Грэм Макнилл - Фулгрим

— Свести счеты с жизнью, бросившись на меч? О, как благородно. Не слишком ли достойная смерть для такого грязного ублюдка, как ты?

— Что тогда? — выкрикнул Феникс, отбрасывая меч, выкованный братом.

— Забытье. Сладкое и вечное, пустое и спокойное. Я дам тебе то, чего ты так жаждешь — избавление ужасного чувства вины, от этой невыносимой боли в душе.

Фулгрим выпрямился, мрачные ветра Истваана V гнали вихри песка, завивающиеся у ног примарха. Над головй Феникса плыли разорванные бурей грозовые облака, его когда-то прекрасное лицо исказила гримаса вечной боли. Кровь текла по броне, и капала на песок вместе со слезами, льющимися из глаз.

Он поднял руки, на которых его кровь смешалась с кровью брата.

— Забытье, — его голос окреп. — Да, то, что нужно. Даруй мне забытье.

— Тогда открой мне свой разум, и я положу конец твоим мучениям.

Напоследок Фулгрим оглянулся, но его окружали лишь отвратительные фигуры Детей Императора, последовавших за ним и Хорусом во мрак предательства. Марий, Юлий, тысячи других… он больше не мог и не желал их видеть.

Будущее, полное войны и смерти, открывалось Фениксу в звуках продолжающейся резни, и мысль о том, что на нем лежит громадная часть вины за уничтожение великой мечты Императора, наполнила примарха великим стыдом и раскаянием, какого не видел мир.

Покончить с этим, как можно скорее, и не видеть, не знать о том ужасе, что обрушится на Галактику!

— Забытье, — прошептал Фулгрим, закрывая глаза. — Давай же. Покончи со мной.

Все преграды внутри разума примарха рухнули, и он ощутил восторг, с которым существо, более древнее, чем само время, заполняет собой пустоту его души. Но лишь в тот миг, когда создание из ниоткуда одним касанием завладело плотью Феникса, он понял, что только что совершил ещё одну ужасную и неисправимую ошибку.

Закричав, он попытался бороться — но слишком поздно.

Несчастный примарх рухнул во тьму, в забытые уголки собственного мозга, навеки обреченный быть безмолвным свидетелем страшных деяний нового хозяина его тела.

Долю секунды назад на мрачной скале в сердце Ургалла стоял Фулгрим, повелитель Детей Императора — сейчас же там высилась могучая тварь Хаоса.

КТО УГОДНО СКЛОНИЛСЯ БЫ ПОД СТОЛЬ ЖЕСТОКИМ ударом судьбы и ужасающим численным превосходством врага, но воины Саламандр и Гвардии Ворона принадлежали к числу Астартес. И они сражались, не опуская рук, как никогда прежде, зная, что их участь предрешена. Но за смерть каждого из них предателям приходилось платить кровью.

Пойманные в ловушку, меж двух огней, силы лоялистов методично изничтожались. Непрерывный огонь Железных Воинов, окопавшихся в зоне высадки, косил воинов в зеленой и черно-белой броне, и в их редеющие ряды врубались Десантники Воителя. Верные Астартес гибли на всей Ургалльской Низменности, их изрубленные тела понемногу заметал черный, слипающийся от крови песок.

Воины Альфа Легиона и Несущие Слово, ведомые своими примархами, окончательно сбросили маску верности Императору под мрачным небом Истваана V, расстреливая из болтеров и убивая цепными мечами тех, кто считал себя их боевыми братьями.

«Диес Ирэ» возвышался над резней словно громадный демон из древних легенд, уничтожая лоялистов залпами своих грозных орудий. Неимоверно горячее белое пламя вспыхивало в рядах Астартес, сплавляя людей и песок в жуткие скульптуры опаленных костей и черного стекла. Танки предателей грохотали по Ургаллу, ведя огонь из орудий и давя раненных своими тяжелыми гусеницами. Железные Руки были вырезаны подчистую, их примарха последний раз видели у невысокой мрачной скалы, в окружении орды воющих мутантов.

Раздосадованный своим, пусть даже притворным, бегством, Ангрон с удвоенной яростью крушил лоялистов, его цепные топоры разбрызгивали фонтаны крови с каждым широким взмахом. Красный Демон превратился в жестокого варвара, он словно утратил разум, отдавшись смертоносной ярости, что направляла его беспощадные удары. Его Пожиратели Миров убивали врагов с грубой жестокостью мясников, в исступлении берсерков, по их доспехам стекали ручьи крови павших.

Если прежде шум боя оглушал, то теперь он стал невыносимым для человеческого слуха, ни один голос, ни один крик боли или ненависти нельзя было выделить из общего шума. Отдельные звуки смешались в долгий, надрывный, убийственный рев, лишь изредка перекрываемый особо мощным болтерным залпом или серией взрывов. Бойня продолжалась, каждая группа сопротивляющихся лоялистов попадала под непрерывный подавляющий огонь, а немногих выживших зверски добивали окровавленными цепными мечами.

Мортарион сеял смерть в разрозненных рядах верных Астартес ужасающими взмахами боевой косы, его изодранный плащ веял в порывах жаркого воздуха, согретого пламенем взрывов и горящих боевых машин, его Гвардия Смерти не отставала от повелителя, стройными болтерными залпами выкашивая противников.

В авангарде Детей Императора шли Эйдолон и Люций, ведя лучших воинов Легиона в сердце окруженного врага. Изящные и смертельные удары меча сопровождались жуткими криками, холодящими кровь в жилах и парализующими волю лоялистов. Мечник танцевал сквозь пламя битвы, его терранский клинок оставлял стонущую кровавую просеку в рядах обреченных Астартес, и Люций то и дело разражался диким смехом, наслаждаясь музыкой, что мог слышать только он один.

Марий Вайросеан и его оркестр проклятых раз за разом перепахивали окровавленный песок жуткими гармониками своих музыкальных орудий, с равной легкостью разрывая плоть и металл.

Юлий Каэсорон же почти не сражался, обратившись к извращенному осквернению тел павших — неважно, верны они были Императору или Воителю. Куски изрезанной плоти свисали с пластин его брони, один ужаснее другого.

Апотекарий Фабиус, подобно падальщику, рыскал по полю битвы, останавливаясь, время от времени, над трупами Десантников и производя какие-то жуткие манипуляции медицинскими приборами странного вида. С десяток мутировавших Детей Императора охранял его, а по пятам следовали мерзкие гомункулы, помогая апотекарию в его грязных трудах, плоды которых виднелись сейчас на лицах и телах воинов III Легиона.

Никто не знал, где находится Фулгрим, прекрасный примарх исчез, оставив своих Астартес разбираться с остатками Морлоков Железных Рук, но и без него Дети Императора сражались с прежним яростным изяществом.

Чтобы полнее насладиться победой, сам Хорус покинул свое укрытие в недрах древней крепости и шествовал по песку Ургалла в окружении юстэринских терминаторов Фалька Кибре. Двое бывших Морнивальцев сражались рядом с ним, и предатели бросали восхищенные взгляды на великолепную черную броню Воителя и янтарные украшения на груди, кроваво поблескивающие в огне битвы.