Майкл Гир - Воины бога Паука

— Медведь? — Железный Глаз посмотрел на него. — Я не понимаю, дед.

— О, ты все поймешь, мой мальчик. Завтра ты убьешь медведя… или медведь убьет тебя. Я не могу предвидеть исхода. Все зависит от твоей силы — твоего решения — и решения народа. Готовься, Железный Глаз. Выбирай. Твоя жизнь? Или народ? — и старик ушел вслед за ветром. Честер онемело смотрел на своего двоюродного брата.

Молчание продолжалось несколько томительных минут, в течение которых Железный Глаз пытался вернуть самообладание. С перекосившимся лицом он выдохнул:

— Что это?

Филип беспомощно ответил:

— Я не знаю. Это связано со снами. Я… я вижу тебя, Джон Смит. Я вижу медведя… и пустоту, — Филип закрыл газа и глубоко вздохнул.

Честер кивнул как бы самому себе. Из сумки он достал кремень и огниво — запалы были слишком драгоценными, чтобы разводить костер, — и начал разжигать огонь.

— У меня был такой же сон, как и у Филипа, — добавил он тихо. — Я тоже не вижу конца схватки, дружище. Извини. Извини, что все это происходит, брат! Если бы я мог тебе помочь!

— Это испытание, — говорил Филип. — Я вижу это. Сны…

— Сны? — спросил Железный Глаз, а Честер не мог оторвать глаз от Филипа, глаза которого выражали силу, подобную той, что была у старика. В его груди вновь зашевелился страх. В кого превращался его старинный друг?

— Ты, — продолжал Филип, — должен быть воином народа, Железный Глаз.

Филип прикрыл глаза, смирившись с судьбой:

— Одного из нас — Честера или меня — Паук призовет к звездам.

— Что это? — повторил Железный Глаз. Он был бледен, как будто лошадь лягнула его в живот.

— Я чувствую твой страх, брат, — сказал Честер, ободряюще положив руку на плечо Железного Глаза. Сухая трава потрескивала в костре. — Все будет в порядке. Паук…

— Только он тонет в твоем собственном, — ответил Филип. Перед его глазами все еще стоял образ приговоренного бандита.

— Это верно, — благоразумно отозвался Честер. Желая чем-нибудь заняться, он взял ружье и стал разбирать затвор, чтобы почистить его. Он протирал тряпочкой детали, украдкой поглядывая на застывшую фигуру Джона Смита.

— Завтра тебе нужно убить медведя, может, тебе следует проверить свое ружье?

Железный Глаз оцепенело кивнул и поднял свое ружье, испуганно вглядываясь в темноту, туда, где исчез старик.

— Почисти ружье, Железный Глаз, — задумчиво прошептал Филип. — Мы видели старика. Он умеет обращаться с медведями. Приготовь свою душу для Паука. Покажи, что ты что-то понял; твоя судьба в Его руках.

Честер поднялся и пошел проверить лошадей, так как чувствовал, что Железный Глаз хочет побыть один. Он занимался привязью и путами, но слова Филипа не выходили у него из головы. Испытание? Почему я? Он видел едва различимую фигуру пророка, наблюдавшего из сгущавшейся темноты.

Покачивая головой, Честер разговаривал с лошадьми, чувствуя себя счастливым в их обществе, ощущая свою близость с животными, с Миром и с народом Паука. Пускай Филип будет пророком. Он всегда был страстным и сильным духом.

Нет, жизнь и так была прекрасна. Честер вдыхал холодный ночной воздух и чувствовал, как душа наполняется радостью жизни. Пускай другие забивают себе голову будущим. Здесь, в ночном воздухе, когда душа его парила и сплеталась с душами лошадей, он чувствовал таинственное присутствие Паука. Жизнь была прекрасна. Жить было прекрасно. В нем крепло понимание этого, исходившее от самой почвы под его ногами. Он поднял глаза к небу и отмечал знакомые звезды.

— Паук, — шептал он, — я благословенная часть Твоего творения. Мне достаточно простых вещей. Дай Железному Глазу силу. Филип будет удивительным пророком. Он из огня и камня, тогда как я из воздуха и ветра — друг лошадей, ценитель мира. Возьми его… но благослови эту минуту для меня, ибо я поистине недостоин.

И все-таки сны пришли в ту ночь. В своей смешанной реальности Честер поднялся из Мира и гулял среди звезд, ощущая мирное присутствие Паука. Он там встретил людей, странных людей, совсем не таких людей, плывущих в стальных коробках в темноте, холоде и пустоте.

Он заглянул в один из них, увидев себя раздетым, лежащим на столе, в то время как люди кусочками металла резали его выбритый скальп и вскрывали сам череп. С нарастающим ужасом Честер наблюдал, как они начинают что-то проделывать с его мозгом, подключая к разным местам электричество. Остальные следили за коробками, в которых играли полосы света.

— Паук, спаси меня! — услышал он свой крик в черноту и пустоту. На столе его члены дергались и извивались, душераздирающие вопли вырывались из его горла.

Схватившись руками за живот, едва не теряя сознание, парализованный страхом, он страдал всем своим дергающимся телом, пока члены его не успокоились. Женщины и мужчины с зондами пожали плечами, заметив роковой скачок огней в коробках, и отключили их. Не веря своим глазам, Честер продолжал наблюдать, не в силах оторвать взгляд от своего мозга, который они разрезали на куски, пока не остался пустой череп.

— Твоя смерть, — сказал ему скрипучий голос. С лицом, залитым потом, Честер сел в знакомой темноте Мира.

— Смерть? — вымолвил он, дрожа от липкого страха.

— Ты готов жить с этим? — спросил пророк. — Что, если именно такую цену потребует Паук?

Честер отвернулся от дряхлого лица, преследуемый убежденностью в этих лучистых глазах. Жестокая дрожь сотрясала его окаменевшее тело. Нет! Это было слишком ужасно! Если бы он только мог еще раз прикоснуться к теплому присутствию Паука, ощутить жизнь… но была только темнота, холод и ужас. Он еще раз увидел будущее. Свое будущее.

Расставшись с Джефри много часов назад, Лита вдруг оказалась около причалов. Все это время она бесцельно бродила по бесконечным белым коридорам, пытаясь победить бурлящие эмоции. Ощущая боль в ногах и чувствуя себя несчастной, она, наконец, забрела в одно из непритязательных заведений.

В тусклом инфернально-красном свете видеотуман демонстрировал сумрачные обнаженные фигуры в непристойном голографическом танце. Хромированные медные эротических форм стойки окружали бары-автоматы, у которых толпились клиенты. Из колонок над столиками и кабинками доносились приглушенные звуки, услаждая сидевших музыкой. В глубине сидели в обнимку два мужчины, страстно целуясь. На нее устремились ищущие, оценивающие, манящие, классифицирующие взгляды. Избегая их, она поторопилась найти свободный столик, ни на кого не обращая внимания.

Гравитационное кресло дало долгожданный покой ее уставшим ногам. Заказ с местным солодовым виски и красным элем на потом поднялся с бара-автомата по ее команде. Лита съежилась над своими напитками, задумавшись и пытаясь найти во всем этом какой-то смысл.