Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность

И это песенка нам знакома. Как сейчас помню: один народ, одна нация, один фюрер.

— … Я принес мир и процветание всем людям. Человек есть мера всех вещей. Пусть не будет ни богатых, ни бедных…

Ни больных, ни здоровых тоже не станет. Но сначала, как водится, следует объявить: мир — хижинам, война — дворцам. Помним, помним. Проходили. Будет людям счастье, счастье на века — у совковой власти сила велика. Но ни в этом пространстве-времени.

— …Я исправлю несовершенства человеческие. Не будет ни ближних, ни дальних. Все станут друзьями, товарищами, братьями. Все и каждый станут трудится на благо всех. От каждого по способностям — каждому по потребностям…

Гуманист сфероидный! Братская любовь и друг-портянка в каждом углу. Всем всего и сразу.

— … Я пришел с миром…

А запись-то у нашего круглого миролюбца никак закольцована? Пора обрывать богомерзость. Программно и аппаратно. Гуманистов-утопистов, материалистов-атеистов, коммунистов и фашистов в плен не брать! Не мир я вам принес, но меч. Тако погибнут беси. Да воскреснет Господь и расточатся врази Его! На прогнание всякого супостата! Огонь..!

Сына Мефодия и Валентины крестили 25 августа в домовой церкви дербановского кремля в южной башне. Крепкого и горластого младенца нарекли Александром. Его крестными и приемными родителями стали Федор и Наталья Хатежины. Вирта и Кирилл Дербанов на обряде крещения не присутствовали.

Кирилл и Леон не обращали никакого внимания на далекий шум прибоя, неустанно размывавшего пологий песчаный берег Мекленбургской бухты. На море они почти не ходили. Вот и сегодня они молча ступали по мягкому ковру опавших сосновых иголок в парке, окружавшем уединенный одноэтажный особняк.

Кирилл поселился на самом севере Восточной Германии на полуострове, где до объединения располагался советский военный полигон со славянским именем Вустров. На немецком побережье некогда Славянского моря немало таких названий. Но давно прошедшие времена Кирилл с Леоном не обсуждали, как и недавнее прошлое.

Вот уже три недели каждое утро они гуляли в своем парке, не обмениваясь мыслями и словами. Они ни о чем не думали, не размышляли, ничего не планировали. Кирилл и Леон, хозяин и его пес, на два часа ежедневно погружались в полное молчание родственных душ, когда все давно уже сказано, но по-прежнему нужна молчаливая поддержка друга. И тому, и другому. Они были вместе, только вдвоем с десяти до двенадцати. Лишь пополудни наступало время для других людей, других существ, разумных и не очень. Дома их ждала милая и добрая женщина. Она любила их обоих. Она была похожа на Вирту, но стать ею уже не могла.

Кирилл и Леон это понимали и каждое утро гнали от себя прочь воспоминания о близком и далеком. Ни слова, ни единой мысли о былом. Прошлого нет, настоящее не существует, а будущее столь же недостижимо как линия горизонта, пока вновь не будет соединена связующая нить времени.

Без прошлого не бывает будущего. Сегодня утром Кирилл и Леон пошли к морю. Морской прибой, мягко роктовший у их ног, стал их третьим собеседником. Они говорили и вспоминали.

— Мой дорогой, твой племянник — чудный и здоровенький малыш. Я полагаю, ему уже физиологически девять месяцев. Как мы его назовем?

— Надо выбрать ему имя по святцам. Помнится, в конце августа именинный день Александра. Мефодию и Валентине, наверное, бы понравилось это имя.

— Зря ты не согласился продлить их существование.

— В качестве кого? И кто я такой, чтобы это решать?

— Кирилл, ты уже создал Ингу, Игоря, наконец, Леона.

— А тебя?

— Не совсем, но большей частью. Твои творения принадлежат тебе, как и весь этот мир.

— Сударыня, вы излишне высокопарны.

— Ах, сударь! Вы ошибаетесь. Если вы не сочтете за труд тряхнуть стариной, сесть за монитор и запустить с иконки на рабочем столе файл xxx.exe, то я вам обещаю неизбывные воспоминания. А сейчас я чувствую себя такой уставшей. Мне надо немного поспать.

Вирта легла на диван, поправила платье, улыбнулась и закрыв глаза, уснула. Затем черты ее лица умиротворенно разгладились, грудь замерла в неподвижности, дыхание остановилось. Кирилл хотел было сказать какую-нибудь глупость вроде: не понял юмора, но он ничего не произнес, а молча подвинул к себе поближе клавиатуру и мышь. Ему уже все стало понятно. Вирта ушла, а ее виртуальная оболочка, по-прежнему реальная, отныне не больше, чем эмуляция. Еще одна невосполнимая потеря. Но чему быть, того не миновать. Игра продолжается, и карты сданы вновь. Файл xxx.exe запущен.

— …Кирилл, прошу меня простить, что принял облик твоего погибшего с честью брата. Но, думаю, этот вид мне более приличествует, чем куб, пирамида или тот мерзкий приплюснутый сфероид, обращенный тобой в виртуальное небытие несколько часов назад.

— Это был твой противник?

— Так же, как и твой, Кирилл. Мы славно повоевали на этой планете, воин. Теперь наши пути расходятся. Твоя война продолжается здесь и сейчас. А моя идет в иных реальностях, пространствах и временах. Ты был верным союзником и боевым товарищем. Ты умеешь учиться и можешь побеждать себя и других.

— Почему ты стал Виртой?

— Проблема контакта всегда решается по-разному. Половой диморфизм — прекрасный способ организации боевого взаимодействия. Но, думаю, ты на меня не в обиде. Наше партнерство было равноправным. Ты помог мне восстановиться после крупной неудачи. А я сделал тебя тем, кто ты сейчас есть. И тем, кем ты можешь стать в будущем. Если пожелаешь.

— Вирту я могу вернуть?

— Она есть отчасти моя персонификация. Можешь ее восстановить, не возбраняется. Или создавай свое, ищи новый образ, переделывай старый. У тела Вирты нет в данный момент ни грана кремнийорганики, и я оставил в неприкосновенности аутентичную репродуктивную систему твоей Дарьи. Мне жаль, что эта твоя женщина погибла, но плод вашего контакта я сохранил. Разрешиться от бремени женское тело Дарьи и Вирты сможет в стандартные физиологические сроки. Можешь посчитать. Твои и Дарьины половые клетки объединились 22 июля.

— Полярное сияние и солнечный ветер — это следствие твоей войны?

— Скорее, побочный эффект. Я неудачно сманеврировал и угодил в вашу звезду вместе с противником. После я и он восстанавливали себя и свое оружие.

— Он мне не сопротивлялся.

— А он и не мог. Я нанес свой удар первым. Он был почти уничтожен, а ты помог мне изгнать его остатки из этого пространственно-временного континуума. Если захочешь, то можешь покопаться в моих архивах. У тебя полный доступ ко всем носителям моей информации. Я постарался приблизиться к вашему технологическому уровню. Вдруг пригодится. Прощай, воин Кирилл…