Вячеслав Седов - Осколки вечности

Стоило немалых трудов разжать скрючившиеся холодные пальцы, словно у мертвеца. Мысль прожгла сознание неприятной ассоциацией и предположением.

Роксана собралась - надо быть тверже.

– Благодарю. Кошелек на столике, - с запинкой ответила она и показала куда-то внутрь, - Вон там. Заходите и берите, сударь. Если хотите, располагайтесь и отдохните с дороги?

Ну что за глупость! Плевать, само с губ сорвалось, само и улетучится.

Чародейка решительно направилась к лестнице. Постоянная боль не отпускала ее ребенка вторые сутки. Он не маленький - все понимает, наверное и то, что умирает, и его мученические глазки пронзали сердце матери так, как не способен ни один клинок во всем мире и за гранью тоже.

Обернулась. Бросила испытующий взгляд, как заклятие.

Подошел, взял, сунул за пазуху… Отлично, теперь убирайся. Хотя нет, еще ненадолго останься. Надо поглядеть за тобой вот таким, с деньгами, чтобы запомнить получше.

Кто же его так порвал, или что? Но без жалости. Он себе еще костюм справит и наверняка такой же: удобный, теплый, из кожи, черный, - так крови засохшей не заметно. Или потому, что жизнь в тени красит в свой цвет образ всякого, кто греется под ее крылом на Материке. По ворону и воронята, не иначе.

О нет! Вот пошатнулся… Куда, там же стекло!

Упал… До порога двух шагов не хватило. Столик в щепки, дорогая ваза, конечно, вдребезги.

Ну же, поднимайся, проклятый ты дурень! Кто просил себя так изводить? Сейчас будет как в сопливых романах, так? Жалость и прочее, страдалец, мученик. Какая чушь! Поднимайся!

Роксана спустилась, тряхнула его за плечо - бесполезно. Как колода повалился, хотя бы дышит, но тяжело. Весь холодный… как покойник, право же.

Волшебница повернулась к лестнице, поднялась на пару ступеней. Посмотрела на руку, которую запачкала в крови о перья феникса. «Ловца удачи» тоже ощипали изрядно.

Значит так положено, задумано свыше, вшито как подкладка в природу тех кто живет. Но разве это так плохо? Вот только разбитые надежды и мечты тоже, теми же нитками и там же, будь они не ладны!

Чародейка волоком дотащила его до кресла у камина. Широкая, но удобная швигебургская мебель как назло позволяет сидеть сразу двоим. Посадила. Выпрямилась, поправила платье и снова к лестнице…

Огонь в камине весело затрещал подброшенными в него поленьями. Перья и скомканный рецепт лежат на столе возле перилл. Она прижала его голову к своему плечу. От волос бил запах крови. Роксана старалась не замечать. Цел, и славно что цел, ни царапинки. Измотан. Может быть это и к лучшему. Зачем ему помнить все, что сейчас происходит?

Беда многих полукровок была в том, что недостатки одной половины их крови почему-то редко компенсируют преимущества другой. Вот и теперь эльфья половинка ничем не может помочь ран'дьянской, которую выпили, иссушили до дна и неоткуда взять новых сил.

Волшебница провела по его волосам и наткнулась на седую прядь, белую как снег, спрятавшуюся за острым длинным ухом. Лицо, мокрое и бледное-бледное. Распустила шнуровку у горла - вот и следы боя, три красных полосы. Легко отделался, но почему-то ее не успокаивала эта мысль. Смутное, очень плохое предчувствие настойчиво стучалось в сознание чутьем истинного мага. Она гнала прочь. Сейчас другое важно и реально, а не смутные догадки где-то в темноте рассудка.

– Тебе нужно идти, а ты даже не знаешь куда, - ласково произнесла Роксана и испугалась той нежности, которая сама собой влилась в ее голос.

Он всегда будет идти дальше. Она давно знала, что Карнаж принял тот вызов, на который решается не всякий, или решается всю жизнь, постоянно сворачивая с по-настоящему прямой дороги, как бы ее ни искажали в героических сказаниях благородством, принципами и так далее. Все равно ничто не поможет избегать там потерь и приобретений, счастья и бед. Не подхватывать чужой меч с еще теплым от рук павшего эфесом, а вынимать свой. Не карать, а убивать, прокладывая себе дорогу, не судить - а мстить, нападая из засады. Потому что у одиночки, не облепившим себя пафосом продолжений или начинаний, раздутых, если разобраться, странным значением дел, не бывает множества сторонников. Здесь его сила и здесь же слабость. И в них суть пути. Наверняка старый Киракава хорошо ему все это объяснил, но меж тем оставил выбор.

Чародейка покинула ненадолго полукровку. Вынула из декольте письмо Рене и еще раз пробежала его глазами:

Мадам,

Я сообщу вам важную вещь для любимого вами, как я видел, все так же крепко безродного полукровки. Оставляю, меж тем, выбор сообщать ему нижеизложенное или нет. Так вот, этой ночью, когда вам доставят мое послание, произойдет нечто, над чем мне поручен особый надзор. Это касается друзей вашего возлюбленного. Об их тайном визите в одно заведение сообщено опасным людям. Их будут ждать и, скорее всего, прикончат. Если Карнаж желает им оказать содействие и узнать точное местоположение, то он должен принести ВАМ клятву встретиться со мной в бою не на жизнь, а на смерть. В конце письма я сообщаю адрес, по которому отправились его друзья, а так же то место, где желал бы видеть «ловца удачи» не позднее следующего вечера, если он готов принять мои условия. Итак выбор за вами. Поверьте, я бы хотел действовать иначе, но предпочту прямо и откровенно!

Отвергнутый, но искренне преданный вам

Роксана тяжело вздохнула, сунула письмо под рубашку на груди Феникса и, устроившись у него на плече, положила поверх свою руку.

– Не сопротивляйся, прошу, - прошептала чародейка ему на ухо, когда поняла, что Карнаж не хочет принимать помощь.

Помедлив, он все же уступил, словно услышал просьбу.

Ее голова закружилась. Силы начали таять.

Скоро она уснет, а полукровка проснется. Хорошее прощание, ведь она никогда не умела сказать последние слова. А когда Роксана снова очнется - его уже не будет. Это успокаивало, потому что, когда выздоровеет ребенок, полукровка станет лишним. Она надеялась, что «ловец удачи» сам поймет и уйдет. Потому что третий у магики, осчастливленной радостью материнства, всегда будет лишним. Так уж повелось.

– Ну что же вы стоите в дверях? Проходите господа, - предложил Кобра, усаживаясь в глубине комнаты у окна.

Главарь знаком приказал своим людям ждать снаружи и они задвинули деревянную дверь. Тард торопливо выступил вперед, оставив Гортта и старого феларца у стены. Им и так довелось долго ждать в коридоре прежде чем охрана позволила войти.

В комнате не было мебели, только несколько циновок лежали у входа и еще одна у окна.

– Нэй! - гном шагнул к забившейся в угол эльфке.