"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Анин Александр

Михаил молча кивнул, принимая условие.

Птица несла его уверенно и быстро. Михаил чувствовал себя обнаженным без доспеха и шлема, без верной сабли и испытанного револьвера. Логово близилось — сон Волка берегли странные твари, кружащиеся над свитком кокона. Птица сщелкнула одну такую на лету, раздавила, размяла клювом.

Начала снижаться, и Михаилу откинуло волосы исходящим жаром. Точно садились они на живое кострище.

Вот, опустились совсем, и Плотников спрыгнул на хрустящую, выжаренную землю. Взметнулась зола, а птица, хлопнув крыльями, ушла вверх. Михаил решил — хорошо. Губить создание Князя он не хотел.

Тварь еще спала, замотавшись в простынь из спекшейся, коркой схватившейся плоти. Дышать стало трудно, а потом спину кольнуло, и — полегчало. Всеоружие проявило себя, теперь Михаил видел его мерцание на себе — переплетение сетки, охватывающей его от мысков до кончиков пальцев.

Он шел к чудовищу. Убил бы спящим, не задумываясь.

Но Волк пробудился. Кокон пошел яркими, сочащимися дымом трещинами, лопнул. Полетели в стороны ошметки кожи, и Михаил прикрылся локтем: рука скользнула в скобу щита, пальцы обхватили рукоять.

Существо распрямлялось медленно, являя себя. Вот — острый, длинный, маслянисто-черный хребет, вот — длинные лапы, и хвост, расщепленный плетью, и шипы, и, самое — крылья. Еще слабые, еще зачаточные, но обещающие быть крылами…

Из головы существа спутанной короной тянулись рога. Истинного имени ему Михаил не знал.

Всеоружие загорелось ярче.

Дым-Волк увидел его. Атаковал первым.

Михаил принял удар, обрушившийся на щит точно таран, упал на колено.

Существо выдохнуло, и все стало огнем. Михаил слышал, как от жара трещит воздух, но Всеоружие держало его, берегло и от исторгнутого глоткой пламени.

Михаил с усилием поднялся, медленно пошел вперед. Не будь на нем Всадницы Боли, не продержался бы и двух шагов. Не осталось воздуха, не осталось под ним земли — все обернулось пламенем.

Скользнуло, утяжелило руку мечом — Михаил ударил снизу вверх, по дуге, и Всеоружие отворило рану, и из шипастого плеча плеснула, пузырясь, черная кровь.

Волк затрубил. Уронил голову, пытаясь ухватить зубами обидчика. Михаил вшагнул, вбился прямо в истекающую дымом пасть, вонзил лезвие в черное небо — глубоко, по рукоять.

У Оскуро не было сердца, это верно. Опасны всегда, опасны со всех сторон, говорил Лин. И это, воплощенное, от предтеч унаследовало ту же быстроту, но плоть пожранной добычи сделала его уязвимым.

Смертоносным и — смертным.

В нем текла кровь, и билась, сокращаясь, сердечная мышца.

Страшные зубы сжали бока Михаила, подняли к самому небу, желая раздавить, сглотнуть, и Всеоружие ощетинилось иглами, ответило, пронзая язык и морду. Существо дернулось, зарычало, выплюнуло человека, надвинулось, желая придавить лапой.

Михаил отмахнулся мечом, и тяжелые когти отлетели в сторону. Волк отпрянул, обрушил на человека огненную плеть хвостов, и Михаил принял ее на диковинный щит, косо усаженный лезвиями. Как по терке скользнули те плети, стесываясь, распадаясь лохмотьями.

Плотников попятился, но лишь для того, чтобы удобнее перехватить копье.

— Ты больше никого не убьешь, тварь. Ни одного ребенка.

Всеоружие истекало. Мощь его была не бесконечна. Оно и так позволило Михаилу подойти ближе и продержаться дольше, чем смогли бы Машины, чем смогли бы — корабеллы. Михаил начинал чувствовать съедающий жар, но видел лишь — морду зверя, ветвистую его корону.

Волк прянул, Михаил шагнул ему навстречу и — бросил копье, и — закрыл глаза, когда Дымоволк начал валиться на него…

Готов был — но не к тому, что Всеоружие убережет его, обернув куполом-щитом.

…И лишь когда минуло, осыпалось с плеч, с груди, со спины еле видным пеплом — открыл глаза.

— Миша! Мишенька! — Лин вцепился в него, вытащил рывком из горящей кучи останков.

