядом из ниоткуда появился он. Резко поднявшись с колена, он подошел ко мне и пнул в лицо. Удар был настолько сильным, что отшвырнул меня в сторону.

Я поднялся, отхаркнув кровь. Он шел ко мне, все больше набирая силы. Или я настолько слабею? И чем больше я слабею, тем сильнее становится он… черт…

Я выхватил револьвер, лазерный луч уткнулся в его лоб. Но что такое? Револьвер был таким тяжелым… Я выстрелил, пока рука совсем не ослабла. Но его на месте уже не было, он стоял уже справа от меня. Я перевел пистолет на него, но мне не понравилось выражение его лица. Он улыбался.

Здание показалось знакомым. Точно, Оренбургский вокзал. Вдруг весь вокзал наполнился людьми. Сотни людей стояли, ждали, болтали, шли, толкались… и меня толкали, но не замечали меня.

— Как ты это сделал? — заорал я, пытаясь разглядеть его в толпе.

Силой мысли, брат.

Я обернулся на голос и увидел его. Он бежал по лестнице вверх. Так почему же он бежит? Он же уже сильнее меня! Или все-таки боится?

Я побежал за ним, расталкивая людей. Раздался громкий свист, потом меня кто-то схватил за руку и остановил. Я обернулся.

— Стой! — крикнул высокий мент. — Ты че буянишь?

Я опешил. Он… видел меня. И люди вокруг оборачивались на меня, и собиралась толпа вокруг. Мент держал меня за ту руку, в которой я держал револьвер.

— Так у тебя еще и пушка?

Я выхватил нож и вогнал ему под ребро. Мент широко раскрыл глаза, из его рта потекла кровь. Я похолодел. Это что, все наяву происходит?

— Убийца! — заорала толпа. Меня били со всех сторон, кулаки, сумки, портфели прилетали со всех сторон, потом меня повалила взбешенная толпа. И исчезла.

Затем только удовольствие. Так хорошо… Прикосновение знакомых любящих рук, страстные губы…

Темный потолок над головой. Я дотронулся до носа, из которого только что текла кровь, и оказалось, что тот был цел.

— Что такое, дорогой? — раздался голос справа. Я резко обернулся. Рядом лежала Даша, мы находились в кровати в моей комнате в общаге. Мы были раздеты, моя одежда лежала на полу. Та самая одежда, в которой я только что гнался за ним. Нет, не только что… я отчетливо помню эти часы удовольствия…

— Ничего, все хорошо, дорогая, — ответил я, садясь на кровати.

Слишком быстро ты сдался, Миронов, слишком быстро. Ты назвал ее «дорогая»? Она трахалась с тем пижоном, а ты так быстро простил ее? Ха!

Другая комната, а на мне уже снова моя одежда. Передо мной на коленях еле стоит избитый парень, выплевывая выбитые зубы. С губы на пол опускалась липкая от крови слюна, его глаза заплыл. В прошлый раз я его не так сильно избил… Я добавил ему ногой, отчего он упал на спину. Я припал на колено и начал месить кулаком его лицо. Остановился лишь тогда, когда заметил, что от моей руки остался лишь туманный силуэт.

Идиот! Я же сказал, что твоя злость делает меня сильнее!

Вместо пижона на полу лежал он. Полностью обретя тело, он легко оттолкнул меня и поднялся. Он был моей копией, но что-то в нем было не так. Наверное, в глазах. Они были не такими, как у меня…

Что же теперь делать? Он действительно стал сильнее… а я? А я лишь туманный силуэт, пленник сознания. И что теперь? Вечное пребывание в плену своего же сознания?

Что же дальше?

Снова комната с надписями. Одна красная надпись на фоне черных слов ярко выделялась.

«Алексей «Ведьмак» Миронов — смерть — ОЦ-20 «Гном». Сон».

Вот, уже некролог на меня… постойте! «Гном»?!

— Тебя нет! На самом деле тебя нет! — крикнул я.

Я есть, и ты это знаешь…

— Нет, это все лишь мое подсознание, на самом деле тебя нет! А это всего лишь сон.

Я вытащил револьвер и приставил к подбородку.

— Человек часто просыпается, если видит свою смерть во сне.

А вдруг ты не проснешься?!

— Проснусь. Я уверен!

Нет!!!

Я нажал на спуск, перед глазами распростерлась тьма, но эхо выстрела долго еще стояло в ушах.

Перед лицом возникло чье-то лицо.

— Леха! Живой? Живой.

Брат улыбнулся и похлопал меня по плечу. Спину заломило — вспомнив последние события, я понял, что это болели синяки после попадания из «эмки». Серега что-то еще говорил, но я слышал его голос как издалека. Меня заинтересовал потолок над его головой. Он был вогнут, а я лежал на ком-то в какой-то яме. Нет, это не яма, а пол, прогнутый вниз.

Приподнялся. Комната теперь напоминала шар — потолок, стены и пол были выгнуты в обратные стороны взрывом того электрического вихря.

— Лежи, лежи, — произнес брат. — Тебя током ударило.

— Ты как? — поинтересовался я.

— Жить буду… надеюсь. Хочу на небо посмотреть, пока… кровь всю тут не оставил.

Я дернулся, глянув на его рану, но тут же застонал от боли в спине и груди. Да, честно говоря, болело все тело — от онемевших ног до свинцовой головы.

— Тебе что… пулю не вытащили? — спросил я.

— Не-а… ничего, жить буду, говорю… органы не задеты, а уж боль я потерплю пока.

— У тебя ранение сквозное, крови потеряешь…

— Не потеряю…

— Очнулся? — раздался голос у дверей. — Ну идете?

Я глянул туда — в дверном проеме стояла Лиса. Немного бледная и взлохмаченная, но живая. Еще за ней виднелся здоровяк Беркут, долговец выглядел неважно — уже который час на стимуляторах держится.

Да и мне что-то вкололи, видимо, — все, как в тумане, да и в голове мутно. Похоже на действие легкого наркотика.

Мы вышли на поверхность. Еще стояла ночь, вряд ли мы много времени провели в лаборатории. Даже не верилось — я все сделал, остался жив, да еще и брат живой, и друзья. Отправил того Ведьмака в прошлое — удачи тебе, Миронов. Теперь и домой со спокойной душой можно. Но сначала «кровь камня» найти надо — шрамы заживить. Вернулись в дом, где оставили Карташа и Старшину. Те молча посмотрели на нас, пересчитали — потерь не было, и они заулыбались.

Ночная тьма наполнилась гулом приближающегося вертолета. Мы впятером встали у окон, ощетинившись оружием, только спящий Карташ лежал на месте.

Я улыбнулся, увидев зависший над площадью знакомый «МИ-100».