Шимун Врочек - Питер

Куда он жрет, интересно?

Мемов выпрямился. Огляделся.

— Детей в укрытие! — закричал генерал. — Быстрее! Мужчины, ко мне.

Всеобщее столпотворение. Бегущие люди, вопли. Наконец к диггеру наклонился Олег Кулагин.

— Ван… ты… что нам делать?!

— Иван, — повернулся к нему генерал. — Нам сейчас не до разборок…

— Делайте, что он говорит, — Иван откинулся. Сил вообще не было. Кулагин подумал и кивнул.

Красный туман перед глазами. Блин. Ивана подхватили под руки. Диггер с интересом наблюдал, как ботинки подскакивают, когда его волочат по платформе. За ботинками оставался кровавый след.

Его протащили по граниту, прислонили спиной к перевернутому набок столу.

— Стройся, — скомандовал Мемов.

Открыли проходы в южном торце Василеостровской, туда спускали детей и женщин. Крики, плач, причитания. Быстрее.

Бойцы в своих лучших костюмах, тщательно выбритые, во всем свежем, выстроились перед импровизированной баррикадой. Правильно, в бой нужно идти в чистом, подумал Иван. Огнестрельное оружие было только у нескольких человек, остальные вооружились, чем попало. Ножками стульев, палками, даже кулаками.

Василеостровцы и адмиральцы стояли плечом к плечу.

Вот что объединяет людей, подумал Иван. Не смерть. А ненависть.

Может, ксенофобия — это не так уж плохо?

Генерал встал с краю.

— Готовься, — сказал он хриплым, надсаженным голосом. Зато командирским спокойным тоном. Поднял пистолет и прицелился в тварь. — Стрелять только по моей команде.

«Пассажир» плавно приближался. Казалось, он почти плывёт над платформой, настолько бесшумно и плавно он двигался. Чёрные дыры глаз смотрели на людей. — Огонь, — скомандовал генерал. Загрохотали автоматы и винтовки. Вспышки.

Оружия всего ничего. В основном в оружейке за спиной твари, подумал Иван с горечью. Генерал хотел обезопасить себя от мятежа — и сыграл на стороне твари. Мемов тоже это понял. И пытается исправить ситуацию.

Но, похоже, уже поздно.

Вспышки. Тварь задёргалась.

В следующее мгновение Блокадник врезался в строй, разбрасывая людей, как игрушечных солдатиков. Движения его длинных рук-лап, молниеносно-быстрые, казались смазанными от скорости. Крики боли и грохот выстрелов заполнили станцию.

Ещё через мгновение Иван увидел, как «пассажир» наклоняет к нему серое круглое лицо.

«Привет, Иван».

Всё, это конец, подумал Иван. Попытался отодвинуться…

— А-афигеть, дружище! — услышал он.

Вж-и-и-и-и!

Разогнавшись, Пашка врезался в «пассажира». Бам. Треск.

Серое лицо изогнулось на толстой шее. Казалось, тварь с удивлением смотрит на человечка, таранящего её на коляске. Вжи-и-и. Вам! Пашка снова откатился и снова… вжи-и-и… бам!

Молниеносное движение длинной конечности. Пашка отлетел вместе с креслом, опрокинулся на бок, покатился. Скрежет металла. — Нет, — сказал Иван.

Он перекинул непослушное тело на правый бок. Встать, приказал себе. Надо…

Пашка выпал из коляски, перевернулся на живот и пополз, подтягивая себя на руках. Иван видел его потный, упрямый лоб. За Пашкой волочились резиновые, словно сдувшиеся, ноги.

Лицо Пашки горело огнём. Упёртый.

Что он собирается делать? Что он вообще может сделать против этой чудовищной машины смерти? Мы, люди, такие упрямые.

Тварь взмахнула длинной тощей лапой. Удар. Пашку прибило к платформе, практически расплющило. Свет в упрямых глазах погас. Он уронил голову на пол.

«— Думаешь, ей понравится?

— Что? — Пашка вздрогнул, оторвался от шарика. — Дурак ты, дружище, ты уж извини. Это а-ахрененный подарок».

Где моё оружие? — Иван едва не застонал от бессилия. Рядом встал генерал. Иван видел его профиль, подсвеченный потолочными лампами.

Тварь остановилась в нерешительности.

Она переводила взгляд тёмных провалов с Ивана на Мемова. И обратно. И снова на диггера, потом на генерала… Словно не могла выбрать.

Иван увидел, что твари всё-таки изрядно досталось. Серая ровная кожа была местами изрезана глубокими ранами — они чернели, тёмные точки от попаданий пуль по всему телу. Чёрная маслянистая жидкость стекала по телу твари из многочисленных ран. Кровь? Одна из конечностей твари была почти странно изогнута — словно по ней били чем-то тяжёлым. В ярости.

«Ты со скинами, мля, связался, понял?!»

Тварь смотрела. Её словно перекосило на один бок.

Чёрная жидкость медленно растекалась по гранитному полу.

Похоже, подумал Иван, не только я тут держусь из последних сил.

— Ну, чего ты ждешь? — спросил Мемов у твари. Шагнул вперёд.

Между Иваном и «пассажиром». Поднял пистолет, прицелился в круглое маленькое, почти детское лицо.

— Я, может быть, сволочь и урод, Иван, — сказал генерал негромко, не оборачиваясь. — Но я не политик. Между тварью и человеком я всё-таки выберу человека.

Выстрел. Вспышка. Лицо твари дёрнулось.

— Нет, — сказал Иван беззвучно.

В следующее мгновение чудовищный удар отбросил Мемова. Генерал взлетел под потолок и обрушился вниз, покатился, словно был совсем без костей. Может, так оно теперь и было.

«Ты убьешь собственного отца».

Лицо Блокадника снова приблизилось к Ивану…

Вспышка. Вспышка. Вспышка.

Рядом с глазами твари появлялись новые чёрные дыры. Иван поднял взгляд.

Рядом с ним стояла Таня в белом подвенечном платье, забрызганном кровью, и держала в руках револьвер Сазонова. Из ствола «кольта-питона» поднимался дымок.

Медленно, словно огромное строение, Блокадник завалился набок и упал. Иван почувствовал телом, как сотряслась платформа. Кончено. Умирающая серая тварь протянула к Ивану длинную лапу… Замерла. Из провалов глазниц — круглых, бездонных — на него смотрела иная экосфера. Резервный вариант, в котором человечеству попросту не было места.

Мы — динозавры, подумал Иван.

Трицератопс, бронтозавр, игуанодон. Человек.

— Да пошли вы, — сказал Иван серому. — Мы вас всё равно поубиваем нахрен. Голыми руками передушим, если понадобится. Вы, мля, ещё не поняли, с кем связались! Вы с человечеством связались, поняли?!

Серый смотрел.

И тут Иван всё понял. Моя «точка сборки».

Старик был прав. Существуют цели другого уровня. Не спасение отдельного человека, а — человечества.

И генерал был прав. Веганцев нужно остановить. Даже если это люди.

Не природа делает человека человеком, а нечто другое. Сын старика больше человек, чем тот же Сазонов. Чем те же веганцы…

Иван сжал зубы и застонал. Всё потеряно.