Василий Головачев - Истребитель закона

– Итак, я вас слушаю, судари мои.

Мужчины переглянулись, приходя в себя.

– Значит, это ты послал Асата? – пробормотал Василий. – Спас Юрия Венедиктовича, нас?..

– Это несущественные детали.

– Значит, ты все знал? И что делается на Земле, в Материнской реальности, тоже знал?

– Да, эта информация у меня есть.

– И ты не вмешался? После того, как ликвидатор, запущенный Соболевым, по сути уничтожил Круг и захватил власть?! Изменил реальность?!

– Не надо драматизировать, Василий Никифорович. – Горшин усмехнулся. – Произошло то, что должно было произойти. Фундаментальная реальность всего-навсего переживает конец энтропийного Цикла Необходимости. Без ликвидатора или с ним это все равно произошло бы, раньше или позже.

Василий посмотрел на Ульяну, прочитал в ее глазах растерянность и ужас, потряс головой.

– Ты так спокойно… погибли тысячи людей!.. и погибнут еще… Какой же ценой будет оплачено пришествие Воина Закона справедливости?! И кому нужна такая справедливость?

Горшин нахмурился.

– Я не думаю, что Материнская реальность нуждается в пришествии аватары. Не отрицаю, запуск программы Истребителя Закона не был продуман, но все в конце концов успокоится, я нейтрализую его.

– Так это ты послал ликвидатора?! Не Соболев?

– Я только исполнитель его воли.

– Тогда мы зря точим с тобой лясы. Веди нас к нему!

Горшин с любопытством поглядел в жесткое лицо Василия, покачал головой.

– Вам туда путь заказан. Даже я не могу находиться там, где бродят Монарх и Соболев.

– Тогда вызови его сюда! Или даже этого ты сделать не в состоянии?

– Повторяю: вы напрасно…

– Сейчас мы решаем, что напрасно, а что нет. Вызывай. Или Удди прав, и ты в самом деле стал цепным псом аватары?

Глаза Горшина вспыхнули, страшная холодная сила сжала тела Посвященных, одно время казалось, что они сейчас будут раздавлены, но меч в руке Стаса ответил вдруг тусклой золотой вспышкой, Горшин вздрогнул, и невидимая тугая пленка перестала сдавливать людей.

– Вы настаиваете?

– Да, мы настаиваем! – твердо заявила от имени всех Ульяна.

– Хорошо. Но я боюсь, что вы будете разочарованы. Соболев скажет вам то же, что сказал я.

– Посмотрим.

– Что ж, давайте позовем его, хотя имея это, – Горшин указал на синкэн-гата, – вы могли бы и сами вызвать Соболева.

Василий с недоверием глянул на бывшего комиссара «чистилища».

– Ты хочешь сказать…

– Синкэн-гата – не оружие, хотя и может в какой-то мере быть им. У него широкий спектр функций и множество имен и названий: «зеркало духа», «духовный меч», вина-яка – устранитель препятствий, «нейтрализатор непреодолимостей», Моноюти, Самаэль, Шаддай Эль Хай, Носитель Справедливости и так далее, – но ни одно название не раскрывает его сущности в полной мере.

– Нам говорили, что он символ, точнее, одна из букв имен Творца…

Горшин кивнул.

– В принципе верно, если под «буквой» понимать сложнейшее сочетание физических объектов, полей, излучений и процессов. Дайте его мне. – Горшин протянул руку, но Стас отступил на шаг, посмотрев на учителя.

Тот, подумав, кивнул.

Горшин белозубо засмеялся, отчего у Василия побежали по коже мурашки: этот человек только что демонстрировал исполинскую мощь всемогущества и мог бы, наверное, принять любой облик, но предпочитал все же тело человека. В силу привычки? Генной памяти? Или просто для контакта с теми, кого знал когда-то?

– Я просто дотронусь до него, – сказал Горшин. – Пусть и Стас держится, оруженосец все-таки.

Он протянул руку к «пунктирному» клинку, и синкэн-гата вдруг стал языком чистого смарагдового пламени, так что Стас вздрогнул невольно, крепче стискивая рукоять. Затем началась удивительная трансформация меча, в течение секунды претерпевшего множество изменений формы.

Он стал действительно тяжелым стальным мечом, перетек в спиральный рог, превратился в сросток кораллов, снова в язык огня, в копье с льдистым наконечником, в рогатину, в кружевной веер, в тонкую и длинную световую нить – натуральный лазерный луч. Последняя форма синкэн-гата соединила все промелькнувшие до этого фигуры, скачком выросла в размерах, становясь дымчато-прозрачной и включая в себя всех стоящих рядом людей, в том числе и Горшина, и в тот же момент клубящийся дым вокруг сотрясли четыре сложнейших, музыкально-грохочущих, грозных и одновременно нежно-сладостных звука, четыре «трубных гласа», от которых у людей едва не полопались барабанные перепонки. Все они испытали сильное головокружение, а у Стаса носом пошла кровь.

И тотчас же пейзаж вокруг (если дым можно назвать пейзажем) изменился как по волшебству. Люди очутились в огромном сверкающем зале с мраморным полом, стенами из драгоценных камней, с готическими сводами, льющими вниз прозрачный солнечный свет, с белоснежным троном посредине изысканных благородных форм. Зал заполнила прекрасная величавая музыка, выразительней которой никто из присутствующих не слышал в жизни. Ее действительно можно было назвать «музыкой сфер».

Когда в зале появились Матвей Соболев и Кристина, опять же никто из Посвященных не понял. Они все еще оглядывались по сторонам, потрясенные дивной необычностью зала, вслушивались в волшебную музыку, отзывающуюся в душах волнами неизъяснимого удовольствия, как вдруг Ульяна тихо вскрикнула, и все увидели пару, стоявшую рядом с троном.

Кристина (Светлена) была безумно, поразительно красива, подчеркивая грацию и безупречные формы тела каждым движением; на ней было тончайшее, паутинно-полупрозрачное, бликующее и светящееся платье и бриллиантовые туфли. Матвей же, одетый в матово-черный, отливающий проседью, шелковистый комбинезон и белые блестящие туфли, был рассеян, задумчив и необычайно текуч, в нем явно играла и переливалась огромная, не добрая, но и не злая – чужая сила! Соболев был как бы сам по себе и никого не предупреждал, ни взглядом, ни жестом, но тот, кто посмел бы его задеть, наверняка тут же пожалел бы об этом.

Василий невольно поежился и напрягся, ожидая каких-то неприятных событий в ответ на видимое проявление своих чувств, но успокоился, уловив жест близко стоящей Ульяны: она мимолетно и успокаивающе погладила пальцем его ладонь. Василий перевел взгляд на спутницу Соболева и поразился тому, как она мгновенно реагирует на каждое движение Матвея, на его жест или взгляд.

– Рад видеть вас, друзья, – дружелюбно проговорил он, в то время как Кристина с улыбкой поклонилась, и поднял брови, когда не услышал в ответ слов приветствия.

Люди молчали.

Невыразимо спокойные и умные глаза аватары ощупали мрачные лица Посвященных, что-то шевельнулось в них, какое-то воспоминание, понимание, тень печали и вины, странный отсвет былого праздника.