Михаил встряхнулся, прогоняя странное оцепенение. Будто вечность минула — а на деле, верно, и конь бы у реки не успел напиться.

— Ты убил его! Миша, ты же мог погибнуть, зачем…

Лин говорил и говорил, захлебываясь нервным многоречием, а вокруг уже стягивались люди Отражения. Оловянные стояли в первых рядах.

Михаил встретился глазами с Ланиусом.

— Ты убил его, — в голосе вожака Отбраковок было самое настоящее изумление. — В прямом бою. Один на один. Невероятно.

Михаил все не мог отдышаться, надышаться чистым, сладким воздухом. Короткая схватка будто все силы из него выпила. Он кивнул, вновь нашел глазами Лина, и сердцу сразу стало легче. Они все были здесь — оставшиеся Первые, их Мастер и его Лин.

Первые смотрели недоверчиво, Мастер — оценивающе и задумчиво. Лин же задыхался от тревоги и сиял от гордости.

— Ты самый лучший, — сказал шепотом. Покраснел отчаянно и прибавил. — Ты… крутой.

— Хо! Для этого обязательно нужно было убить чудовище?

Усмехнулся, растирая поясницу. Эфор с рыжим Гаером осматривали останки. Видели ли он Всеоружие, подумал Михаил, или за дымом и огнем ничего нельзя было разобрать?

Нила он не приметил. Иначе — непременно бы поблагодарил.

— Зачем ты так рисковал, Миша? — тихо говорил Лин, осторожно, легкими мазками, втирая мазь.

Кожу пекло, и кое-где пошли волдыри, словно он загорал на пожаре. От посещения лазарета Михаил отказался наотрез — были люди, куда более нуждающиеся во внимании лекарей. Лин сам принес все необходимое и теперь аккуратно обрабатывал Михаилу спину и плечи крепко пахнущей жижей. Первый был в полном смятении.

— Ты такой храбрый. Вы, люди, невероятные… Ведь это я должен защищать тебя. Я создан для этого. А не ты…

— Лин, — не выдержал Михаил. — Замолчи.

Обернулся, взял парня за локоть. Сурово сдвинул брови. Лин молчал, хлопал глазами. Миска с буроватой жижей-мазью в его руке подрагивала.

— Слушай внимательно, повторять не буду. — Заговорил Михаил. — Я Михаил Плотников. И я буду защищать тебя, Лин из рода Первых, пока живу и дышу. Потому что я так решил. Потому что я так хочу. Потому что ты этого стоишь. Все. Тему закрыли.

Отпустил мальчика, отвернулся. За спиной была — восхитительная, звенящая тишина.

Хом Ороми близился, как и было речено.

Только вот шел он не на слияние. Щупальца его обволакивали ловом, удерживали плененную добычу.

Волоха не мог разглядеть, что лежало в тенетах, но Гаер, прижав к лицу дальнозор, что-то шептал белыми губами.

— Что ни говно, так к нашему берегу, — разобрал Волоха.

Похоже, видение на радовало.

Хом Ороми разжал стрекала, будто думая освободить пленницу. Та же с места не двинулась. Осталась стоять, прикрытая паутом охотничьих щупов.

Таких тварей не видывал даже русый. Размеры ее превосходили размер составного квадрата, но что много хуже — из существа, как из подрезанного кошеля, листопадным золотом нисходили на Аркское поле локуста.

Великое, неистощимое множество.

Гаер зарычал, как от боли, выругался. С таким трудом они добились преимущества, перевеса, и теперь все полетело к Луту. Точнее сказать — к Нуму.

Существо, освободившись от ноши, медленно колыхнулось, повернулось, натягивая щупы Хома. Будто искало что-то. Добро, подумал русый, так кто кому тут поводырь? Ощутил взгляд. Огнезрачный. Выпрямился, свел лопатки.

Для этого ты, Лут, меня сберегал? Для этого вот?

— Справляйся на земле, рыжий, — отрывисто бросил Гаеру. — Я разберусь с тварью.

— Как, мать твою?!

— Я сделаю. Не дам ей расти.

Оставить существо, позволить ему расти и спуститься вниз было равносильно смертному приговору воинам. Оно, могущее увлечь своей силой целый Хом, едва ли помилосердстовало бы над случайными людьми.

Русый, не слушая возражений, единым духом пробежал Соль, перемахнул на веллер. С него скакнул на другой, у борта которого балериной у станка застыла Медяна.

Дыхание существа тревожило медные, с золотыми всполохами, кудри. Руслан стоял рядом, посматривал тревожно.