Александр Борисов - Прыжок леопарда 2

   Сто семь метров над уровнем Белого моря... но что может быть выше? Сколько еще таких вот, жемчужин уронила Святая Русь?

   Соловки и Гавана - нонсенс. Казалось бы, что сравнивать несравнимое? Приказы, конечно, не обсуждаются, но первый раз он туда вообще не хотел ехать, ну, не лежала душа. Еще бы, его отвлекли от живого мертвого дела и срочно доставили в Кубинку спецрейсом из аэропорта Батьмай. В конторе, как обычно, не церемонились: знакомство с приказом, бумаги под роспись - и вперед:

   - Космонавты наши летят на Кубу, эт самое так, с женами и детьми. Твоя задача - их безопасность. Вопросы?

   - Послали бы Витьку Мушкетова - лучше него в подобных делах мало кто разбирается.

   - Учтем. А тебя тогда, братец, куда? Прямым ходом обратно, на озеро Меча, к пиву с креветками?

   Для рутинной сидячей работы Сидор Карпович Корнелюк очень неплохо знал тонкости жизни Ханоя. Впрочем, чему удивляться? - в совсем недалеком прошлом их легендарный "эт самое так" вовсю куролесил в Хюэ, в одном из отрядов дакконгов.

   - Там же ребята молодые, совсем необстрелянные, - почти возвопил Векшин. - Как они без меня, горячие, без царя в голове?

   - Ду-ра-ак! - зевнул Сидор Карпович, - ему честь, можно сказать, оказывают, а он "ребята, ребята"! Куда они денутся, эти ребята? - звонили уже, докладывали: нормально управились, без потерь. Хе-хе-хе... ты, эт самое так, подумай: путевка на Кубу знаешь сколько сейчас стоит? - за тыщу рублей зашкаливает. А с тебя не возьмут ни копейки, еще и накормят за государственный счет: и зарплата тебе, и суточные, и гробовые, и пайковые, и, опять же, валюта...

   - Валюта?!

   - Валюта на депонент. Вон с моих глаз, изыди! Машина стоит перед входом и чтоб ты через полчаса сидел в самолете. Да, чуть не забыл: по дороге никаких гастрономов!

   Самолет задержали. Поэтому взлетали уже ночью. В салоне было на удивление многолюдно: кроме них с Витькой Мушкетовым было еще с десяток коллег - вечных конкурентов друг друга: представителей КГБ, ГРУ и службы внешней разведки. У каждого ведомства были большие дела в регионе Вест-Индии, Векшина они не касались.

   - Серьезная агентура, - усмехнулся Мушкетов, разливая "Столичную" в мельхиоровые рюмашки, - любого возьми, посади на пальму, люди скажут, что на ней и родился. Ну, за то, чтоб легли на крыло!

   - Будем!

   Формально за всех в многочисленной делегации отвечали два идеолога средней руки: Зырянов и Кочубей. Держались марксисты гордо и неприступно, особняком от всех, даже от космонавтов. Они были тоже, "эт самое так, с женами и детьми".

   Одна из "матрон", почуяв знакомый запах, пошептала на ухо супругу. Тот оглянулся, строго глянул поверх очков и погрозил Мушкетову пальцем.

   - Послать его? - по-вьетнамски спросил Витька.

   - Не тот случай, - еле слышно ответил Векшин, - пойдем ка лучше проверим, что творится на вверенной им, то есть, нам территории.

   Посылать уже было некого. Идеолог успел отвернуться и опять уткнулся в газету, задыхались от гордости и собственной значимости. Он не знал недалекого будущего, а в конторе предусмотрено все. Согласно той же инструкции: "Оба уже на излете, это последний заграничный вояж перед почетной отставкой. Будут лезть не в свои дела - посылай смело, но так, чтобы, эт самое так, никто не услышал".

   Все было штатно. Космонавты уже отдыхали. Они разместились в первом отсеке, ближе к кабине пилота. А в хвосте самолета шумно гудели вечные странники - корреспонденты центральных газет и журналов, радио и телевидения. Верховодил в этой компании спецкор ТАСС Максим Задорожный - человек, в принципе, неплохой, с очень культурным и очень цензурным прозвищем "Пенис".

   Мэтр пребывал в образе светского льва: с коллегами был ироничен и снисходителен. В общем, держался, как истинный англичанин.

   - Нет, эта кличка объекту совсем не подходит, - иронично заметил Витька, - не подходит, даже если назвать это слово понятнее и короче.

   - Суворову тоже когда-то не шло прозвище "Рымникский", - отпарировал Векшин, - тут дело не в сути, а в случае. Пойдем, просвещу, но только под строгим секретом и, как говорится, без ссылок.

   Дело было давнишнее. Будучи как-то в Архангельске, Максим Задорожный здорово досадил тамошним журналистам. От нечего делать, шлялся по местным редакциям, навещал старых друзей, заводил знакомства и связи. Человек щедрой души, он угощал коллег из провинции: кого водочкой, кого коньячком, кого - просто импортной сигареткой. А под сурдинку, чтобы зря не терять время, втихаря изымал информацию. Горячие материалы Максим чувствовал за версту и слизывал чуть ли ни с пишущих машинок. А вечером, слегка переправив, отправлял их телетайпом в Москву. Естественно, за своей подписью.

   - Вот гад, - шептались у него за спиной, - и претензий то никаких не предъявишь: коньячок пил? - пил. Но все равно, до соплей обидно!

   Отомстил за всех Гай Валеевич Ханов. На Архангельском областном радио он заведовал народным хозяйством, изредка подрабатывал диктором и вел шахматную страничку в утренней передаче "Беломорская зорька". Этот комик с лицом трагика был наслышан о привычках высокого гостя и принял его, как родного брата. Гай долго ходил за закуской, тщательно мыл "граненый хрусталь", а гость, как и было расчитано, заглатывал крючок и наживку.

   Тем же вечером на телетайпную ленту ТАСС обрушилась информация:

   "Вчера, в строительном котловане, на месте закладки нового дома по улице Энгельса, бригадой строителей был обнаружен хорошо сохранившийся пенис коня Петра-Первого. Как пояснил член-корреспондент АН СССР, зав. кафедрой истории Архангельского лесотехнического института, профессор Тыркалов-Грунау, в болотистой почве предметы подобного рода могут храниться веками. На реликвии четко читается надпись: "1715 год". Скорее всего, она сделана в честь вторичного посещения нашего города царем-реформатором Петром Алексеевичем Романовым".

   Может, все бы и обошлось, но столичный товарищ, который принимал информацию, шуток не понимал, а может, был просто не в настроении, или подумал, что над ним издеваются. Он срочно прислал ответ: "Сам ты пенис!"

   В Москве было раннее утро, в Гаване - поздняя ночь. Но город не спал: русских встречали, как национальных героев. Первые сутки все отсыпались, входили в рабочий ритм, а потом началось. Культурная программа была насыщенной и очень разнообразной. Здесь было на что посмотреть и было чему поучиться в плане человеческих отношений. Сухой протокол разбивался о волны народной любви, а встречи с общественностью больше всего походили на дружеское застолье. Их не делили на "русских героев" и "просто русских". Каждый из тех, кто ступил на Остров Свободы, не мог не почувствовать себя космонавтом. Все вместе ездили в зоопарк, на песчаный пляж Варадеро, махали мачете на сафре, пробовали на вкус свежий срез сахарного тростника, из душистых табачных листьев крутили "Гавану". Все вместе прошли по "местам боевой славы": лагерь барбудос в горах Сьерра Маэстра, казармы Монкада в Сантьяго де Куба...