Сергей Палий - Спутник

Калейдоскоп мыслей проносился в моей голове. Наверное, пора делать выбор, майор Густаев, тот единственный, за который будешь отвечать всю жизнь, неважно – короткая она будет или… Или? Что может помочь решить? Честь офицера, бестолковые годы прошлого? Пройденный путь? Отсутствие глупости и любознательности? Или?..

Или мне сейчас способна помочь та, кто однажды меня предала? Меня, а потом и Землю.

– Прости меня, Леша… Прости.

Весы опрокинулись, и весь хлам посыпался с их чаш в пропасть…

– Бери карабин, пошли.

Она ничего не сказала, покорно взяла оружие и обернулась. Та, кого я простил. Та, кого я любил. Схватив АКЛ, я неуклюже перескочил через обломок скалы, коротко выматерился по поводу низкой гравитации и жестом показал, чтобы она шла за моей спиной. Мы, осторожно придерживаясь за выступы, стали спускаться вниз. В холодные волны Моря чужих дождей.

Так, наверное, начинается настоящее предательство. Или заканчивается?..

Дорчаков возник впереди неожиданно. Его грудь тяжело вздымалась, стекло шлема было в каких-то темных разводах, ствол автомата – нацелен на нас. Взгляд Дениса метнулся на Катю, сжавшуюся у меня за спиной. Я никогда не видел таких бешеных глаз у нашего командира, обычно тихого, спокойного, чуть шепелявившего. Его рот уродливо скривился, по губам можно было разобрать, как он в отчаянии повторяет одно слово: «Лешенька, Лешенька…»

Подполковник удобнее взял ствол, как-то странно переступил с ноги на ногу, будто в нерешительности. Дурак! Ты что, хочешь сдохнуть в пекле, которое будет здесь через несколько минут, когда пилоты получат зеленый свет?! Сдохнуть хочешь? А может, ты хочешь забрать с собой и жену мою?

Вот уж нет.

Однажды такое уже случилось. Лучший друг пришел в обнимку с Катей посреди ночи, а я не смог его ударить. Тогда.

Теперь – могу.

Приклад резко толкнул в бицепс. Дорчаков миг удивленно смотрел на меня, а потом стало заметно, что его лицо покрылось инеем. Фонтанчик крови, плеснувший из горла, застыл черной горкой. Катя вскрикнула.

Он завалился на спину. Выпустил оружие. Путь свободен…

«Давление в кислородных резервуарах падает. Запас на десять минут. Система будет автоматически перезагружена через пятнадцать секунд…» Гейтс – мудак…

Мы бежали к взлетным полосам, задыхаясь, хрипя от недостатка воздуха. Позади еще шел бой. Быстрее! Быстрей! Успеем, если у нас есть шанс, то обязательно успеем – не имеем права не успеть, потому что дороги назад нет. Выбор сделан.

Вот показались купола космодрома, бегающие люди, не разобрать – свои или лунники. Хотя… какая разница! Перед глазами – розоватая пелена, грудь кажется отлитой из свинца.

– Леша… мы куда?..

– Заткнись… дыхание собьешь… тогда – крышка…

Истребитель я заметил на ответвлении от третьей слева полосы. Рядом копошились двое в серых скафандрах.

Два патрона. Две вспышки. Две жизни. Счетчик…

– Забирайся на место второго пилота.

Катя подпрыгнула, зацепилась за край кабины, попыталась подтянуться и соскользнула вниз, плавно упала сначала на колени, а затем навзничь, прислонившись задней частью шлема к шасси.

– Не могу… кислород…

– Вставай! – заорал я, вдруг почувствовав какой-то животный страх. – Вста-а-ать!!!

Отбрасывая АКЛ, я подбежал к ней и стал поднимать, изо всех сил дергая за руки… Розовые волны плыли впереди, их движения укачивали, успокаивали… а под ребрами толкалось что-то противное, мешающее прилечь и отдохнуть… Оставьте! Мне нужно всего лишь чуть-чуть поспать… набраться сил…

Всполох белого сияния на мгновение ослепил меня. Всё, пилотам дали зеленый свет. Через пару минут от космодрома и тюрьмы не останется ни единой молекулы. Плазменные ракеты – это не шутка!

