Евгений Горский - Некто Рвинский

Человек остановился, повернувшись к нам лицом.

– Вы весьма проницательны, – улыбнулся он в ответ. – Я монах одного из монастырей в Танголии.

– Странное путешествие для служителя Дхармы, – сказал Орлов. – Или ты узнал природу Будды?

Человек ничего не ответил.

– Сансара она же нирвана. Не так ли, брат? – сказал капитан.

– Как вверху, так и внизу, – отозвался тот, сдвинув фуражку на затылок.

– Давно ли брат трапезничал?

– Два дня назад, – спокойно ответил монах, словно речь шла об утреннем завтраке.

– Ну что же, хороший повод снова сесть за стол.

Недалеко от дороги был виден стог сена. С его подветренной стороны мы и расположились, предварительно привязав лошадей к растущим рядом деревьям.

Разложив нехитрую крестьянскую пищу, которой нас снабдил Алексей Гирович, мы молча ели, насыщая желудки.

С аппетитом поглощая варёные яйца и картошку в «мундире», я незаметно наблюдал за монахом. Он неторопливо брал картофелину, очищал её от кожуры и, макая в соль, отправлял в рот, одновременно, ловко откусывая солёный огурец в другой руке.

– Давно в пути? – наконец сказал Орлов, обращаясь к монаху.

– Колесо Дхармы вращается без остановки.

– И что сказал настоятель? – задал странный вопрос капитан.

– Иди и соответствуй духу времени, – взглянул на него монах и, вздохнув, добавил. – К сожалению, это не всегда получается.

– Всякое бывает, – согласно кивнул Орлов. – Внешний мир слишком поглощает людей.

– Почему? – с любопытством спросил монах.

– Скорее всего, это необходимо для биологического выживания человека, как вида. Но, в результате, приходиться жертвовать своей сутью.

– Неужели нельзя обойтись без жертв?

– Наверное, нет, – Орлов задумчиво прикрыл глаза. – Впрочем, исключения из правил бывают всегда.

– Странно всё-таки устроен человек, – грустно улыбнулся монах. – Видимо, природа больше озабочена собственным развитием.

– Однако нам вполне под силу попробовать восстановить свой первоначальный статус, – серьёзно ответил Орлов, продолжая трапезу.

Разговор приобрёл довольно интересный характер, поэтому я внимательно слушал, стараясь ничего не упустить. Игнатий Клинович, напротив, с рассеянным видом созерцал окрестности.

Лошади продолжали лениво обгладывать ветки ближайших деревьев, не обращая на нас никакого внимания, так, что все были заняты своим делом.

Монах понимающе кивнул и, посмотрев на ворон, расположившихся неподалёку, бросил им кусок хлеба. Моментально возникла небольшая свалка из каркающих птиц, пытавшихся им овладеть.

Внезапно, из леса вылетел камень и, попав в самую гущу стаи, заставил её с шумом взмыть в воздух. На открытое пространство выбежал мальчик, в котором я узнал метателя ножей в деревне.

– Сюда! – торжествующе закричал он, показывая на нас рукой.

Ближайшие кусты затрещали, и на поляну выскочили вооружённые люди, быстро начавшие окружать нас.

Я потянулся за лежащим рядом со мной пулемётом.

– Стойте, поручик! – раздался властный окрик Орлова. – Не дёргайтесь, иначе вас просто пристрелят.

Поспешно выпрямившись, я застыл, как каменный истукан.

Впереди шёл высокий человек в военной форме без погон и знаков различия, с гладко выбритым лицом. Следом осторожно двигалась любопытная компания: некоторые были в армейских мундирах и длинных кожаных плащах, только вместо фуражек на голове у них красовались чёрные береты, какие обычно носят художники; другие предпочитали гражданскую одежду с пулемётными лентами на груди и гранатами за поясом. Был даже бородатый господин во фраке, одетым прямо на старую гимнастёрку. В руках он держал ручной пулемёт с деревянным прикладом.

Встав вокруг нас полукольцом, они чего-то ждали. Наконец, высокий достал из кобуры маузер и, встав в позу Наполеона, обозревающего поле битвы, трижды выстрелил в воздух.

Стая ворон, начавшая было слетаться обратно, снова с криком поднялась вверх, летая над нашими головами.

– Красиво, не правда ли, – высокий направил ствол на мечущихся птиц и метким выстрелом сбил одну из них.

– Такова жизнь. Сейчас ты жив, а в следующий миг уже мёртв, – грустно улыбнувшись, он вложил маузер в кобуру.

– Здравствуйте, господа! Позвольте представиться, Рудольф Фирзович Доберинский, – наклонил он голову вперёд. – А это мои друзья.

Лицо его не выражало никаких эмоций, и голубые глаза равнодушно смотрели на нас из-под козырька фуражки.

– Так вы пришли познакомиться? – иронически усмехнулся Орлов.

– Нет, – просто ответил Доберинский. – Несколько моих друзей, к сожалению, покинули этот мир, и мы нуждаемся в пополнении.

– И чем же вы занимаетесь, позвольте узнать?

Доберинский строго взглянул на него.

– У нас объединение независимых художников, а я его председатель. Наш небольшой коллектив трудится над созданием различных шоу и постановкой спектаклей.

Вытащив маузер, он погладил его, как живого.

– А если мы откажемся? – сказал капитан.

– Тогда я буду вынужден вас расстрелять, но не беспокойтесь, мы сделаем это красиво, и вы не пожалеете. Всегда есть выбор – или вы художник, творец, или объект его творчества, – сделал Доберинский театральный жест маузером.

– Рудольф Фирзович! – сказал стоящий рядом мальчик. – Отдайте мне этого мужика, – показал он на меня. – Я сделаю отличное представление с ножами.

– Конечно, Павлик! – Доберинский потрепал мальчика по голове. – Ты это заслужил.

Мне совсем не понравилась радостная улыбка юного творца и откровенно хищный взгляд, брошенный на меня.

– А с этим, что будем делать? – спросил интеллигентного вида мужчина в пенсне и с бородкой клинышком, наведя ствол винтовки на монаха.

– В монастырь мы со своим уставом не лезем, – назидательно сказал Рудольф Фирзович. – Пускай идёт другим путём.

Интеллигент недобро прищурился, блеснув стёклами очков.

– Итак, господа! Вы готовы присоединиться к нашему братству? – с пафосом произнёс Доберинский.

– Конечно! – громко сказал Орлов, незаметно подмигнув мне. – Это большая честь для нас.

– Иного ответа я и не ждал, – удовлетворённо улыбнулся Рудольф Фирзович. – Завтра проверим вас в деле, посмотрим, на что вы способны. А пока, господа, для вашего же блага необходимо связать руки во избежание необдуманных и поспешных действий.

Доберинский подал знак, и опытные мастера ловко скрутили руки за спиной капроновым шнуром, оставив свободным одного монаха. Поставили в середину вытянувшейся в цепочку группы и, словно гигантская змея, мы углубились по тропинке в лес.