Алексей Пехов - В поисках рая

с руками способными раздавить голову брамину и с пустотелыми бритыми тыквами

вместо голов. У амебы, на мой взгляд, разума хватит на десятерых таких, да еще

останется. По их рожам было видно, что в последний раз они убивали часа три

назад, и поэтому им было до смерти тоскливо. Опасные ребята.

— Ну и что мы молчим? — язвительно спросил шериф.

— А он типа босс ээээ, как это….Язык со страху проглотил. — Засмеялся один.

Довольно большая фраза для такого дебила.

— А на руках у тебя не эта летающая мразь? — Мне все больше не нравился шериф.

— Говорил я босс, его надо типа было того, ну это замочить тогда. — Это уже

вякнула вторая горилла.

— Заткнись! — рявкнул шериф. — Где ты его нашел? — Это уже ко мне.

— В пустыне. Какие-то ублюдки оставили Малыша.

Одна из горилл втянула в себя воздух и демонстративно протянула лапу к ружью.

— А ты знаешь, что это проклятый мутант? — Удивительно, шериф не обратил на мое

откровенное "нарывание" внимания. Позади нас начинали собираться угрюмые и злые

люди. Неприятно, но не смертельно. Пока.

— У каждого свои недостатки. — Я пожал плечами.

Шериф приблизил свое лицо к моему и тихо сказал.

— А ты знаешь, что мы убиваем этих сволочей пачками, когда получиться? Отдай мне

ублюдка и можешь оставаться в деревне сколько хочешь. И я закрою глаза на любую

твою шалость.

— А если не отдам.

— Тогда вываливай из деревни в Пустыню. — Он нехорошо улыбнулся.

Странно. Я думал, что дело окончиться кровью. Слишком все просто.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением.

— Вот и отлично. — Так называемый шериф натянуто улыбнулся и протянул ко мне

руки. — Давай сюда ублюдка.

— Я лучше покину ваш отстойник.

Гориллы перестали улыбаться, их рожи окаменели и стали похожи на физиономии

горгулий. Руки стиснули ружья. В глазах шерифа застыла смерть. Я унизил его

перед всей деревней и такое не прощается. Все-таки нарвался. Сцилла медленно

стала отходить в сторону, пытаясь обойти шестерок с боку.

— Убирайся. — Выдавил шериф. — Или клянусь, я повешу тебя прямо здесь.

— Было крайне неприятно с вами общаться. — Произнес я и приподнял панаму над

головой. Всегда надо быть вежливым.

Шестерки глухо заворчали и сделали шаг вперед, но шериф успокаивающим жестом

заставил их застыть на месте. И им оставалось только зло буравить мне спину

своими маленькими, лишенные зачатков разума глазками. Народ медленно расступался,

давая мне дорогу, в глазах застыла ненависть. Я любую минуту ждал брошенного

камня в спину. Или пули. Все в той же тишине мы вышли из этой вонючей норы

шакалов, и пошли по старой грунтовой дороге с мелкими круглыми камушками на ней.

Солнце уже высоко поднялось, и наши тени со Сциллой практически исчезли.

— Ну и что мы будем делать?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — Скоро Малыш проснется?

— Уже вот-вот. А у нас так и нет молока.

Что же мне делать с так некстати, свалившимся на меня подопечным? Ведь должны же

быть где-то точно такие как он. Я посмотрел в небо, но кроме кружащей очень

высоко в небе стаи орлов никого не было. Довольно большая стая. Птиц тридцать.

Что у них там, собрание? Я сощурил глаза, чтобы рассмотреть все получше, но

высота была слишком большой. Орлы, парящие на восходящем воздухе, с земли

казались маленькими точками.

— Мы не одни!

У разбитого ржавого бензовоза меня поджидали головорезы шерифа. Впереди стояли

два моих знакомых дауна, расставив ноги и крепко сжимая ружья, которые казались

игрушечными в их мускулистых руках. Шериф сидел на высоком ржавом капоте

грузовика и, свесив свои ноги на бампер пил из горлышка бутылки виски. Его

винтовка стояла прислоненной к борту машины. Чуть дальше с такими же улыбками,

как и у первых горилл, стояли еще две шестерки, ружья висели за спиной. Это плюс

хоть и небольшой. На мой взгляд, они не чем не отличались от первых и были,

наверное, выращенными в одной пробирке. Ребята были абсолютно спокойны и

уверенны в своих силах. На их месте я бы повел себя точно также. Ну, во-первых,

потому, что у них были куриные мозги, а во-вторых, потому, что они действительно

были опасны. Я аккуратно положил спящего ребенка у своих ног. Сейчас мне

понадобятся обе руки. Затем медленно, не спуская внимательного взгляда с

улыбающихся и также внимательно следящих за мной бандитов, снял рюкзак и положил

на песок карабин. От него сейчас никакого толка, сейчас моя победа в скорости.

— И даже не пытайся делать глупости. — Так называемый шериф допил свое пойло и

швырнул бутылку на песок. Рыгнул. Спрыгнул на раскаленный песок и уверенной

походкой, даже не взяв с собой ружья, направился ко мне. Группа прикрытия все

также излучала на своих рожах идиотские улыбки. У них, наверное, от солнышка в

мозгах помутилось. Хотя нет. Мозгов у шестерок нет, пара клеток отвечающих за

основные инстинкты в лучшем случае.

— Я же просил отдать ублюдка. Теперь не обессудь. Мне придется скормить тебя,

твою драную кошку и этого урода своим псам. Что поделаешь, с мясом сейчас

напряжен-ка. — Дебилы в ответ на шутку босса заржали.

— Правда, могу торжественно пообещать, что умирать ты будешь медленно. Как,

согласен? Да ты не стесняйся, не молчи. Мои ребята любят, когда кто-нибудь

кричит.

Я был предельно сосредоточен и напряжен. Шериф подошел ко мне на расстояние пяти

метров.

— На счет два, — Сказал я Сцилле.

— Раз, Два!

Длинным прыжком Сцилла прыгнула к опешившему шерифу, и выскочившее из ее хвоста

жало впилось тому в ногу. Ублюдок закричал и в судороге упал на горячий желтый

песок. Я выхватил предусмотрительно снятый с предохранителя.223 и, не целясь,

открыл беспорядочную стрельбу по ближайшей шестерке. Тот вскрикнул и с четырьмя

дырками в груди медленно сполз по окрасившемуся кровью железному борту бензовоза.

— Пригнись!

Я упал на оба колена. Пуля из громыхнувшего охотничьего ружья второго убийцы

прошла высоко над головой. Краем глаза заметил, что двое дальних опомнились и

пытаются снять ружья висящие за спинами. Я был не так косоглаз. Мой свинцовый

ответ ударил стрелявшего врага в лоб, и вылетел из затылка вместе с веселой

струйкой яркой крови. Тело, подобно сломанной кукле упало. Испытывая чувство

глубокого удовлетворения, я навел дуло на уже разобравшегося со своим ружьем