Владимир Михайлов - Игра в звуки

Шмыгнув носом, Эмигель ответил голосом, прозвучавшим как реквием:

– Кранты. И кой чёрт принёс меня сюда прошлым вечером?

– Это тебе на роду было написано, наверное. Но теперь-то ты хоть понял, чем могло бы обернуться создание такой фирмы, какую ты предложил?

– М-да. Вернее всего, так оно и получилось бы. До заказов дело бы не дошло.

Но тут же Какадык встрепенулся:

– Постой. Но ты ведь сказал, что какая-то перспектива есть? И даже приличная?

– Я её ясно вижу.

– Чего же ты ждёшь? Давай! Или это тоже государственная и военная тайна?

– Ну, не от тебя же. Ответь, пожалуйста, мне вот на какой вопросик: что может, сохраняя абсолютную непонятность и даже, может быть, бессмысленность, при этом оставаться совершенно законным, как говорится – прозрачным, разрешённым и мало того: обладающим определённой, порой очень немалой рыночной ценностью и дозволенным к неограниченному распространению среди населения?

– Гм, – ответил Миля, усиленно размышляя. – Гм. Гм. А ты знаешь?

– Конечно.

– Так скажи – вместо того, чтобы загадывать загадки. Что это?

Мгновение поколебавшись (наверное, велико было искушение ещё помучить возможного компаньона), Зенон сказал:

– Всё очень просто, Миля. Искусство. Современное. Изобразительное. Скажем, пост-постмодернистское. Название, если потребуется, придумаем – или кто-нибудь его даст и без нашей просьбы, совершенно бесплатно.

Эмигель несколько секунд молчал. Потом проговорил шёпотом:

– Зеник, ты гений!

Зенон торжествующе улыбнулся.

– Оценил? Понял, в окружении чего мы находимся сию минуту? Это абстрактная скульптура, Миля. Великое творчество, если даже на самом деле где-то там эти штуки служат для открывания пивных банок – было такое у одного автора. Чего не требуют от абстрактного искусства? Логического смысла! Похожести на что угодно. Наоборот, требуют непохожести. Оригинальности. Оно не должно вызывать мысли, но лишь ощущения, настроения. Кто угодно может спрашивать: «Для чего это?» Ответ будет простым: «Чтобы быть». – «Как вы это сделали?» Ответ: «Не знаю. В приступе вдохновения и озарения». – «А технологически?» – «Простите, но у каждого художника есть свои профессиональные секреты. Возможно, со временем я раскрою их, написав мемуары, но эти дни ещё не настали». И тому подобное. Во всяком случае, ни полиции, ни контрразведке и в голову не придёт искать здесь какой-то криминал. А власти если и заинтересуются этим, то только если захотят приобрести один-другой шедевр, чтобы установить на городских площадях. Иными словами, риск равен нулю.

– Ну, не так быстро, – сказал успевший несколько собраться с мыслями Эмигель. Сказал просто потому, что почувствовал: надо как-то осадить друга, не то он и вправду возомнит о себе. «Гений» не ко времени вырвалось, но ведь это никак нельзя принимать за серьёзную оценку, а с Зенона станется. – Не так сразу. Тут ещё надо крепко подумать над тем – как всё организовать, как раскрутить, чтобы возник интерес, а за ним и спрос. Иначе всё это ни копейки не даст. А без начального капитала не раскрутишь. Значит…

– Ничего подобного! – нотка превосходства в тоне Птича сделалась прямо-таки невыносимой. – Организовать? Проще простого. Мы открываем выставку. Помещение – вот оно: моя дача. Надо только поработать, чтобы всё расставить наилучшим образом. Все три комнаты, да ещё и гараж – всё равно, машины у меня нет. Пока. Выставка-продажа ультрасовременной скульптуры. Сад скульптуры Зенона Птича! А что касается раскрутки, то она обойдется, думаю, в стоимость билета на электричку, туда и обратно, и, наверное, одного ужина в одном из «ростиксов». С одним приглашённым. Остаётся только его выбрать.

