Борис Сапожников - Наука побеждать

— Дуэли не редкость среди офицеров, Серж, — отмахнулся Булатников. — Проведённая с умом, дуэль не гробит репутацию…

— А вам смертушки на войне, не мало ли будет? — внезапно вмешался в разговор Жильцов. — Скольких под Броценами схоронили? Что солдат, что господ офицеров? А вам, выходит, не хватает этого? Врага вам мало, так решили сами друг друга перестрелять?

Эти слова бывалого ветерана настолько остудили всех нас, что уже готовые преломить копья Антоненко и Булатников опустили глаза. Гнев угас. Похоже, обоим стало стыдно от сказанного Жильцовым. Поручик поспешил покинуть порог моей каюты. Штабс-капитан тоже не задержался надолго.

Сын мой.

Боюсь, это письмо может стать последним, которое ты получишь. Сейчас ты в безопасности в Варшаве, столице нашего государства, с твоей матерью, моей возлюбленной супругой, я же готовлюсь к атаке на границы московитского царства, держащего во власти изрядную часть земель нашей Родины. Кровью Христовой клянусь тебе, сын мой, что отвоюю для тебя эту землю, ведь именно на ней лежат былые лены рода Чевоев, чей боевой клич «Меч и Отечество» не раз оглашал здешнюю округу. Огласят и ныне. Мы докажем русинам, кто подлинный хозяин этих краёв, как завещал нам великий Иеремия Вишневецкий: «Огнём и мечём».

Засим прощаюсь с тобою, сын мой, кавалер Анджей Шодровский, ротмистр 10-го гусарского полка, любящий тебя отец. Помни, что ты должен оберегать свою маму, так как ты, сын мой, старший мужчина нашего рода в Варшаве.

25 июня 18..года

Мы прибыли на место в конце июня. Стояла жуткая жара, казалось, сам воздух плавился от неё. Наш полк, выгрузившись из дирижаблей на Виленском аэродроме, в тот же день получил назначение и скорым маршем двинулся к самой границе. Местом дислокации полка был выбран небольшой город Капсукас. Куда мы и направились скорым маршем, под прикрытием дивизиона улан Литовского полка. Марш дался солдатам, изрядная часть которых была из вчерашних рекрутов, очень нелегко. Десятка два молодых солдат пришлось отправить в обоз, они просто не выдержали многочасового марш-броска на испепеляющей жаре. И если бы не пришёл приказ снять кивера, их было куда больше. Душу грело только то, что в моём взводе и всей нашей роте, таких не было.

В Капсукас прибыли уже к вечеру, последние часы шагали в сумерках. А уже следующим утром меня вызвал к себе майор Губанов.

— Молодец, Серёжа, — приветствовал меня майор, чем очень сильно удивил. — Твои солдаты лучше всего перенесли марш из Вильно в Капсукас.

Он протянул мне руку и я, не без тайной гордости, пожал её. Ведь ещё несколько месяцев назад капитан Губанов, командир нашей роты, был для меня, молодого прапорщика, кем-то вроде небожителя, человека недосягаемого.

— Однако наградить мне тебя придётся новым заданием, — продолжал майор. — Твои солдаты, пожалуй, самые свежие во всём батальоне и потому именно им предстоит сопровождать пионеров и батарею Пятой артиллерийской бригады к деревне Шодровичи. Твой взвод, Серёжа, займёт деревню и дождётся подхода всего батальона.

— Разрешите спросить, господин майор? — сказал я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — Что такого в этой деревне, что её нужно занять столь быстро?

— Она расположена на самой границе с Варшавским княжеством, — ответил майор, — и ранее, в более спокойные времена там квартировал батальон пограничной стражи. Теперь же её укрепят пионеры, и там встанет Виленская батарей полевых орудий, деревня станет опорным пунктом нашего батальона при возможной атаке варшавской или французской армии.

— А велика ли такая возможность? — поинтересовался я.

— Весьма, — сказал майор, — велика. Особенно после нашего недавнего столкновения с британцами. Бонапарт вполне может посчитать, что настал подходящий момент для атаки на наши границы, ибо с Британией у нас сейчас весьма напряжённые отношения.

— Значит, нам может грозить война на два фронта?

— Вряд ли, Серёжа, — покачал головой Губанов. — Франция и Британия — не просто соперники, но враги, скорее, кто-то из них предложит нам руку помощи в войне с другим. Быть может, и обе стороны сразу. Я бы, по крайней мере, поставил на это.

— Спасибо, господин майор, — сказал я, поднимаясь. — Разрешите приступить к выполнению задания.

— Ступайте с Богом, Серёжа, — проводил меня майор.

— Разрешите представиться, — как самый молодой первым сказал я, — поручик Суворов. Командир первого взвода третьей роты третьего батальона Полоцкого пехотного полка. Назначен сопровождать вас в дороге к Шодровичи.

— Штабс-капитан Ермилов, — представился командир батареи Виленских артиллеристов.

— Подпоручик Гарпрехт-Москвин, — щёлкнул каблуками пионер.

— Пойдём обычным порядком, — сказал я. — Половина взвода во главе с прапорщиком Кмитом пойдёт в авангарде. Я, со второй половиной, буду прикрывать тыл. В середине построения пойдёте вы, господа артиллеристы и пионеры. Надеюсь, вы не обидитесь на это, подпоручик Гарпрехт-Москвин.

— Ничуть, — белозубо улыбнулся в ответ офицер пионеров.

— Ваши орудия, господин штабс-капитан, — продолжил я, — будут задавать общий темп нашего движения.

— Совершенно верно, — согласно кивнул штабс-капитан. — Мы хоть и конная артиллерия, но двигаться придётся в пехотном темпе. Хорошо ещё, что погода жаркая, дороги сухие, а то пришлось бы вашим солдатам, поручик, тащить пушки вместе с пионерами и моими фейерверкерами.

— Раз всё решили, господа офицеры, — сказал я, поднимаясь, — идёмте строить людей.

Мы вышли из дома, в котором проходил наш военный совет, и я кивнул прапорщику Кмиту.

— Как настроение во взводе? — спросил я у него.

— Нормально, господин поручик, — ответил он. — Солдаты готовы выступать.

— Бери половину людей, — приказал я, — вы будете авангардом. Строй их перед пушкарями и пионерами. Не отрывайся от них, именно пушки задают общий темп движения колонны.

— Есть, — ответил Кмит и тут же принялся командовать. — Унтер Павлов, младший унтер Алексеев, берите людей и за мной! Строиться в авангарде колонны!

— Ермолаев, — обратился я к фельдфебелю, — ступай с ним.

— Есть, — отозвался тот и поспешил за авангардом.

До Шодровичей было не более получаса хорошего марша, однако пушки, хоть и на конной тяге, сильно тормозили наше продвижение. Жара со вчерашнего дня ничуть не спала, и солдаты страдали от неё. Стволы пушек нагрелись до того, что прикоснуться к ним не было никакой возможности. Так прошагали мы несколько часов, пока впереди не зазвучали выстрелы.