Анастасия Парфенова - Город и ветер

– Значит, против этого заклятия нет никакой защиты? Разумеется, он заинтересовался. Уже видит себя великим и могучим темным чародеем. Все мы, маги, одинаковы, когда дело касается самого важного.

– Бывают только беззащитные идиоты, а неотразимых заклятий в природе нет. Этот ритуал, как и все остальные, имеет ряд ограничений и, кроме того, является неуклюжим, громоздким и слишком сложным в исполнении. В частности, жертва может умереть слишком рано или заупрямиться и вообще не умереть. Ну а тот, с кем ее связывают, начинает «чувствовать» происходящее. При умении прислушиваться к себе он может выйти прямо к месту проведения ритуала. И возмутиться.

А вот это уже было почти ложью, но Тэйон считал, что она смешана с правдой в достаточной пропорции, чтобы не вызвать подозрения. Ему совсем не хотелось сообщать всем, что магистр Алория когда-то использовал на себе и своей жене магию крови куда более высокого уровня, чем грубые, хотя и убийственно мощные заклятия, пытающиеся сейчас их уничтожить. Те его давние ритуалы пели в их телах, поворачивая пробужденную убийцами силу сродства совсем иной стороной. И именно они позволяли Таш стать живым компасом, безошибочно ощущая затерянного в волнах сына.

Лучше бы, конечно, Тэйону было взять это на себя, но сейчас магистр ветров не доверял ни себе, ни своей неверной стихии. И потому, лишенная магии, содрогающаяся от боли даже при ментальном контакте, Таш безропотно позволяла чуждым силам бушевать в своей крови, взнуздав их с той же волей и яростью, с которой она подчиняла моря, людей и обстоятельства.

Но все это молодому магу знать было совершенно необязательно.

– Но почему вы не сломаете телепортационный блок, мастер, то есть магистр? Почему...

А вот и самый главный вопрос. Что ж, время прогуляться по истине в грязных сапогах, не сказав при этом ни слова лжи.

– Потому что Терр вер Алория – и мой сын тоже, – все тем же ровным, точно извлеченным изо льда голосом ответил магистр. И, впервые повернувшись к собеседнику, поднял руки.

Горел рубиновым пламенем кричащий о смерти камень. Магистр повернул руки ладонями вверх, и в кроваво-красном свете полыхающего кольца стало видно, как из его запястий изливаются рваным потоком густые тени. В сплетении призрачных огней седеющий сокол казался перешедшим в иной мир уже более чем наполовину.

Огненный маг сохранил достаточно самообладания, чтобы не закричать, но он отпрянул, вскинув руку в начале одного из защитных движений. Итак, до сих пор магистру ветров удавалось успешно скрывать свою слабость от выпускника Академии и птенца боевой ложи. Хорошо.

– Я могу использовать искусство в таком состоянии, – совершенно правдиво сообщил Тэйон Алория, опуская руки. – Но результат может оказаться не совсем тем, который планировался. Посему, пока ситуация еще далека от критической, я бы предпочел воздержаться от экспериментов. А вот вам, коллега, стоит подойти к капитану. Мы почти на месте, сейчас будут поднимать тело и может понадобиться помощь квалифицированного боевого мага. Мало ли какие ловушки приготовили столь предусмотрительные заговорщики.

Огненный заторможенно кивнул и отправился в указанном направлении. Интересно, деградируют лаэссэйцы в целом, молодое поколение в частности, или только маги, выпущенные под чутким руководством ди Эверо? А может, ты просто стареешь, сокол?

Ни язвительность, ни самоирония не могли отвлечь от скручивающего внутренности страха. Тэйон навалился на перила, понимая, что снова выпрямиться и заставить ноги принять вес дрожащего от истощения тела будет сложно.

Опоясанный огнями корабль летел сквозь мрак. При мысли о скорости, которую сумел развить подгоняемый магией «Сокол», становилось жутко. Если и было судно, способное выиграть эту гонку со смертью, то вер Алория стоял сейчас на его палубе.

Морозный ветер бил в лицо солеными брызгами, холод давно уже пробрался сквозь придворный колет, но все это было не важно. Время потеряло свое значение, растянувшись в бесконечность, исчезнув, истаяв без следа.

Изменением в прикосновении ветра к своей заледеневшей коже он ощутил, что корабль резко затормозил. Зазвенели в зимнем воздухе команды, люди на мачтах начали хореографически совершенный танец, а послушные воле капитана воздушные потоки сместились, меняя угол и направление. Магистра всегда раздражало, что Дзоран ди Ваи был чародеем стихии воздуха. Не слишком сильным и не слишком одаренным, но в той узкой области, которую он считал своей, капитан «Сокола» мог заткнуть за пояс десяток магистров. Корабль изящно развернулся, почти гася скорость и деловито хлопнув парусами.

Маг огня, что бы Тэйон ни думал о его умственных способностях, тоже сработал безукоризненно. На темных водах вспыхнуло колдовское зарево, и уже скоро можно было разглядеть покачивающуюся на волнах человеческую фигуру, почти привязанную к чему-то похожему на перекрещенные в виде пентаграммы деревянные планки.

Терять время на спуск шлюпки и прочие глупости никто не собирался. Над морской поверхностью протянулась раскинутая на всякий случай сеть защитных заклинаний (очень, кстати говоря, качественно выполненных), затем в воздухе появилась огненная плеть, бережно подхватившая безвольное тело (совсем не просто сделать это в царстве враждебной стихии), перенесла его по воздуху и осторожно положила на палубу.

К раскинувшемуся на досках человеку бросились со всех сторон, перехватили кровоточащие запястья. Зазвенели тревожные приказы целителя.

Тэйон не знал, откуда у него взялись силы, он не знал, почему вообще до сих пор жив. Магистр оттолкнулся от поручней и все той же спокойной, ровной походкой направился к суетящимся людям.

Ему не нужно было видеть, как корабельный целитель умело делает искусственное дыхание, чтобы понять, что младший сокол умер. Об этом целую вечность назад сказало собственное сердце, бившееся с нервными, натужными перебоями. Стоявший на коленях огненный маг наклонился вперед, из пухлых ладоней ударили призрачно-тонкие молнии, заставив тело изогнуться в судороге. Вокруг отнюдь не казавшейся сейчас богатырской фигуры повелителя соколов мерцали красноватые энергетические потоки, греющие, проводящие массаж, разгоняющие кровь.

Магистр Алория подошел к женщине в золотом платье, потерянно застывшей рядом с суетой. Обнял сзади за плечи, притянул к себе – просто чтобы не упасть. И почувствовал, как ее тело бьет дрожь того же истощения, что сотрясала его самого. Зарылся лицом в спутанные ветром темные волосы.

– Сколько?

– Клиническая смерть длилась меньше десяти минут, – хрипло шепнула Таш. – Он пришел в себя, не смог изменить облик, понял, что происходит. Попытался покончить с собой, чтобы нарушить ритуал.