Уильям Форстен - Вечный союз

– Эта вакханалия, похоже, нарушит весь график работ на сегодняшний день, – посетовал Винсент, вложив саблю в ножны и подходя к тестю.

– Остынь, приятель! – заорал О’Дональд, пытаясь перекричать все усиливавшийся гвалт. – Ребятам не помешает отдохнуть денек.

– После такого отдыха они завтра руки не смогут поднять, – проворчал Винсент. – Это римское вино ничуть не лучше вашей треклятой русской водки.

– Брось прикидываться трезвенником и паинькой! – рассмеялся командующий артиллерией. – Ты же у нас заслуженный воин республики, да и сквернословишь не хуже других.

Винсент ответил ему ледяным взглядом.

– Не напрягайся, сынок, все знают, что ты сделал это не ради собственного удовольствия. А насчет ребят не бери в голову – утром они будут на рабочем месте как штык.

– Я собирался сегодня вечером в их Испанию, – буркнул Винсент. – Да, кстати, Фергюсон тут приготовил нам маленький сюрприз.

Фергюсон, студент инженерного факультета и автор множества изобретений и новшеств, благодаря которым Русь смогла выжить, приблизился к ним.

– У меня все готово, сэр, – сказал он и, улыбнувшись, подмигнул Марку. Консул со студентом отошли в сторонку и принялись с заговорщическим видом шептаться о чем-то на латыни. Марк с явной теплотой относился к молодому человеку, который, должно быть, казался римлянам каким-то магом и волшебником.

По знаку Марка один из его офицеров, заметно нервничая, вынес широкий поднос с деревянным молотком и небольшой кучкой белых кристаллов. С осторожностью положив все это на стол, за которым был подписан международный договор, офицер поспешно удалился.

– Что ты на этот раз задумал? – обратился Эндрю к Фергюсону, догадываясь, что их ждет нечто необыкновенное.

Фергюсон с хитрой улыбкой человека, собирающегося раскрыть большой секрет, подошел к столу и взял киянку:

– Смотрите сами.

Он резко ударил киянкой по куче кристаллов. Раздался оглушительный треск, и из-под киянки вырвался целый сноп искр. Ойкнув, Фергюсон отпрыгнул в сторону и стал поспешно сбивать пламя с рукава куртки.

– Взрывные запалы! – в восторге завопил О’Дональд, спеша на помощь Фергюсону. – Ну, теперь-то мы наконец установим на наших полевых орудиях фрикционные детонаторы.

– И выкинем ко всем чертям эти дурацкие замки для ударных капсюлей с наших мушкетов! – вторил ему Ганс.

Фергюсон, очень довольный собой, взглянул на Эндрю, ожидая реакции высшего командования.

– Замечательно, – произнес наконец Эндрю. – Так как же тебе это удалось?

– У них тут есть город Испания, как вы знаете, – пустился в объяснения изобретатель, – а возле него серебряные рудники. И в башке у меня все время брезжило смутное воспоминание, что ведь древние римляне, владевшие серебряными рудниками в Испании, добывали там же ртуть. Ну я стал размышлять и, когда приезжал сюда в последний раз, провел кое-какие эксперименты. Тут-то я с Марком – прошу прощения, консул со мной – и познакомился. – Он обернулся к Марку, и тот энергично закивал в ответ.

– Он настоящий чародей, – произнес Марк, и в голосе его звучало почтение.

– Я боялся разочаровать вас, если у меня вдруг не получилось бы, и потому не стал раскрывать свой секрет заранее, – продолжил Фергюсон. – Я знал, что в запалах наших мушкетов используется гремучая ртуть. Все, что надо было сделать, – поместить гремучую смесь внизу, чтобы она взрывалась при ударе. И вот я подумал, сэр, что если бы мы заключили договор с римлянами, то могли бы очень быстро модернизировать наше стрелковое оружие.

– Благодарение Богу, у римлян есть медь и олово, чтобы изготовить капсюли, – подхватил Ганс с энтузиазмом. – А то у нас, черт побери, уже почти не осталось их ни для этих окаянных «спрингфилдов», ни для револьверов.

– И меди для пушек у нас будет завались, – вторил ему сияющий О’Дональд. – Я, дьявол раздери, всегда предпочитал иметь дело с добрым медным «наполеоном», а не с этими дурацкими железными пушками.

Слово «медь» переключило мысли Эндрю с радостей настоящего момента на тревожный инцидент, имевший место весной сразу после тугарской войны, когда первые русские торговые суда были посланы в Карфаген с грузом и не вернулись. То же самое продолжалось все лето, и лишь поздней осенью один из кораблей приплыл обратно со значительными повреждениями, которые были нанесены напавшими на него таранными карфагенскими судами.

Судя по всему, обстановка в южных морях накалялась. И он понимал почему. Согласно полученным сообщениям, этой осенью в Карфаген должна была прийти южная орда, и жителям, несомненно, велели прервать всякие отношения с взбунтовавшейся Русью.

Именно эта проблема волновала его больше всего. Тугары, чувствовал он, больше не вернутся: после того как их попытка захватить Рим не удалась, никаких вестей о них не поступало. Однако орда, кочующая по степи милях в семистах южнее, представляла потенциальную угрозу, так как в любой момент могла обратить свои взоры на север. В ста милях к юго-востоку от Рима возводилась линия оборонных укреплений, ко если Рим не поддержит русских живой силой, то они могут оказаться в отчаянном положении.

Немалое беспокойство вызывало у Эндрю и другое сообщение, доставленное вернувшимся из Карфагена кораблем. Моряки утверждали, что видели однажды вечером на горизонте трехмачтовое судно, испускавшее клубы дыма, – несомненно, «Оганкит».

Это было первое известие, полученное о Тобиасе после его дезертирства. Эндрю еще не утратил надежды, что самолюбивый капитан вернется. Его, конечно, следовало бы примерно наказать, но сам Эндрю не слишком винил Тобиаса за его бегство. В тот момент не оставалось сомнений, что битва проиграна, и для него это был единственный шанс спастись.

Мысль о Тобиасе не давала ему покоя. Раз он не вернулся, то, по-видимому, что-то замышляет.

– Выпьете вина? – прозвучало на латыни. Марк протягивал ему серебряный кубок.

Эндрю выпил вино и вежливо улыбнулся.

Унижение сжигало его душу, разрывало сердце. Казалось, еще чуть-чуть, и оно не выдержит этой боли. Кар-карт Музта, вождь тугарской орды, стоял в одиночестве на носу корабля, проходившего узким проливом Внутреннего моря.

«Кар-карт, – думал Музта с холодным отчаянием. – Кар-карт орды, которой больше не существует». А ведь совсем недавно воинов у него было не меньше, чем звезд на небе, и были они сильны, как ветер, порожденный вечным небесным огнем, а в битве ужасны, как Буглаа, богиня смерти, которая всегда была на его стороне и уничтожала всех выступавших против него. А теперь от былой мощи и величия орды не осталось ничего, кроме измученных, умирающих с голоду жалких остатков, и довел их до такого состояния скот!