Мэтью Фаррер - ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ОГОНЬ

Сервитор-телохранитель был на голову выше Халлиана, а Кальпурния, даже со шлемом и всем прочим, едва достигла бы ростом семейного герба, изображенного на его нагруднике. Плоть, виднеющаяся между аугметическими пластинами и кабелями, имела болезненно-бледный, неестественный вид, характерный для мышц, выращенных в чане и усиленных генетическими и гормональными стимулами, а не тренировками и реальным использованием. Клонированная кожа и покрытая филигранью броня скользко блестели от благоуханного масла. Но, когда Кальпурния заставила себя приблизиться, то почувствовала под пряным ароматом тот же запах, который издавали почти все сервиторы —  запах свежевымытого больничного коридора, обеззараженного и все же отчего-то вызывающего тошноту. Щель для обзора в его вычурно украшенном золотом забрале была затемнена, поэтому нельзя было сказать, куда оно смотрит.

Халлиан наблюдал, как она разглядывает это существо, и выражение его лица опять приобрело неуловимо самодовольное выражение. Больше они не сказали друг другу ни слова. Он выдал короткую рубленую фразу, сервитор крутанулся и побрел следом за ним. Его стопы были подбиты мягкими синтетическими подушечками, поэтому единственным звуком, который он издавал, постепенно удаляясь из виду по пятам хозяина, был тихий шорох, как от мантий, волочащихся по полу.

Кальпурния едва сознавала, насколько повлиял на нее вид твари, пока через пару минут не поняла, что плотно стиснутые зубы уже болят.

«Больше похоже на бойца, чем на стрелка, —  было написано в ее заметках. —  Многочисленные адаптации для схватки, мощная аугметическая лапа с когтями, дендриты с лезвиями в панцире? Какое-то стрелковое орудие, вероятно, замаскированное и отключенное, чтобы дозволить доступ к нам. Голосовой триггер, странно —  слабость. Продолжить наблюдение».

—  Продолжить наблюдение, —  сказала она вслух, уронила планшет на ковер и со стоном поднялась. Узел грубой шрамовой ткани, который скрутил кожу на ее правом бедре, отвердел и ныл, как было всякий раз, когда она уставала, мерзла или слишком долго сидела без движения. Она подвигала ногой, чтобы размять его, подошла к охладительной плите у двери и налила воды из кувшина, стоящего на ней.

Пока она стояла там, сзади шеи чувствовалось легкое покалывание от энергетических щитов по ту сторону окна. Нельзя, чтобы весь улей видел, что арбитр-сеньорис вынужден прятаться, это была бы катастрофа. Поэтому, несмотря на все просьбы каптенармуса Текира, не могло быть и речи о том, чтобы установить бронированный заслон. На самом деле ей все еще было непривычно, что ее покои окружены энергетическим занавесом —  до Гидрафура она видела пустотный щит ровно один раз, во время путча на Дон-Круа, где элитные отряды силовиков вышли с самым лучшим снаряжением из всего арсенала, чтобы заблокировать улицы, ведущие к Горе Капитолий. И все равно она не сможет чувствовать себя полностью в своей тарелке, поворачиваясь спиной к окну, пока организатор нападений не будет пойман.

Организатор. Отвратительно. Организатор, инициатор, идейный вдохновитель. Неловко говорить и неприятно думать об этом, но Дворов прав. Они даже не в состоянии узнать имя того трупа, что лежит сейчас в святилище Санджи. Она все еще не может догадаться, что могла сделать, чтобы на нее устроили подобное покушение, а Леандро, эксперт в политике и дипломатии, не знает никаких текущих интриг, которые выиграли бы от ее смерти. Конечно, учитывая, какое сейчас время года, делать выводы о нынешнем состоянии ульевого общества было не так уж легко. В куче распечаток рядом с ней была масса докладов от участков со всего улья и огромной городской агломерации, которая простиралась от него к побережью, и более подробных сообщений из Августеума, изолированного роскошного района, фактически города в городе на вершине Босфорского улья. От картины, которая из них складывалась, кружилась голова, а надежда на какое-либо упорядоченное расследование таяла. Кальпурния взяла наугад несколько листов и начала их просматривать, время от времени бросая взгляд на карты, которые свисали с дальнего подлокотника дивана.

Командир участка на отроге Вастенер, что в Квартале Аристократов, доложил о ссоре между двумя семьями-картелями из заводских ульев на дальнем побережье, которая произошла из-за размещения в башне, снятой ими обеими. Диспут происходил по большей части в форме замысловатых подначек, которые никто из присутствующих арбитров откровенно не понимал. Вчера после полудня двое молодых парней из этих семейств убедили себя в том, что были взаимно оскорблены, и настояли на проведении формальной дуэли. Они приехали к участку, каждый с хвостом из сочувствующих родственников, и начали громко требовать присутствия судьи, чтобы тот санкционировал всю затею. Когда Арбитрес отказали, оскорбились уже оба семейства и вообразили, что могут подать запрос на снятие полномочий с командира участка.

Семейство Риос-Каутир начало социальный сезон церемонией обручения одного из их сыновей с популярной дочерью уважаемой флотской династии. Молодой человек повел невесту осматривать фицелиновую фабрику его семьи, расположенную в подножье улья, а там некая впечатлительная личность увидела ее униформу, и пошел слух, что вот-вот придут насильно загонять людей на флот. В результате произошло массовое бегство, которое вызвало беспорядки на двух основных транспортных артериях, а прибывшие восстанавливать порядок отделения арбитров только способствовали укреплению слуха. Местные командиры считали за удачу, что им удалось в течение дня вернуть район под контроль, но в лабиринте подземных туннелей и каналов еще только разгоралась охота за последними бунтовщиками и мародерами.

Произошла даже неприятность, в которую оказался вовлечен сам Собор Восходящего Императора. Во внучке вольного торговца Ранньера Квана, судя по всему, пробудилась вера, и она постриглась в монахини ордена Священной Розы. Кван впервые услышал об этом, когда спустя четыре года отсутствия вернулся в систему ради Мессы, и заявился в Собор, где настаивал, что девушку удерживают силой, и требовал, чтобы Сестры отдали ему дитя. Теперь Кван продолжал попытки припарковать воздушные сани над Собором в нарушение законов, регулирующих воздушное пространство, а канонисса Феоктиста непреклонно стояла на своем, заявляя, что они из чистого принципа не позволят Квану отвлекать девушку от религиозного долга хотя бы визитом.

И это только три случая, о которых сочли нужным доложить арбитру-сеньорис. Должны быть более повседневные заговоры и раздоры, отдельные случаи насилия или крамолы, с которыми судьи из каждой судейской крепости могли разобраться и сами. Самые мелкие из преступников: вандалы, портящие имперскую собственность, симулянты, пьяницы, нарушители общественного спокойствия, участники убийств и избиений. Все это происходило в гигантских жилкомплексах, куда изредка заходили патрули арбитраторов и в случае надобности использовали простейшие уличные наказания без всяких разбирательств. Заговорщики здесь просто не выделялись на общем фоне, как это было бы на процветающей и благочестивой Эфеде.