Юрий Никитин - На пороге

– Я? – снова изумился Медведев. – По ночам? А вы откуда знаете?

– Ваша жена сказала, – ответил Геращенко, спохватился, пояснил с достоинством: – Я же должен быть в курсе и домашне-семейных дел своих сотрудников? Это все для повышения производительности!

Медведев посмотрел на него волком, а Лазаренко заговорил подхалимски:

– Остап Шухевович, мы от вас просто балдеем!.. Вы, как орел, всегда готовы на крутые повороты! И сейчас вот сразу из мясоедов… Никаких постепенных диет. Как отрезали. Как нам повезло, что вы у нас правите, ну прямо отец родной…

Ингрид, что то ли Вервольфова, то ли просто Волкова, что-то просматривает на планшете, но при моем появлении захлопнула.

Я поставил на стол два стаканчика горячего крепкого кофе и тарелку с горкой рассыпчатого печенья.

– Прошу, – сказал я и придвинул к ней чашку. – Хоть вы и не женщина, а лицо официальное, но здесь почти гость, пусть и непрошеный, так что имею некоторое удаленное право за вами поухаживать… в силу незнания законов, разумеется. Не за женщиной, упаси боже, какая вы женщина, в обществе все равны, и даже не за старшим следователем, это была бы вообще попытка подкупа, а вот как бы даже не знаю… Может быть, вы в некотором роде действительно гость?

Она взяла стаканчик, почти обхватив его весь ладонью, это не Катенька, что всегда держит в обеих лапках, как бурундук орешек, остро взглянула на меня поверх края, но ничего не сказала.

Я ощутил себя чуточку неловко, ну чего задираюсь, надо быть милосерднее, она хоть и не женщина, но гость, сам же дал определение, а для нас, ученых, дать верное определение – это наполовину решить проблему.

– Хороший кофе, – определила она. – Крепкий и сладкий.

– Спасибо…

– У автомата заводские настройки?

– Конечно, – подтвердил я. – Разве мы сами что-то можем? Обязательно испортим, сломаем… Теоретики. А почему не просмотреть все записи с камер? Это только в кино хакеры из одной страны воруют деньги из банков другой страны. В нашем случае кто-то должен был открыть доступ… это такие двери, прямо здесь. Потому советовал бы просмотреть в интервале от восемнадцатого по тридцатое.

Глаза ее блеснули, даже чуточку подалась вперед, впиваясь в меня острым взглядом.

– Почему?

– Грант, – объяснил я. – Обычное жалованье поступает хоть и вовремя, но мелкими порциями и точно к моменту, когда у кассы выстроится очередь… хотя теперь все идет на карты. Вы сами понимаете, насколько банки стараются удерживать деньги до последней минуты. Это не то, что у вас, где бюджетные гребете лопатой, а то и бульдозером. У вас же спецтехника! И опыт.

Она сказала суховато:

– Не отвлекайтесь.

– Так вот, – продолжил я, – наша лаборатория получила грант лично от Мацанюка. Он был впечатлен нашим новым подходом к CRISPR и сказал, что у него будущее.

– Грант, – переспросила она, – в размере двенадцати миллионов?..

– Да, – подтвердил я. – У Мацанюка нюх на инновации. Говорят, этот хитрый жук спинным мозгом чувствует, какая разработка скоро сдохнет, неважно что ей предсказывают всякие там специалисты и разные эксперты, а какая неожиданно выстрелит.

– Значит, – сказала она, – кто-то знал, что поступит такой грант?

– Это не обязательно, – ответил я, – грант не зарплата, его так быстро не расхватают, обычно тратят на закупку дорогого оборудования, но что-то в вашем чисто полицейском предположении есть.

– Что?

– Если кто-то, – пояснил я любезно, – знал о будущем переводе такой суммы на счет нашей лаборатории, это дало ему и больше времени, что критически важно, и возможность подготовить, в какое дупло сунуть пакет с деньгами и какими листьями засыпать следы… Кстати, кофе на вас действует лучше, чем на меня!.. Давление поднялось на двенадцать делений, сейчас ровно сто двадцать на восемьдесят, идеал!.. А пульс, напротив, упал с семидесяти до шестидесяти пяти. Замечательно… Чувствуется занятие силовыми видами. Я имею в виду силовой спорт, не подумайте чего-то непристойного.

Она взглянула на смартвоч, я допивал кофе и смотрел, как тыкает пальцем в экран, потом перевела взгляд на меня.

– Угадали. Сто двадцать на восемьдесят. Подсматриваете? Слишком уж точно.

– Высокая квалификация, – ответил я скромно. – Я же не бозоны предсказываю или результаты скачек. Биология – это биология! Чем лучше знаешь свое дело, тем точнее диагнозы. Понимаю, в полиции все наоборот.

Она поднялась, я тоже встал, что-то во мне говорят рудиментарные правила этикета, наши взгляды встретились. Я выше среднего роста, даже по нынешним пересмотренным стандартам высокий, но она смотрит мне глаза в глаза прямо, словно между нами лежит линейка каменщика с пузырьком воздуха посредине.

– У вас лаборатория пока без права доступа, – напомнила она. – Никто вашей ерундой, на которую получаете агромадные деньги, заниматься пока не может.

Я хмыкнул.

– Еще скажите, что грабитель правильно сделал, что увел эти деньги. Понимаю, с точки зрения здравого полицейского, лучше купить яхту, чем потратить на достижение какого-то совершенно ненужного электорату бессмертия.

– Мы на страже закона, – отрезала она. – Охраняем всех. Даже таких, как вы.

– Ой, спасибо!

– Не за что, – отрезала она. – Это обязанность, хотя бывает неприятной. Здесь мои коллеги проведут обследование без меня, а я предлагаю нам зайти вон в кафе напротив.

Я опасливо охнул.

– А там что?.. В подвале комната пыток?

– За чашкой кофе, – ответила она, – и уже с настоящим бутербродом, а не этой шелухой, признаетесь, как украли деньги.

Я сказал понимающе:

– Приглашаете в кафе, а там после пары бокалов вина в вашу постель?

Она ответила холодно:

– Оттуда в полицейский участок.

– Ого, – сказал я, – давно там не был…

– А когда были? – спросила она с интересом. – Сейчас проверю… Как ваше имя?

– То было пятнадцать лет назад, – сообщил я коротко. – Подростки. Драка на улице.

Она посмотрела с сомнением.

– Вы когда-то даже дрались? Вот уж не подумала бы.

– Рождаются все одинаковыми, – сообщил я с некоторой обидой. – Потом одни развиваются, а другие идут в полицию. Наручники наденете?

– Хочется покрасоваться?

– Угадали, – признался я. – Это ж таким героем стану!.. Все женщины нашего центра будут моими. Такой таинственный, загадочный, опасный…

Она поморщилась.

– Пойдемте, загадочный. Если подует ветер, хватайтесь за меня. А то вы больно… мускулистый.

В коридоре навстречу быстро шагнул полицейский в мешковатой форме, ниже меня на голову и такой тщедушный, что хоть сейчас бери его лаборантом пробирки мыть, а потом двигать науку.