Александр Задорожный - Благородная работа

Подъем тянулся очень медленно, словно проходил в густой и тягучей массе. Они уже преодолели первую половину пути наверх. Осталась еще вторая.

— Но я — то не такой, я умней их всех, вместе взятых. Я умнее и вас, вот поэтому пистолет у меня в руках, и, если не хотите отправиться в страну дураков, вы будете послушными и станете выполнять все, что я скажу.

Хац постучал рукояткой бластера по контейнеру, где лежал Монгус Фул.

— Меня не интересует, кто лежит в этом ящике, мне даже неинтересно, что заставило вас рисковать ради этой мороженой туши. Но вы меня вывезете отсюда на своем звездолете, дадите отдельную каюту и горячий ужин. И клянусь дьяволом, если вы попытаетесь меня надуть, то я отправлю вас в преисподнюю ближайшим же рейсом.

Лифт миновал предпоследний этаж. Скайт Уорнер и Дел Бакстер со страхом смотрели в лицо бывшего комиссара города Хейлса, но страх был вызван не его речью и даже не черным, как глаз смерти, дулом бластера, в упор глядевшего на них, а ярко-красными пятнами проказы, покрывавшими все лицо и шею Моисея Хаца. Комиссар еще не догадывался, что смертельно болен, но диковатый блеск в его глазах говорил, что болезнь уже затронула и мозг.

Кабина остановилась. Хац вышел первым, ни на мгновение не сводя своего бластера с напарников, и встал на площадку подъемника. Туда же Дел и Скайт закатили тележку и снова встали гак, чтобы контейнер находился между ними и комиссаром. Моисей Хац нажал на педаль, и подъемник пополз вверх.

Ветер растрепал Скайту волосы, когда он очутился на крыше здания. Грохот боя и вой штурмовиков, оставивших после себя горящие кварталы и развалины, сместились в сторону гор, где раньше стреляла гаубица. Дымы от пожаров черными шлейфами тянулись по улицам когда-то процветавшего города, в котором скоро будут жить одни лишь крысы да пауки.

— Как вы должны вызвать звездолет? — спросил Хац.

— По рации, — ответил Дел Бакстер.

— Так не тяни время. — Хац повертел черным дулом бластера. — И без глупостей — это не в твоих интересах. — По его лицу, покрытому пятнами, пробежала нервная судорога.

Дел осторожно, чтобы не нервировать комиссара, достал из кармана своей куртки рацию, вытащил антенну и включил передатчик.

— Джеки, это Дел Бакстер. У нас все в порядке. Джеки, можешь нас забирать.

— Поставь радиомаяк и кидай рацию сюда, — приказал Хац, торжествуя от одержанной победы.

Дел молча выполнил приказ комиссара и посмотрел на друга. Скайт Уорнер одобрительно кивнул ему головой.

— Теперь идите к краю крыши и ждите там, а я посижу в лестничном тамбуре, пока не появится Джеки. И не вздумайте подавать какие-либо сигналы, у меня зоркий глаз, верная рука, и я не люблю, когда меня пытаются одурачить. — С этими словами Моисей Хац направился к небольшой пристройке, одиноко выступавшей над плоскостью крыши. У нее была дверь и лестница, на случай если подъемник сломается. В этом убежище Хац и спрятался, оставив дверь чуть открытой, для того чтобы наблюдать за происходящим.

Скайт Уорнер стоял на тридцатиэтажной высоте и смотрел на наливавшийся кровью закат. Мерцавший в потоках теплого воздуха диск солнца медленно тонул в бордово-красных облаках, размытых на горизонте и подкрашенных черным цветом дымов, поднимавшихся от пожаров, придававших этому зрелищу траурный оттенок.

Уорнер хорошо помнил договоренность с Джеки Профинтэр. Услышав по рации свое имя, которое сказал Дел Бакстер, она должна убираться прочь с этой планеты. На ее месте он поступил бы так же.

Время шло, Скайт смотрел, как на горизонте умирало солнце, с каждым мгновением все больше исчезая за краем планеты. С новым днем оно возродится вновь, а вот ему и Делу, по-видимому, не удастся увидеть завтрашний рассвет.

Навалившийся неизвестно откуда мощный рев космического двигателя заставил Уорнера обернуться. То, что он увидел в следующий момент, показалось ему замедленным кинофильмом. Ярко-красный спортивный звездолет таранил лестничный тамбур, где прятался Моисей Хац. Кирпичи рассыпались, словно были картонные, дверь отлетела далеко в сторону, а звездолет занесло боком, и Скайт увидел голубой зигзаг «Небесных молний» на его помятом корпусе.

Космический корабль с приглушенным рокотом завис в полуметре над крышей. Сзади открылся люк-трап, и из него показалась рыжая головка Джеки Профинтэр.

— Быстрее! — крикнула она. — Вокруг полно истребителей Штиха.

Дел Бакстер и Скайт Уорнер бросились к тележке с Монгусом Фулом. Подкатив ее к звездолету, Дел проворно забрался в люк и потащил контейнер на себя, а Скайт принялся толкать снизу.

Переходный тамбур спортивного звездолета не предназначался для транспортировки грузов. Восьмиугольный пенал холодильника чудом оказался по диаметру чуть меньше входного отверстия. Друзья с трудом задвинули контейнер на треть внутрь звездолета.

Уорнеру приходилось толкать со всей силы, чтобы тяжелый саркофаг продвинулся на пару сантиметров дальше. Из-за его усилий звездолет, зависший на гравитационной подушке, стал медленно двигаться к краю крыши.

— Джеки! Останови движение! — крикнул Скайт.

— Не могу! — отозвалась из кабины Джеки Профинтэр, — пока не закроете люк, автоматика не даст завести двигатель.

— Чтоб тебя… — зло выругался Уорнер, сплюнув в сторону. И тут он заметил, как из-под груды кирпичей, оставшихся от пристройки, показалась окровавленная рука Моисея Хаца.

— Быстрее! — закричал Скайт Уорнер в люк Делу Бакстеру и принялся с удвоенной силой впихивать громоздкий ящик холодильника в тамбур звездолета. А из-под кирпичей уже показалась покрытая язвами проказы голова Моисея Хаца, Зарычав от ненависти, он пополз к Скайту, подтягивая руками свое парализованное тело. Его ноги безжизненно волочились сзади, оставляя на крыше кровавый след. Уорнер толкал проклятый контейнер изо всех сил. От его толчков звездолет уже на полкорпуса съехал с крыши и по инерции продолжал двигаться все дальше. Риска, что он упадет вниз не было, гравитационное поле стабилизировало его по вертикали, но был риск, что Скайт не успеет забраться внутрь, прежде чем звездолет отойдет от края крыши.

Тем временем комиссар преодолел половину расстояния, отделявшего его от Уорнера.

Оставалось втащить внутрь сантиметров двадцать, когда Скайт Уорнер понял, что звездолет вот-вот полностью отойдет от края, но Скайт уже мог стоять на крышке люка. Схватившись руками за края входного отверстия, он встал на показавшийся из-под контейнера трап. Расстояние между крышей и звездолетом постепенно увеличивалось. Внизу простиралась тридцатиэтажная высота, а космический корабль по инерции отходил все дальше от стены больницы.