Дмитрий Володихин - Огородник и его кот

Точно-точно как Капитан Огородник заговорил. Чем-то они похожи, да. А про «арсинал» я не понял. И про «профсионал» я тоже не понял. Остальное все понял. «Продовольствие» – это еда, только длиннее гораздо. А «медименты» – это чем лечат, такое слово я и раньше слышал.

– …Больше у нас ничего не просили. Никто не пришел и не сказал: «Дайте нам прогресс!» Никто не пришел и не сказал: «Переделайте у нас тут все!» Никто не предложил: «Управляйте нами!» И правильно, так не должно быть. Да мы бы и не стали ничего переделывать. Помочь – поможем. А как вам жить, вы же сами и должны разобраться.

– Мы плохо живем, мы грубо живем, Огородник.

– Сами выбираете себе способ жизни, сами его себе обустраиваете. Как обустроите, так и будете жить. Воля ваша. Вы же не литоморфовые заготовки, не бессмысленные болванки, а люди! Никто у вас свободу выбора отбирать не вправе, она дана свыше… Терранцы никогда к вам не полезут. И я лично «прогрессом» у вас заниматься не стану, не мое дело. Сейчас я простой житель Поселка, на самом низу. И, стало быть, могу изменить у вас не больше, чем любой другой житель Поселка.

Пока он говорил, я всю еду уже съел, какая у меня была. Вкусно! Сколько лет я огурцов не ел? Ой-ой! И чеснок тоже не ел очень давно.

Я смотрю-смотрю, что-то не так у Огородника. Нет, не так что-то у него. На лице. Точно! Ожоги у него маленькие-маленькие, а пластыря нет совсем.

– Ты зачем пластырь снял, Огородник?

– Это не я. Заходила Ханна, мы с ней мило побеседовали, она над моей рожей поколдовала… Она у вас молодец. Ловко лечит.

Смотрю-смотрю опять на него. А он еще не доел, говорил много потому что.

– Я тебя, Огородник, точно помню, только забыл. Я тебя раньше видел.

Он доел, рот утер, руки утер, помолчал. Потом отвечает мне:

– Конечно, видел. Меня кое-кто в Поселке знает, но болтать им не велено. Говорил ведь: я живу здесь как обычный поселковый человек. Обычный, и точка! Вижу, если тебе не сказать, ты сам вспомнишь и языком молоть примешься…

– Я языком молоть не примусь.

– Хорошо. Хорошо… В общем, брат, помалкивай. – Тут вынает Огородник денежку из белого металла и мне ее бросает.

Я ее хвать-хвать, а мимо. Но все-таки денежку я локтем к штанине прижал, не упала до конца. Беру, смотрю, чего за денежка такая. Тяжеленькая. Надписей много. Разными языками написаны они. Вот испанский, я его знал самую малость, но теперь забыл. А это русский что ли? Дурацкие до чего у них буковки! Но я ничего Огороднику не сказал. Хотят – пускай своими дурацкими буковками пишут, вместо нормальных. Тоже ведь люди, а не болванки. Как хотят, пускай так и пишут. Вот. А это… это…

Ай-ай!

Это ж рожа Огородникова! На денежке! Точно! Только помоложе и красивая. И нос не перебит. Огороднику нос перебило, когда он на мину нарвался. Говорили же ему – не ходи за Парком…

– Этот брат твой, Огородник?

– Это я сам. Лет пять назад. Я, Виктор Сомов.

– А-а… ты… кем там был? – Читать мне трудно, я чего-то волнуюсь, буковки прыгают-прыгают. Да и давно я ничего не читал.

– Много кем, Капрал. Сначала я строил космические корабли. Потом служил офицером на флоте. Потом управлял терранской колонией на планете Екатерина. А потом и всей Террой.

– Значит ты…

– Там это называют умным словом «старейшина» или кучей глупых слов: «секретарь Объединенной Координирующей Группы Терры-2».

– Старейшина Терры? Ух ты!

– Терры со всеми ее потрохами и инопланетными владениями. Шесть лет.

