Алексей Ефимов - Долгая дорога к дому

3.

Они сели рядом, глядя на набегающие волны. Сергей с удивлением обнаружил, что вся его тоска прошла, но молчать ему было неловко. Вайэрси сидел всего в двух шагах, скрестив поджатые босые ноги и небрежно опираясь на ладонь левой руки. Его красивое лицо казалось задумчиво-грустным. Он был бесконечно терпелив, он мог разделить чувства Сергея — когда тот хотел этого. Но всё же, он был мертвым — сгусток холодного ядерного пламени, способный принять любую форму. Что общего у него могло быть с наивным и хрупким живым юношей?

Сергей усмехнулся, вспомнив, что сам он тоже мертв — а квантовый компьютер, вмещавший его суть, и облако барионного газа вполне стоили друг друга. Впрочем, для него всё это было лишь абстракцией — себя он ощущал живым и полным сил.

Как обычно в таких случаях, его память упорно тянулась к самым неприличным воспоминаниям — в основном о том, как он потерял невинность, совсем незадолго перед похищением. Сергей не собирался говорить о них, но Вайэрси вдруг насмешливо взглянул на него.

— По-моему, лишь на исходе детства можно быть счастливым, — сказал он. — Когда уже хватает ума замечать всё хорошее, но его ещё мало, чтобы видеть плохое. Ты и я в этом возрасте были удивительно схожи…

— Не надо в меня заглядывать, — возмутился Сергей. — Я… никого больше это не касается!

Вайэрси опустил голову.

— Прости. Но здесь, в мире иллюзий, нам трудно быть отдельными.

Сергей смутился. Конечно, не всем в его прежней жизни стоило хвастатся. Тем дороже были для него воспоминания о первой настоящей любви…

Ту девушку звали Светлана — из той же школы, что и Сергей, но из другого, даже не параллельного класса. Они жили в одном подъезде и она как-то забежала к нему в гости часов в десять вечера — не подумав, к чему это может привести. Ей было уже лет пятнадцать, на год больше, чем Сергею — вполне достаточно, чтобы свести с ума четырнадцатилетнего мальчишку. Они уже с полгода дружили, и с радостью вцепились в первую же возможность узнать друг друга ближе. Это было не просто удовольствие, это было единство самих их сущностей — юноши и девушки, не только, и даже не столько телесное…

Потом Светлана заснула, а Сергей весь остаток короткой летней ночи просидел в проеме открытого окна. Иногда он дремал, уткнувшись лицом в колени, иногда смотрел на ночной город и небо. Внизу, на глубине пяти этажей, виднелась пустынная асфальтовая дорожка и столь же пустынная россыпь песка. Было очень тихо, в окружающих двор домах не светилось ни единого окна. Плотная масса густых пышных крон заполняла его, таинственно-темная в негаснущих отблесках заката. В стеклянных колпаках погашенных фонарей собралось мутное молочное сияние. Дальше, за низкими железными крышами, скрывалась невидимая отсюда долина Оби, но её сумрачный простор всё же парил в его памяти. Небо над ней было глубокое, чистое, холодное, зеленовато-синее, с едва заметно ползущими, бесконечно длинными рыжеватыми облаками. Призрачно-слабые сизые и желтоватые огни мерцали на самой грани смутного горизонта. Всё вокруг дышало таинственным ночным покоем…

Сергей поднял голову и улыбнулся. Кажется, именно в ту ночь он впервые увидел свой мир… и замер в восхищении перед его красотой.

Конец этой идиллии был печален — его отец застал их вместе, нагих, растрепанных, спящих. Он решил, что сын виновен в совращении невинной девушки и Сергей был только рад этому, рад, что весь гнев падет на него. Впрочем, отец не стал поднимать шума, а просто хорошенько выдрал его, попутно объяснив, что в четырнадцать лет портить девок ещё рано. Впрочем, двести, насколько Сергей помнил, ударов сложенным вдвое брючным ремнем не слишком его достали, — по крайней мере, это не помешало ему громко и вслух высказать всё, что он думал о таком воспитании. Несмотря на боль, он чувствовал себя героем и его товарищи искренне разделяли эту мысль.

Сергей повернул голову. Невесть откуда он знал, что Вайэрси на сей раз смотрел в сторону. Симайа слабо улыбался своим мыслям и в его громадных глазах отражался весь окружающий мир.

Неожиданно юношу охватил жаркий стыд. Чем вообще он заслужил счастье дружбы со столь удивительным существом и неоплатную, в общем-то, помощь? Хотя дело даже не в этом: Сергей знал, что никогда не сможет сравниться с Вайэрси — просто потому, что тот намного старше. Это было неожиданно мучительно.

Симайа насмешливо посмотрел на него.

— Что с тобой? Чем ты так смущен?

— Я никогда не стану таким, как ты, — тихо ответил юноша.

Вайэрси задумчиво скосил свои странные глаза.

— Конечно, — спокойно сказал он. — Но это не помешает нам быть друзьями. Мое совершенство — не моя заслуга: это плод тысячелетнего труда лучших умов Файау. Я действительно удался лучше остальных Перворожденных… правда, ненамного. И не во всем. Мы стремимся, чтобы наши дети были лучше нас — и обычно это действительно так. Короче, я лучше многих, но я не лучше всех, Сергей. Ты, если откровенно, вырос в грязи — и всё же смог пройти путь, который — в твоем возрасте — из нас прошли бы немногие. Разве это не заслуживает уважения? Ведь это правда: здесь и между нами нет места лжи.

— Но зачем всё это? — с отчаянием спросил Сергей. — Да, я остался в живых, но для чего? Что я сделал полезного? Кому принес счастье?

Вайэрси пожал плечами.

— Твоя жизнь ещё не закончена… и задавать такой вопрос рановато.

Сергей недоуменно взглянул на него — и вдруг рассмеялся.

Он знал, что пятый день ожидания будет последним, но заставил себя заняться работой, хотя его мысли были далеко от неё. Нетерпение терзало его всё сильнее. Вечером, когда оставалось только лечь спать, юноша вновь пошел сумерничать на берег. Сомкнуть глаз он не мог, а Вайэрси на сей раз появился нескоро.

Уже стемнело, когда симайа бесшумно вышел из темноты и сел рядом с юношей. Сергей вдруг совершенно неожиданно вспомнил, что в Ленгурье прошло больше года. Теперь неспешность его времени доставляла ему удовольствие — и смутный страх. Он долго не решался спросить об Вэру — его грызла смутная тоска об навечно утраченной Иситтале.

— Анмай правит Лангпари, — спокойно ответил Вайэрси, дождавшись вопроса. — Разумеется, этого мы и хотели. А Иситтала занята более важным делом — она ждет его ребенка. У них скоро будет первенец, сын.

Сергей невольно улыбнулся. При этом известии у него отлегло от сердца.

— А как остальные?

Вайэрси взглянул на него.