Николай Буянов - Наблюдатель

Крик доносился со стороны коттеджа. Я резко взял с места в карьер. На эскалаторе мы столкнулись с Марком Бромбергом и вместе вбежали в коридор.

На полу на алой ковровой дорожке сидела Адель и визжала, визжала, визжала, зажмурив глаза и заткнув уши, дабы не оглохнуть случайно самой. Мы встали перед ней как вкопанные, но сзади на нас налетели Майя и невесть откуда взявшийся инспектор Пак. Образовалась небольшая куча мала, и выбраться из нее удалось только через пару минут. Писк продолжался.

- Да перестаньте орать! - рявкнул Пак, и Адель вдруг замолчала, будто ее выключили. Стало непривычно тихо.

Адель дрожащей рукой указывала на дверной косяк, стилизованный под дерево. В нем в полутора метрах от пола торчала короткая стрела с густым красным оперением. Все красное. Красное платье на Адели, красная ковровая дорожка, красная стрела.

- Я предупреждал, - сказал я.

Пак подошел к косяку, вытащил пинцетом стрелу и поднес ее к свету. Она была сестрой-близняшкой той стрелы, в переносице с которой завершил свой земной путь Стефан Сайко.

- Вы видели, кто стрелял? - спросил Пак.

- Видела. Нет, не видела. То есть он был во всем черном, с повязкой на лице. Только глаза…

- А потом?

- Потом - все, - растерянно произнесла она. - Что-то свистнуло, я присела и закричала.

- Откуда он появился?

- Не знаю! Я ничего не знаю! - завопила Адель. - Я хочу охрану! Приставьте ко мне охрану! Он же убьет меня!

- Рост? - спокойно продолжал Пак. - Фигура? Опишите его.

- Рост? Не знаю. Средний. Высокий. Господи, не знаю! Он был какой-то бесформенный, черный, как ртуть…

- Ртуть не черная, а серебристая, - устало произнес я.

- Пошел ты! - закричала Адель. - Без тебя знаю. Он… Он выскочил, как чертик из коробки. Он так быстро двигался, и бесшумно, понимаете, совсем бесшумно. Может, это вовсе не человек, а?

- Конечно, - отозвался я. - Откуда здесь человек? Вурдалак какой-нибудь. Или зомби, живой мертвец. Их тут полным-полно. Смотрела видеофильм «Ужас Хеппинес-сити»? Деревенщина, это ж классика.

Увидев, что Адель готова расцарапать мне физиономию, Пак решительно отстранил меня плечом и сказал:

- Макс, убирайтесь. Вы и так мне сегодня порядком надоели.

- Нет, нет, - присмиревшая Адель умоляюще вцепилась в инспектора. - Пусть он останется, я боюсь!

- Я уведу ее, инспектор, - вздохнув, сказал я. - Вы не против?

- Ради бога, ради бога, - помахал Пак ладошкой. - Если вам доставит удовольствие. Я пока обыщу дом.

Безнадежное дело, подумал я. Убийца мог уйти через окно, и через кафе, и через оконце линии продуктовой доставки. Весь в черном, подвижный и бесшумный, неизвестно какого пола, возраста и телосложения. Из моего списка подозреваемых исключается только Майя Борисова, она находилась рядом со мной в момент выстрела.

Второе покушение на Адель. И снова неудачное. Убийце просто фатально не везло.

Я буквально впихнул ее в номер, сообщил двери, что дома никого нет, поставил Адель перед собой и с наслаждением влепил ей пощечину. Она пискнула, но заплакать не посмела. Так и стояла передо мной, как солдат-первогодок, покорный и до полусмерти напуганный.

- Ты довольна? - спросил я, сдерживая клокотавшую ярость.

Из уголка ее красивого рта по подбородку потекла тоненькая струйка крови. Странно, но выглядело это довольно эротично. Она медленно, будто во сне, достала платок и промокнула им разбитую губу. И все это время смотрела на меня снизу вверх, как собачонка.

