Александр Митич - Игра в поддавки

Трах! Новый удар. Ноги у Кипятка вроде машины для забивки свай, но сейчас даже он перестарался, и на эту пятку он теперь дня три будет наступать с гримасами и матюками. Дверь, однако, держится. А чего ей будет? Она ведь открывается наружу, а не внутрь, и расщепить ее не удастся – жестью обита. Вот же кретин пьяный!

Странно, что Сидор не спешит нас выручать. Что у него на уме?

– Эй, Кипяток! Зомбак недоделанный! Ты бы ломик нашел, что ли…

Любопытнее всего то, что он следует совету. Несколько секунд относительной тишины – и под яростное сопение с той стороны дверь начинает вздрагивать. Железный скрежет, лязг – и она отлетает на петлях, мотая замком. Кипяток врывается в подсобку с ревом, глазами бешеной коровы и короткой арматуриной на замахе. Трижды идиот. Снаружи темновато, а здесь горит свет. Кипяток мог бы выманить меня наружу или хотя бы дать своим ослепленным глазам привыкнуть. Но велик мужик и напорист! Матер, телесно обилен, и по меньшей мере две трети этого обилия – очень недурные мышцы. Бывший морпех, правда, очень бывший. Ну а я – бывший десантник. Тоже очень. Но Кипятка однажды отделал так, что тот неделю поправлялся. Не оттащили бы меня ребята – убил бы, наверное. И за дело. Неужели он забыл, как я его метелил?

Или, напротив, все отлично помнит?

Да, я несколько растерял форму, наел толику жира, но сейчас преимущество на моей стороне. Подныриваю под арматурину и бью Кипятка ребром ладони. Не летально, а так. для вразумления. Не даю упасть, хватаю, волоку назад – и получи, приятель, в морду по-простому. Кипяток вылетает в черноту дверного проема и шумно рушится в крапиву. Ничего, отлежится. Один нокаут ему не повредит. Остальным говорю ласково:

– Оставили бы вы нас в покое, мужики… Спать охота.

Они топчутся. Я почти не вижу их, но знаю, что тут и Хвост, и Кудеяр, и еще, наверное, кто-нибудь из ветеранов. Поскольку я еще жив, делаю вывод: они без особого дела пришли, просто проследить, чтобы мы с Кипятком не поубивали друг друга. Всё, ребята, мы без вас обошлись, катитесь прочь.

– Слышь, Чемодан, – подает голос Кудеяр, – зря ты сюда явился.

– Да я уж начал догадываться… А что так?

– Будто не знаешь. Наводка на тебя нехорошая. Мне вчера пришла на ПДК. Да всем пришла!..

– Это насчет Зова, что ли? – почти натурально веселюсь я.

– Ага.

– Из-за того, что я вернулся? Вам тут что, мозги выжгло? Кипяток вон тоже уходил из Зоны навсегда, ну а потом? Вернулся. Он, значит, тоже под Зовом?

Кудеяр мнется и кряхтит.

– Мы ему так и сказали, а он заорал, что его случай совсем особый, ну и разошелся… Ты на него зла не держи.

– Не буду. И на вас не буду, если доспать дадите.

Они уходят выковыривать из крапивы Кипятка и наконец удаляются, волоча тело. Я закуриваю, притворяю дверь и, прежде чем выключить освещение, запоминаю, где лежат наши вещи. Рюкзаки полны еще с вечера – я набил их на «автопилоте», а потом уж завалился спать. Некоторые дела не следует откладывать на завтра, даже если ты пьян, как зюзя.

– Будем уходить? – шепчет Вычет.

– Через полчаса, – отвечаю тоже шепотом. – Можешь еще поспать.

А сам наконец-то пристраиваюсь к трехлитровой банке.

Мы выходим, когда над Зоной вот-вот появится заря – может быть, лиловая, может быть, гнойно-желтая, а может, изумрудно-зеленая, как вчера. Никогда не угадаешь заранее. Старожилы помнят «черные рассветы» и дни, темные, почти как ночь. Сейчас нас это устроило бы.

