Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики

— Воля ваша, а я бы с Шерингемом никогда не сел играть, — сообщил Крейн.

— Почему? — полюбопытствовал Патрик: лорд Фрэнсис играл хорошо, в этом он имел возможность убедиться.

— Крохобор он, — поморщился Крейн. — Проиграть ему — за грошовую сумму всю душу вымотает, выиграть у такого — наплачешься.

— Крохобор? — непритворно удивился Шенахан. — Да с какой стати? Состояние у него неплохое…

— Вот именно, — кивнул Крейн. — При его доходах быть мелочным скрягой — уму непостижимо. Нет, я понимаю, когда промотавшаяся леди носит стразы вместо бриллиантов — но когда состоятельный лорд носит мельхиор вместо серебра… кем надо быть, чтобы на такой ерунде выгадывать?

— Крейн, — вымолвил Патрик враз захолодевшими губами, — вы о чем говорите?

— О клубном кольце, — ответил тот. — Оно у него не серебряное.

— Быть не может… — тихо, словно опасаясь спугнуть услышанное, произнес Патрик. — Вы ничего не путаете? Вы ведь его перстень в руках не держали…

— Не держал. Но уверен, что он легче, чем нужно. Это мельхиор, поверьте. — Крейн протянул руку к ближайшей отливке — печальная наяда задумчиво расчесывала длинные волосы. — Вот это — серебро. А у Шерингема — мельхиор. Поймите, Шенахан, я не могу ошибиться, я с этим дело имею слишком давно. Бронза, серебро. Я свою первую фигуру отлил в пятнадцать лет — как сейчас ее помню, мальчик с виноградной гроздью, на выставке ее назвали «Детство Диониса». А сейчас мне тридцать четыре. Я двадцать лет без года работаю с металлом. И я каждый божий день из этих девятнадцати лет поставлю на то, что Шерингем носит мельхиор!

Голова у Патрика так и кружилась: разгадка тайны улыбнулась ему, словно прекрасная дама — пылкому влюбленному, вознаграждая за все тяготы.

Более сомнений быть не могло. Вот он, искомый безумец — единственный и неповторимый. Вот она, его вывернутая логика во всей красе! Разумеется, маньяка не могло быть в списке не носящих кольца! И как только Патрик не подумал об этом раньше? Ведь убийца возомнил себя не просто вампиром, а вампиром, который прикидывается человеком! И если обычный кровопийца не наденет серебряный перстень, то кровопийца замаскированный притворится, что надел.

Лорд Фрэнсис.

Поклонник идеи сверхчеловека.

Не съевший ни кусочка в ночь нападения.

Обладатель мельхиорового кольца.

Три списка наконец-то сошлись вместе — и итогом их схождения стало одно и только одно имя.

Оставалось сделать последний шаг. Поймать Шерингема с поличным, при попытке нападения. Все остальное — не повод для ареста. Закон не запрещает зачитываться Ницше и Штирнером, изредка отказываться от клубного ужина и носить мельхиор вместо серебра. Но вот набрасываться на людей, оглушать их и обескровливать закон безусловно запрещает. Теперь Патрик в точности знал, кого он подкарауливает. И был уверен, что лорд Френсис вот-вот нападет. Он не мог бы объяснить, откуда взялась эта уверенность, но чуял непреложно, что время ожидания подходит к концу.

Чутье не подвело сыщика. Всего трое суток миновало с разговора в галерее, и Патрик глаз не спускал с Крейна и Шерингема каждую из последующих трех ночей. А на четвертую он увидел, как лорд Фрэнсис лениво ковыряет вилкой салат, а потом и вовсе отставляет тарелку с равнодушным вздохом.

Беспечный прохожий может не заметить притаившейся в траве змеи — но единожды увидев, потерять ее взглядом невозможно. Отвернись, а потом взгляни снова — и увиденное прежде так и бросится в глаза. И уже невозможно понять, как ты мог не различить эти очертания раньше? Патрик смотрел на Шерингема и не понимал, как же он с первого взгляда не распознал под маской барственной лени собранность хищника перед прыжком, под личиной аристократической надменности — наглую самоуверенность убийцы, под прикрытием лощеных манер — пустую душу безумца? Перед ним сидел маньяк, готовый напасть. И будь Патрик проклят, если он позволит даже дотронуться до Крейна! Счет пошел уже не на часы — на минуты. Сколько их еще осталось до покушения? Довольно глянуть на Шерингема, чтобы понять — немного.

Лорд Френсис бездумно постукивает пальцами по колену — движением, казалось бы, лениво-рассеянным, а на самом деле нетерпеливым. Ты уже не здесь, Шерингем, ты уже весь там, за клубной дверью, на улице, в саду, ты там, где волглая весенняя ночь оседает росой на еще голых ветвях, где безлюдье заставляет дальние звуки казаться близкими, ты там, где над темными крышами висит почти полная луна с чуть заметной ущербинкой, где свет газовых фонарей облизывает мостовые. Ты уже там, Шерингем, а здесь — только твое тело… надо же, как тебе невтерпеж. Ты еще не напал — но уже ощущаешь своим ртом толчок чужого пульса, чужой жизни, жаркой и солоноватой, ты уже упиваешься властью над жертвой, обмякшей в твоих руках. Ты и не ведаешь, что твоему безумию сегодня будет положен предел. На кого из двоих ты нацелился? На Крейна? Если так, ты будешь разочарован. Потому что не Крейн встретится тебе этой ночью. Хищник, ты не знаешь, что на тебя открыта охота!

Гневный азарт захлестнул Патрика с головой. Он едва мог усидеть на месте. Изматывающий поиск подошел к концу, долгое ожидание сбылось. Сегодня убийца будет взят с поличным. Только бы Крейну не вздумалось прогуляться! Тогда все планы поимки меняются, тогда придется придумывать, как его задержать — или последовать за ним.

Но нет, Крейн и не собирался покидать клуб. По крайней мере, прямо сейчас. Но… чем черт не шутит! Может быть, выйти первым, подставляя себя совсем уже напрямую? Да не опасайся Патрик оставить художника в обществе лорда Фрэнсиса без присмотра, он бы уже час назад был на улице! Он мысленно уже и был там — душой, разумом, волей, всем своим существом, готовым настичь маньяка и защитить жертву. Точь-в-точь, как и лорд Фрэнсис, в клубе Патрик присутствовал лишь телесно, пусть даже его тело и смотрело в оба, бдительно подмечая каждое движение Шерингема. И когда Шерингем наконец-то вышел, Патрик лишь неимоверным усилием воли удержал свое тело от желания немедленно воссоединиться с душой, заставив себя промедлить несколько невыносимых минут. Он почти не помнил, как принял из рук гардеробщика свое пальто, шляпу и зонт, как переложил незаметно наручники в карман пальто, как распахнул дверь, выходя в темноту, где притаилось чужое ожидание.

Когда дверь захлопнулась за ним, он постоял немного, чтобы дать глазам приноровиться к ночному мраку, и двинулся прочь принужденно ровной походкой подвыпившего человека. Каждый шаг его отдавался с невыносимо гулкой отчетливостью. Но, как он ни напрягал слух, ему не удавалось расслышать никаких шагов, кроме собственных. Неужели он ошибся? Неужели Шерингем просто ушел? Или… или он вернулся, чтобы подкараулить вовсе даже не Шенахана, а Крейна?