Сергей Зайцев - Куэнкэй

Было и кое-что новое. В какой-то момент неожиданно для себя Куэнкэй-Ну вдруг обнаружил, что из общего мысленного фона чужаков выделяется отдельный мыслепоток, принадлежавший не живым гацу, а мертвоживущему гиганту, глубоко вцепившемуся в землю всеми могучими лапами. И до Куэнкэй-Ну дошло, что тот все-таки еще не умер, а лишь изменился, как меняется прорастающее яйцо внутри пищи. Что же способна вырастить такая тварь? Эта мысль насторожила охотника.

Жгучее желание поделиться сомнения с соплеменниками пересилило осторожность и запрет. Понизив посыл до едва ощутимого ветерка, Куэнкэй-Ну испытал коготь-кулак на одном из «ра». Тот ничего не почувствовал. Получилось. Осмелев, Куэнкэй-Ну таким же способом коснулся сознания Бодоруй-Ша… и снова остался незамеченным.

Теперь Куэнкэй-Ну знал, что мертвоживущий смущает разум всех охотников без исключения, как молодых, так и зрелых. Зверь пытался мыслить, словно живое существо, но его мозговые волны были еще более туманны, чем мысли гацу, и абсолютно лишены образов. Тусклые, лишенные смысла сигналы ни о чем, не способные сформироваться в какую-то понятную для Куэнкэй-Ну картину. В то же время гацу с ним, судя по интенсивному мысленному обмену, явно как-то общались, находили смысл в его ответах, и побуждали его к новым действиям. Куэнкэй-Ну чувствовал, что за этот обмен каким-то образом отвечает малый, полуживой разум, соседствовавший с основным разумом у каждого чужака. Двойственное сознание. Как все-таки необычно.

Чувствуя трепет от собственной смелости и безрассудства, охотник испытал коготь-кулак на вожде, прошелся вскользь, рядом, не желая вызвать гнев Содоруй-Да прямым вниманием…

Куэнкэй-Ну охватило изумление. Негодование. Презрение. Потому что он уловил, что мудрейший находится в смятении. Словно слабый первогодок! И изо всех сил старался скрыть свое состояние от остальных охотников. Вождь не знал, что делать! Этого не может быть… авторитет мудрого рухнул в сознании Куэнкэй-Ну в один миг. Даже он, «ну», знал, что делать с гацу. А вождь находился в растерянности, не в силах прийти к какому либо решению.

Куэнкэй-Ну пренебрежительно фыркнул. Мысленно.

Этот сезон Охоты уже показал, что стадия бесполезного увядания застала вождя раньше, чем ожидали многие. Он не может нормально охотиться, не может оплодотворять самок. Яд в его хвостовой игле высох. Содоруй-Да пора уходить, а Бодоруй-Ша должен занять его место. И лучше – прямо сейчас, когда происходят столь важные для племени события, и когда от решения вождя, от его мудрости и дальновидности зависит многое.

Лично Куэнкэй-Ну не видел смысла продолжать наблюдение за гацу. Пусть вождь все еще думает, что преждевременные действия спугнут пищу, как это уже было однажды, но Куэнкэй-Ну считал иначе. С некоторых пор у него на все появилось собственное мнение. Он стремительно взрослел. Чужаки слишком непонятны, настолько, что не стоит стремиться их постигнуть. Бесполезная трата времени. Более того, для себя он уже пришел к выводу, что чужаки опасны, и что самым выгодным поступком для племени куарай будет их полное уничтожение. Хорошая пища, многочисленное потомство, отсутствие соперников на охотничьей территории куарай. Потому что если чужаки беспрепятственно уйдут сейчас, то позже могут привести с собой куда больше соплеменников, чем сейчас. И тогда, возможно, куарай будет справиться с ними уже непросто.

Оставалось лишь сожалеть, что мнение презренного «ну» вряд ли заинтересует вождя. Но его время, время Куэнкэй-Ну, еще придет.

И тут случилось то, что заставило Куэнкэй-Ну испытать страх, недоумение, и восторг одновременно. Более того, от изумления все куарай на миг раскрылись, испытав те же чувства, что и Куэнкэй-Ну. Всего на мгновенье, но молодой охотник это почувствовал.

Не шевельнувшись ни единой своей частью, мертвоживущий гигант проснулся, пробудился к новой странной нежизни – пробудился внутренне. Теперь, в измененном обличии, он выглядел еще более странно, чем раньше. У Куэнкэй-Ну не хватало жизненного опыта для описания того, что видят его глаза, и воспринимает его чутье, но он все же попробовал подобрать образы и определения увиденному.

Зверь вырос в несколько раз, но теперь его верхняя часть выглядела как… как вход в нору. Вход без самой норы. Только вход. И вот этот вход озарился мягким мерцающим блеском, так рябит вода под налетевшим ветерком. А затем… затем пустая нора наполнилась. Наполнилась тьмой и… чужой охотничьей территорией. Чужой и чуждой. Территорией, откуда изначально, по ощущениям Куэнкэй-Ну, хлынувшим в его мозг, пришли гацу. По ту сторону Куэнкэй-Ну также увидел еще нескольких чужаков.

Напряжение среди куарай заметно возросло.

Это было непостижимо. Куэнкэй-Ну захлестнуло волнение, сознание не силах было принять увиденное. До входа в нору по-прежнему чувствовал свой лес. За норой он тоже чувствовал свой лес. Но в самой норе находилась чужая территория! Немыслимо.

Не дав куарай опомниться и осмыслить новое обстоятельство, более мелкий неживой зверь, повинуясь посылу вождя гацу, отправился в пустую нору гиганта, нырнув в нее, словно в огромную пасть…

Никто не мог понять, как чужаки могут такое творить. Такое невозможно, но и такие чужаки тоже невозможны!

Шок распространился среди охотников куарай молниеносно.

Один из молодых «ра» не сумел сдержать испуганно-восторженного шипения…

Непростительная ошибка – йнвук в панцире что-то учуял в тот же миг. Подошел ближе, всматриваясь в лес, его осаша заострилось, ощупывая каждый куст…

Куэнкэй-Ну не без злорадства отметил про себя, что в отличие от остальных он-то сумел сдержать удивление. Сумел остаться замечательно неподвижным, не выдав себя ничем. С чем бы ни довелось столкнуться, куарай должны себя контролировать! Настоящий охотник-воин ничему не должен удивляться настолько открыто! Куарай распустились, и это лишний раз подтверждало, что время вождя прошло. Он даже никого не одернул! Сидел, словно парализованный хвостовой иглой соперника в поединке, всем своим видом изображая значительные раздумья!

Наблюдательности стража-гацу все же не хватило, чтобы обнаружить кого-то из куарай. Он остановился прямо возле кустов, за которыми замер вождь, так и не поняв, что он прямо перед ним. Остановился и расслабился, решив, что ему показалось, его осаша снова рассеялось.