– Кого же ты ещё решил поить? И зачем?

– Миля, ты прекрасно понимаешь, зачем и кого. Критика, разумеется. Который первым осмотрит выставку – и напишет о ней.

– А если она ему не понравится?

– Кого это интересует? Я приглашу умного критика. Который сразу поймёт, что ему предоставляется возможность, бывающая раз в жизни: стать первооткрывателем – не станем скромничать – новой школы, нового явления в искусстве. Оно ведь и на самом деле таково. Имя этого критика в ранге первооткрывателя всегда – или во всяком случае во всех серьёзных исследованиях – будет называться рядом с моим…

– Гм, – издал Миля, но Птич пропустил это междометие мимо ушей. Тогда Какадык решил уточнить:

– Я не совсем понял, Зеник.

– Что? Ах, вот как. Что же я сказал такого – неясного? Может, ты просто опять выходишь на орбиту?

– Я ни в одном глазу, – уверенно возразил Эмигель. – А не дошло до меня вот что: в этой твоей диспозиции Зенон Птич – кто таков?

– То есть? Нелепый вопрос. Я – кто же ещё?

– Ты – это понятно. А вот – кто ты? Менеджер «Сада скульптуры», его владелец – или, может быть, ещё и автор? Гениальный ваятель, основатель новой школы и так далее?

– Знаешь, – проговорил Птич сурово, – я не усматриваю в этом никаких противоречий. Почему менеджер или владелец не может быть автором? Я полагаю – наоборот, это является совершенно естественным…

– Являлось бы, – сухо поправил его Эмигель. – Однако на самом деле автор – не ты, так что я бы на твоём месте…

– Ах, вот как. Кто же в таком случае? Не ты ли случайно?

– По-моему, это совершенно ясно.

– Ну?! Вот так – сколько ни живи, каждый день узнаёшь что-то новое. С какого же боку, Миля, ты вдруг попал в авторы? Придётся разобраться. Всё началось с этого вот – «морского ежа»…

– Кстати, тоже моё название.

– Вот этим твоё авторство и ограничивается. Потому что – кому был прислан ёж? Мне, милый, никак не тебе, что бы ты там ни выдумывал. То есть моё авторство было, так сказать, изначально запланировано – где-то там, где работает эта система.

– Впервые вижу, чтобы полдюжины пива так подействовали на человека. Какие планы, Зеник, кто и где их принимал? В Госплане? Так его уже нет давно. А если обратиться к фактам, то напомню: как возник первый из этих – ну, пусть экспонатов? Когда пришёл я! И возник он как реакция на моё звукосочетание! Это и был акт творчества. А второй предмет? Точно так же! Кто же другой может претендовать на авторство? Остынь, менеджер. Выпей холодной водички! Прополощи мозги, а то там у тебя один мусор! Я творец, а не ты, понял? Согласен, пусть твоё имя упоминается после моего, как имя человека, создавшего некоторые условия для проявления моего таланта, будь спонсором, хрен с тобой – но на этом всё! Ни на что большее ты не вправе рассчитывать!

– Ах, так? – разгневанный до предела Птич встал, выпрямился, сверкнул глазами. – В таком случае, напряги свои скудные способности и попытайся понять вот что: твои аргументы – чушь. Я утверждаю, что здесь речь идёт о простых совпадениях, и любой серьёзный человек с этим согласится. Ты же уразумей другое: всё (он округло повёл рукой, как бы набрасывая невидимый аркан на всё, находившееся в доме), что находится на моей земле, в моём доме и тем более – именно в нём возникло, принадлежит мне по праву личной собственности. И не может какой-то посторонний, случайно забредший на огонёк и принятый мною из жалости, претендовать на что-либо из моего имущества! Это – моё, понял? И я буду с этим делать всё, что захочу. Выдавать, продавать, называть… Я хотел было предложить тебе поучаствовать в наречении этих дивных произведений. Но, к счастью, ты позволил проникнуть в твои гнусные замыслы, после чего считаю невозможным…