Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

– Труби отбой, Атхарва из Легиона Тысячи Сынов, – произнёс Дорн. Его голос был суровым и непреклонным, как скала. – Всё кончено.

– Да ничего ещё не кончено, Рогал Дорн, – ответил Атхарва. – Кому, как не тебе, это знать.

Сёстры в золотой броне, которые сопровождали Дорна, дёрнулись, когда Атхарва назвал примарха по имени, но, конечно же, не произнесли ни слова. В Храм вошла ещё одна группа людей. Это были латники, облачённые в чёрные кольцевые сегменты брони, и с аметистовым гербом на левой стороне груди. Во главе отряда вышагивала прекрасная женщина, чьё лицо Кай в последний раз видел, будучи пленником в тюрьме под горами. Там она была иллюзией, но что касалось этой Элианы Септмии Вердучины Кастана, то у Кая не было ни капли сомнений в её подлинности.

Завидев представительницу своей семьи, Роксанна испустила едва слышный вздох. Её голова стремительно развернулась к маленькому мальчику, жавшемуся к дородной женщине, которая съёжилась под прикрытием статуи вместе с ними. Роксанна присела рядом с ним и разжала его крепко сжатый кулачок, в котором обнаружился серебряный перстень. Вделанный в него аметист помигивал мягким фиолетовым светом.

В глазах мальчика стояли слёзы.

– Ты говорила, что это волшебное кольцо, – сказал он.

– Так оно и есть, – удручённо вздохнула Роксанна и взяла Кая за руку. Так они и стояли вдвоём, ожидая встречи с Рогалом Дорном и его союзниками. Кай заметил среди них адепта Хирико и Афину Дийос. И хотя он знал, что Афина просто обязана была помогать его преследователям, он был рад, что получил эту последнюю возможность снова повидаться с ней.

– Выдай нам астропата, – велел Рогал Дорн, и Каю пришлось сдерживать себя, чтобы не сделать непроизвольный шаг вперёд.

Атхарва покачал головой:

– Он тебе неподвластен.

Дорн хохотнул, хотя Кай расслышал в этом звуке нотки неуверенности.

– Ещё как, – сказал примарх, доставая огромный золотой пистолет с гравировками и инкрустацией из чёрного дерева. – Император избрал меня своим защитником. Мне подвластно всё на Терре.

Атхарва оглянулся через плечо, и кивнул Каю, выражая своё уважение.

– Не всё, – ответил он. Оружие Рогала Дорна выстрелило с оглушительным грохотом.

Кай смотрел, как Атхарва валится вниз, и чувствовал, как в нём поднимается гнев. Затылок воина превратился в дымящееся месиво из обуглившегося мяса и обломков черепа. Воин Тысячи Сынов обрушился на пол Храма, умерев ещё до того, как коснулся пола.

Кай стиснул руку Роксанны, пытаясь не показать, до какой степени он был напуган. Он перевёл взгляд с лорда Дорна на адепта Хирико и Афину Дийос. Он понимал, что не сможет помешать им добраться до его знаний. Ему не хватит стойкости, чтобы выдержать их допрос. Он бы дорого дал, чтобы вычеркнуть узнанное из памяти.

Ибо оно сокрушит их, содержащаяся в нём истина слишком чудовищна, чтобы они могли её выдержать. В этот миг Кай осознал, что не может позволить себя взять. Некоторые вещи слишком черны, слишком непереносимы, слишком чудовищны, чтобы их можно было предать огласке. Кай вспомнил слова своего противника по игре в регицид, и на его лице заиграла слабая улыбка.

"Иногда единственная победа, которая возможна, – это не дать выиграть твоему противнику".

Кай не был уверен, на чью именно победу он работает, но знал, что если из него вытянут правду, то Империуму не выстоять против армий Хоруса Луперкаля. Атхарва не преуспел в своих усилиях доставить Кая к Воителю, и сейчас судьба миллионов легла на плечи астропата.

Это был его коронный момент, его последняя возможность взять своё будущее в собственные руки и сослужить службу Императору, отдав то единственное, что у него было.

– Роксанна, – произнёс Кай ровным голосом. – Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Схватка окончена, но Нагасена пока не разобрался, кто вышел из неё победителем. Космодесантники-отступники лежат мертвее мёртвого, и здание захвачено, но лично он потерял слишком многое, чтобы счесть результат этой охоты чем-то отличным от провала. Он опускается на колени около изломанного тела Картоно, скорбя по своему павшему компаньону. Его слуга изувечен, каждая кость в его теле раздроблена, и Нагасена не понимает, как же так может быть, что он погиб.

Они так долго проработали вместе, и охотник даже не задумывался о том, что его друг может пасть от руки врага, тем более такого, который наделён идущими от варпа способностями. Каким образом Атхарве удалось выдержать прикосновение Улиса Картоно, не говоря уже о том, чтобы победить его подобным образом, – это вопрос, который навсегда останется без ответа, а Нагасена из тех людей, которые ненавидят, когда дела не доведены до точки.

Он утирает набежавшую слезу и начинает наблюдать за происходящим. Латники дома Кастана прочёсывают здание, убеждаясь, что в живых не осталось ни одного врага. Их скорость и дотошность достойны восхищения. Их действиями руководит потрясающая женщина в одеждах аметистовой расцветки, и при виде изысканного головного убора, который закрывает её лоб, Нагасена понимает, что она просто обязана быть Элианой Кастана.

Кай Зулэйн стоит рядом с теми последними, кто уцелел в этой резне: дородной женщиной с двумя жмущимися к ней мальчиками и симпатичной девушкой в голубой бандане, обвязанной вокруг её лба. Её черты имеют очевидное сходство с Элианой Кастана, и Нагасена осознаёт, что он уже видел её лицо. Это Роксанна Лариса Джоянни Кастана, ещё одна спасшаяся с "Арго", и Нагасена чувствует за этим стечением обстоятельств работу законов вселенского миропорядка.

Женщины-воительницы из числа Сестёр Безмолвия уже удалились. Лорд Дорн присел на колено около тел Пожирателей Миров, его красивое, аристократичное лицо выглядит встревоженным. Поблизости от него вьётся Максим Головко, купаясь в величии примарха, как поклонник рядом со своим кумиром.

К Каю Зулэйну ещё никто не подходил, и до Нагасены доходит, что его опасаются все, даже лорд Дорн. Каждый может видеть, что у астропата восстановлены глаза, и мысль о том, как такое возможно, вселяет в них страх. И более того, их пугает то, что он собой олицетворяет. Они боятся узнать известную ему истину. И в то же время жаждут её, но, как подозревает охотник, им придётся пожалеть об этом проклятом знании. Ибо даже Нагасена, в основу жизни которого положена правдивость, понимает, что в некоторых ситуациях нельзя посмотреть правде в глаза, не заплатив за это дорогую цену. Знания Кая Зулэйна как раз из такого разряда, но от них уже не отвертеться.