– Как же ты… Зачем же ты… Здесь-то ты…

Вспомнил теперь я. Раньше много его видел: и на деньгах, и в инфосконе, и разные портреты еще… Вспомнил и уже очень занервничал. Вот. Я… Его, наверное, примучили там, на Терре. Ему плохо сделали. Может, провинился Огородник, вот его и… к нам. Иначе зачем его к нам? Терранцы хорошо живут, у них еды полно, всяких вещей полно, воды – хоть залейся… Зачем Огороднику к нам? Нет, над ним чего-то сделали, отчубучили. Только если спросить его просто так, выйдет грубо и нехорошо.

А он сам отвечает, безо всякого вопроса:

– Я ушел по собственной воле. И к вам забрался по собственной воле. Никакой вины за мной нет. Капрал, поверь мне, я могу вернуться в любой момент. Но я… В общем, кое-что произошло, и я устал. Больше не мог оставаться на своем месте.

– А…

– Не твое это, по большому счету, дело. Только не обижайся. Я и так тебе многое рассказал.

Он завздыхал-завздыхал, а я уже молчу. Вот, обидел его все-таки. Очень не хотел. Ну. Оно как-то само собой получилось, без меня.

– Знаешь, Капрал, я… хотел в монастырь пойти. Вероятно, так было бы уместнее всего. Но по зрелому размышлению, отказался от этой идеи. Нет у меня ни смирения, ни тяги к монотонной жизни. Вот и пришлось забраться подальше: туда, где меня толком никто не знает. Правда, и тут любопытствующие находятся… вроде тебя.

– Огородник… а что такое монастырь?

И он ка-ак захохочет!

Аж хрюкал.

– Это брат, долго рассказывать…

Я сначала тоже хотел обидеться, но потом не стал. Он ведь мне дал еды своей, теперь я не могу на него обижаться! Просто я ему сказал:

– Чего ты хрюкаешь, как свинья полосатая? Чего ты колыхаешься? Не колыхайся.

И он, вроде, успокоился. Ну, немного подхрюкивал еще, распирало его изнутри, наверное. Зато извинился.

– …Огородник, зачем ты к нам-то… сюда… Почему?

– О! Это вопрос вопросов. Ты в Миррор-сити был?

– Э-э-э-э…

– Понял. Тут его называют просто «Город».

– В Городе я был, понятно. А кто там не был?

– Ты знаешь, кто его разрушил?

– Кто? Мятеж же был… все поломали, все порушили…

– Нет, брат. Миррор-сити в Мятеж только додолбали. А месиво из него сделали намного раньше, еще в тридцать шестом. Как раз тогда у Терры не заладилось с Совершенством… Короче говоря, я тут был среди прочих, и среди прочих конкретно я громил этот город. Теперь… я хочу дать что-нибудь взамен. Если не город, то хотя бы огород. Маленький огородик. Овощи раздаю понемножку… хочу синюк с планеты Екатерина сюда присадить… а может и с терранским бешеным груздем дело наладится. Так-то вот.

Ой-ой!

Беда прямая! Я гляжу-гляжу на Огородника, никак понять не могу: разве мог он порушить Город? Огородник же невысокенький, худенький, волосы коротенькие торчком стоят, как у мальчишки… Так, на вид, лет ему пятьдесят, значит, на самом деле все шестьдесят. Это потому что маленькие люди часто моложе выглядят, я знаю. И еще, говорят, терранцы долго живут, дольше нашего… Раньше Огородник моложе был, да, но у меня чего-то не получается его молодым представить. Может, Огородник всегда был будто бы пятидесяти лет, уж больно серьезный. Ну и вот как этот… маленький-серьезный… Город рушил? Встал во весь рост, ходит-ходит вровень с высокими домами, в руках дубинка, этой самой дубинкой он все вокруг крушит… аж куски метацемента летят-летят. В Городе все сплошь из метацемента понастроили… Нет, не мог Огородник. Больно хлипкий, хотя и жилистый он. Или нет, мог. Голос какой у Огородника, когда он не следит за голосом за своим… о-о-о! Испугаешься. Голос как для очень большого и очень сильного человека. Вот. Мог…