Вычет стреляет глазами по всем направлениям и пригибается, как в траншее под артобстрелом. Не въезжает в ситуацию, глупыш. Спрашиваю его негромко:

– Как переводится слово «сталкер», знаешь?

В английском он дока.

– Либо как «крадущийся», либо как «гордо вышагивающий». Забавное слово.

– Так вот, – внушаю, – сейчас ты гордо вышагивающий. Бесшумно, но гордо. Понял?

Я не рассчитываю на то, что наш уход останется незамеченным. Но пусть видят те, кто бдит, охраняя лагерь: мы уходим достойно, как уходят в глубь Зоны все нормальные сталкеры, и мы не боимся своего клана. Стрельнут в спину из снайперской винтовки? Надеюсь, что нет. Но стрельнули бы почти наверняка, если бы мы не уходили, а уползали, как ужи.

Мы по-прежнему идем на восток, и лишь тогда, когда, по моим соображениям, нас уже точно никто не отслеживает, сворачиваем на юг, потом на запад, а потом на север, закладывая огромную петлю вокруг лагеря. Прикопанный со вчерашнего вечера «шнек» лежит на месте, и я сразу завладеваю им, поскольку по-прежнему иду впереди. Теперь только на север, и как можно скорее преодолеть мешанину из скоплений аномалий – основное пастбище сталкеров клана Штанге-ля. Дальше… ну там поглядим, что дальше.

Тонкий тревожный писк – и сразу мурашки по всей коже.

Чуть приподнимаю руку, и Вычет замирает на месте. Он быстро научился. Иного дуболома учишь-учишь, а толку нет. Окочурится, а ты думай: твоя в том вина или его?

Уже совсем рассвело. Заря сегодня была не цветная, а просто светло-серая, что для нас даже лучше – глазу привычнее. Но никакой аномалии я не вижу.

И все же она где-то рядом. Внимательно разглядываю корявые деревца, кочки, валежник. Ничего. Большой выворотень неподалеку растопырил узловатые корни. И там вроде ничего нет… Зачерпываю полные ладони прелой листвы, расшвыриваю во все стороны – никакого эффекта. Аномалия есть, но она никак не проявляет себя.

Крохотный, всего в пядь длиной шажочек вперед – и меня начинает трясти, а волосы встают дыбом. Шаг назад – сразу отпускает. Ай да «шнек», спасибо тебе! Еще шаг назад. Теперь шаг влево. И еще один. И еще. Нормально.

– За мной.

Вычет послушно идет в кильватер. Но от вопроса удержаться не может:

– Что это было?

Не оборачиваясь, машу на него рукой, чтоб заткнулся. Откуда мне знать, что там было? Ясно только, что какая-то дрянь, не обнаруживаемая детектором. Может, аномальная «зыбь», перед которой все болотные топи в мире – слабаки. Может, «мясорубка», может, гибрид. А может, что-нибудь новенькое, о чем я не имею никакого понятия. За три года в Зоне многое могло измениться.

Я насторожен. Аномалии любят сбиваться в кучки, но эта, похоже, одиночная. Черт, да я даже не уверен, была ли это аномалия. Кто сказал, что «шнек» предупреждает только о них? Может, ему еще не нравится что-нибудь безобидное, вроде кротовьей норы под землей?

Еще ничего толком не началось, прошли совсем немного, а Вычет уже тяжело дышит. Он не привык носить тяжести и под рюкзаком быстро устает, хотя там всего-то килограммов двадцать пять. Я бы и больше консервов взял, да не поместились. Сам тоже тащу изрядный груз. Молчание Сидора и наш ночлег в подсобке я принял за приглашение помародерствовать, да и за что еще я мог это принять? В расчете на «шнек» Сидор сделал на нас ставку – впрочем, небольшую для него. Кто всегда в барыше, так это торговцы, а по Зоне слоняются одни придурки – это мы знаем не только из официальной пропаганды. Золотые слова. Уж так устроена жизнь, что тот, кто больше работает и сильнее рискует, меньше получает. А только сталкеров все равно не убывает.