Евгений Лукин - Сталь разящая

Душа для виду покочевряжилась еще немного — и попросила перо для подписи…

Сначала воспарил ангел, потом канул в черное небо и недовольный Хвостач, унося грешника Склизского в сторону третьего круга.

— Ну что хотят — то творят! — Тормошило сплюнул и в сердцах ударил багром по каменному покрытию.

Автоматная очередь наискось вспорола лобовое стекло, и ослепленный шофер что было сил нажал на тормоза. Завизжали покрышки, машину занесло и ударило багажником о придорожный столб.

Фрол сидел рядом с шофером, дон Жуан — на заднем сиденье, и выбрасываться пришлось вправо, на мостовую, прямо под автоматы лихих людей. Катясь по асфальту, дон Жуан успел узнать в одном из них мордастого кабальеро, которого он вытянул когда‑то вдоль спины арматуриной. Второй ему был незнаком.

Затем в промежутке между убийцами засквозило зыбкое сияние, быстро принявшее очертания светлого ангела. Дон Жуан видел, как различимый лишь его привычному глазу ангел раскинул руки и, взявшись за стволы, резко вывернул их вверх и в стороны. Обе очереди ушли в стену. Душегубы ошалело уставились на бьющиеся, вставшие дыбом у них в руках автоматы, что‑то, видно, сообразили и, бросив оружие, кинулись наутек.

Сзади страшно ухнула машина, обращаясь в косматый воющий факел — наподобие тех, что бродят, стеная, в восьмом круге.

— Ты видел? — ликующе заорал Фрол, вскакивая с асфальта. — Ангела — видел?

Лицо его было посечено осколками.

— А чему ты радуешься? — буркнул дон Жуан, держась за разбитое колено.

Но Фрол его даже и не услышал.

— Вот это мы их достали, Ваня! — в полном восторге захлебывался он. — Вот это мы им разворошили муравейничек! Убийц подослали — надо же!

— Имей в виду, мордастого я знаю, — сказал дон Жуан.

— Да кто ж его, дурака, не знает? Ты второго бойся! Небритого. Знаешь это кто? Борода, десятник из Злых Щелей! Речник с буксира. Четверых‑то я заарестовал, а этот ушел, черт перепончатый!.. В общем, Ваня, считай: царствие небесное мы себе уже обеспечили… Ангел‑то, а? Как он им стволы развел!..

— Ладно, — сказал дон Жуан, сгибая и разгибая ногу. — Пойду я.

— Куда?

— С Анной попрощаться. А то, знаешь, ангел этот твой… Сегодня успел стволы развести, завтра не успеет…

Он повернулся и захромал прочь, огибая воющее пламя.

— Вань! — окликнул его Фрол.

Дон Жуан обернулся.

— Слушай… — Окровавленная физия Фрола была несколько глумлива. — А у тебя с этой малолеткой… Неужто ничего и не было? Так все стишки и читаете?..

Дон Жуан оскорбленно выпрямился и похромал дальше.

Фрол только головой покачал, глядя ему вослед. Потом вздохнул завистливо и пошел посмотреть, что там с шофером.

Пустынный скверик так вкрадчиво шевелил листвой, что за каждым деревом невольно мерещился душегуб с автоматом. За чугунным плетением невысокой ограды шумела улица.

— Почему в последний раз? — испуганно спрашивала русенькая сероглазая Анна. — Тебя снова хотят арестовать?.. Слушай, Жанна, у тебя платье порвано… И здесь тоже…

Смуглая рослая красавица пристально оглядывала ограду. Стрелять по ним удобнее всего было именно оттуда, с улицы.

— Зря я тебя сюда вызвал, — процедила она наконец. — Со мной сейчас гулять опасно…

— Не вызвал, а вызвала… — машинально поправила Анна. — А почему опасно?

Смуглая красавица не ответила и, прихрамывая, двинулась дальше.

— Слушай, Анна… А прочти‑ка ты что‑нибудь напоследок!

— О дон Жуане? — беспомощно спросила она, тоже невольно начиная озираться.

Дон Жуан остановился, всмотрелся с улыбкой в ее маленькое, почти некрасивое личико. Глаза, одни глаза…

— Я смотрю, ты много о нем знаешь… А скажи: слышала ты что‑нибудь о таком Фроле Скобееве?

Анна удивилась.

— Да, конечно. Это следователь из Москвы. Но его, говорят, скоро самого посадят…

— Да нет, я о другом… У вас в России лет четыреста назад жил дворянин Фрол Скобеев…

Анна мучительно наморщила лоб.

— Не помнишь? А ходок был известный. Стольничью дочь соблазнил. Тоже, кстати сказать, Анной звали… О нем даже повесть осталась. Так и называется — «Повесть о Фроле Скобееве»…

— Ой… — виновато сказала Анна. — Что‑то слышала…

— Странный вы, ей‑богу, народ, — молвил он задумчиво. — Чужих — знаете, своих — нет… Так что ты хотела прочесть?

— Это из Бодлера, — словно оправдываясь, сказала Анна. Помолчала, опустив голову, и замирающим, как от страха, голосом начала:

Едва лишь дон Жуан, придя к реке загробной И свой обол швырнув, перешагнул в челнок…

Строки ошеломили. Скверик исчез. Снова заклубился белесый туман над рекою мертвых, надвинулось вплотную шерстистое рыло Харона, зазмеился вкруг злобных очей красный пламень, мелькнуло занесенное весло…

А голос звучал:

…За ними женщины в волнах темно‑зеленых, Влача отвислые нагие телеса, Протяжным воем жертв, закланью обреченных, Будили черные, как уголь, небеса…

И распахнулись впереди угольные карьеры второго круга, встали обглоданные ветром скалы, закрутились черные вихри…

Анна увлеклась. Негромкий надломленный голос забирал все выше:

…И рыцарь каменный, как прежде гнева полный, Взрезал речную гладь рулем, а близ него, На шпагу опершись, герой смотрел на волны, Не удостаивая взглядом никого…

Анна умолкла и вопросительно посмотрела на подругу. Та стояла неподвижно. В ослепших, отверстых глазах ее клубилась жуткая угольная мгла.

— Жанна!..

Смуглая рослая красавица прерывисто вздохнула, но глаза все еще оставались незрячими.

— Жанна, что с тобой?

— Не так… — поразил Анну хриплый сдавленный шепот. — Все не так… Шпага… Какая шпага после шмона?.. Нас в этот челнок веслом загоняли, Анна…

Она попятилась и в ужасе всмотрелась в искаженное страданием надменное смуглое лицо.

— Ты —?..

Ответом была жалкая судорожная усмешка.

— Я… Прости… Так вышло…

За низкой оградой сквера заливисто заржали тормоза, хлопнула автомобильная дверца, и над чугунным плетением возникло заплатанное матерчатыми наклейками лицо Фрола.

— Ага! — сказал Скобеев и, перемахнув ограду, беглым шагом пересек газон. — Время вышло, свидание кончено! Давай в машину, Ваня! Ох, и кашу мы с тобой заварили…