- Ты защитишь меня? - тихо спросила она. - Правда?

В кармане у меня лежала пишущая капсула. Если Адель заговорит, ее показания останутся, что бы ни случилось.

- В каких отношениях ты была со Стефаном? - спросил я.

Она в отчаянии покачала головой.

- Ни в каких. У меня был Маугли. Потом Ианн. Потом ты.

Адель опустилась в кресло и сжалась в комочек. Комочек нервов в красном платье.

- Маугли был твоим любовником?

Она повернула ко мне разъяренное лицо.

- Нет, б…ь, я была его любовницей! Я валялась у него в ногах, а он бил меня по физиономии, как ты сейчас!

А потом она уронила голову на руки и разрыдалась, как могут рыдать только дети, безутешно, полностью отдаваясь своему горю.

Дети господина Иэхисы. Япония, Сацума, август 1610 г.

В одну из темных сентябрьских ночей 1610 года, незадолго до часа Крысы (около полуночи), большая беда вошла в дом дайме южнояпонского княжества Сацума господина Симадзу Иэхисы.

Черные, легкие и бесшумные тени, в мгновение ока, преодолев трехметровый ров с водой и толстые высокие каменные стены дворца, как нож сквозь подтаявшее масло, прошли через двадцать вооруженных до зубов самураев-телохранителей и ворвались в покои светлейших наследников Иэхисы-сан - Итиро (старшего, через несколько лун принимавшего из рук наставников фамильный меч клана) и Сэмари (младшего, не достигшего еще своего десятилетия).

Старая няня по имени Анара Хогокэ, с трудом уложив расшалившихся детей, устало разогнула спину и почувствовала затылком холодное острие меча. Она хотела закричать, но горло сдавил животный ужас. Грубая сильная рука отшвырнула ее прочь, а другие руки уже вытаскивали мальчиков из постелей. С громким криком Итиро начал сопротивляться, но похититель легонько прикоснулся к точке на его сонной артерии, и мальчик мгновенно потерял сознание.

Симадзу Иэхиса мгновенно проснулся, услышав, как раздвижная ширма шодзи отъезжает в сторону. На пороге его покоев стоял начальник дворцовой стражи Агнисава Дуоти в порванной одежде и с рассеченным лбом.

- Мой господин, - прохрипел Дуоти. - Беда, ваши дети в опасности…

- Что? - выдохнул князь.

- Ниндзя.

Иэхиса был уже в годах, и его борода переливалась серебристыми нитями седины, но глаза оставались зоркими, руки сильными, реакция - молниеносной. Секунда - и в его ладонь привычно легко легла теплая и ласковая рукоять фамильного меча-катаны, настоящего произведения искусства, клинок которого состоял из десяти тысяч тончайших слоев стали различной твердости - более мягкой по краям и особо прочной внутри. Такой меч никогда не тупится и не зазубривается, оставаясь на протяжении веков во много крат острее бритвы.

Иэхису не зря сравнивали с легендарным воителем Такедой Сигэном, грозным и беспощадным полководцем, героем великого поэта Обата Кагэнори. Два ниндзя, прикрывавшие отход своих товарищей, умерли мгновенно, лишь на несколько долей секунды сумев задержать князя своими уже мертвыми телами. Катана вращалась с такой фантастической быстротой, что казалась свистящим серебристым облаком, окутывавшим фигуру дайме словно волшебным покрывалом. Бесшумная черная тень прыгнула сверху, метя в незащищенный затылок Иэхисы-сан. Тот моментально ушел с линии атаки, опустившись на колено, и выполнил прием «стрекоза», резанув мечом справа налево. Тренированная нервная система ниндзя не успела почувствовать боли. Он еще стоял, сжимая свой меч, а душа ночного воина уже устремилась вверх, в царство вечного покоя и изобилия.