Я потряс головой, отгоняя радужные круги и желтенькие искры, кружащие вокруг бесформенными медузами и роем фантасмагорических неземных пчел. Поднялся. Взял Катю сзади под мышки и одним рывком перебросил ее через бортик открытой кабины. Кажется, на запястье порвал мышцу или сухожилие… Не важно. Главное – взлететь. В Миге система регенерации и запасной кислород есть. Много кислорода, даже для двоих слишком много…

Подтянулся. Перекинул сначала одну ногу, потом вторую…

Еще одна плазменная вспышка. Уже ближе! Еще одна! Быстро! Купол кабины – закрыть. Кнопка. Огромное стекло стало опускаться. Медленно, твою мать, медленно же! Так, тормоза, зажигание, форсаж.

Почти вертикально мы ушли в чернь космоса, оставляя позади пылающий ад чужого мира. Оставляя собственные кошмары и мечты. И совесть – одну на двоих…

С трудом отрывая пульсирующую левую руку от гашетки, я сбросил мощность двигателей, чтобы откинуть шлемы. Но истребитель тут же начал терять высоту. Пришлось снова дать форсаж, устремляя нос прямо в дрожащее пятно Земли. Розовая дымка, сон, сон… Хоть бы ей хватило воздуха, пока я не открою шлем. В кабине, судя по показаниям тахометра, уже нормальное давление, а значит – воздух! Воздух!..

Из зоны притяжения Луны мы вышли примерно через сорок секунд. Я дернул рычаг на себя, сбрасывая тягу до одной четвертой. Сорвал предохранительную скобу с левой стороны шлема и отщелкнул его. Вздохнул до помутнения. Боже, как это прекрасно – дышать!

В кабине было холодно – градусов пять выше нуля. Изо рта вырывались клубы пара.

Теперь Катя. Я аккуратно, чтобы не сбить штурвал, перевернулся, цепляясь за все проклятым скафандром, сорвал с нее гермошлем. Отсоединив на своих руках неудобные перчатки, я принялся шлепать ее по бледным щекам. Ну же! Мы на полпути домой, девочка! Очнись! Очнись!!!

Несмелый вздох. Белесая струйка пара между губами!

– Ну вот, молодец! Дыши, девочка, дыши!

Она со свистом втянула в себя воздух, захрипела, дернулась, закашлялась и открыла безумные глаза. Через секунду ее стошнило.

– Вот и все, вот и все хорошо… – шептал я, возвращаясь на свое место. – Дыши. Мы летим домой, слышишь, мы летим домой!

– Холодно…

– Это ничего, это не страшно. – Я поправил штурвал, выравнивая курс, глянул на монитор бортового компьютера. Нужно набрать скорость, чтобы не два дня в космосе болтаться. – Сейчас будут перегрузки, сядь удобнее и запрокинь голову назад. Глаза не закрывай ни в коем случае, а то вывернет опять.

– Холодно, Лешка…

– Терпи. Самое страшное – позади. Ты же хотела домой? Вот мы скоро и будем дома. А там что-нибудь придумаем… Раз замерзла, значит, на море поедем греться.

Не думал, что врать так трудно. Никуда мы не поедем. Вдруг неимоверно повезет? Вдруг мне удастся приземлиться, что само по себе почти невероятно, потому что одно дело просто посадить самолет, а другое – рассчитать траекторию посадки с орбиты, через плотные слои атмосферы продраться, не сгорев – но вдруг?.. После сесть где-нибудь подальше от городов, потому как никакой аэродром нас не примет. И даже если самолет не собьют установки ПВО или другие истребители, если мы умудримся не промахнуться мимо России, все равно этот мир уже не наш. Федеральный розыск. Меня – под трибунал, Кате – вышак, без разговоров. Это при условии, что на месте не хлопнут.