Олег Кулагин - Звезды взаймы

– Так точно! – вытянулся белый как мел офицер.

– Я вам верю.

А Ту-Бас-младший, запинаясь, пробубнил:

– Высокая миссия защиты демократии невозможна! Без контроля над зонами жизненных интересов!

– Совершенно верно, Господин Протектор, – кивнул старший. Задумчиво глянул на город внизу:

– Хал-Кис, как называется та дикарская планета?

– Как-кая планета?

– Та, откуда явилась банда варваров.

– Земля! – чётко отрапортовал офицер.

– Земля, – повторил Ту-Бас. И тень усмешки пробежала по его худому лицу. – Уладьте этот вопрос, генерал…

В фиолетовом небе рождались звёзды.

Протектор девяносто пяти миров машинально потянулся пальцем к носу. И тут же испуганно отдёрнул руку.

Хорошо сидеть в летней кафешке на углу Тракторостроителей и 50-летия ВЛКСМ.

Утро. Зелень.

Хриплый шансон из динамиков. Ароматы цветущих лип.

Девушки в мини-юбках торопятся вдоль улицы… Нам можно не спешить. Куда эти от нас денутся?

Такие замечательные ребята на дороге не валяются!

Раскинувшись на треснутых пластиковых стульчиках, они потягивают из бокалов ледяное дешёвое пиво. Заедают сушёными кальмарами. Рассказывают друг другу бородатые анекдоты.

А потом поднимаются – вальяжно, неторопливо. И садятся в самый замечательный транспорт на свете – слегка проржавелую и облезлую «жигуль»-«копейку».

Васька жмёт на газ…

О, чёрт!

Откуда-то из дворика наперерез выносится флаер – что-то вроде летающей тарелки, только поменьше.

– Вот урод! – Васька рвёт руль на себя, и «копейка» взмывает в воздух.

Мы проносимся над идиотской инопланетной «колымагой», едва не задев её колёсами. Лубенчиков высовывается в окно и орёт:

– Придурок! За сколько купил права?!

Тьфу…

Я открываю глаза.

Кругом темнота.

Сажусь на постели. Ошалело оглядываюсь по сторонам.

Слава богу, приснилось…

Ну, да. Ведь это родная, малогабаритная «хрущёвка»?

Сонно моргаю. Кутаясь в одеяло, подхожу к балконной двери. На ощупь распахиваю её и цепенею.

Там, снаружи – вытканная огнями огромная надпись в полнеба:

«Партия доминионов – улучшение вашей жизни уже сегодня!»

Надпись – не по-русски. На чистом галактическом языке.

Я вздрагиваю. Глотаю подкативший к горлу комок.

– Эй, – доносится сзади уже на родном, – дверь прикрой.

– Сейчас…

– Тут, между прочим, люди, а не пингвины. Хотя на счёт тебя я не уверен.

– Сам ты пингвин… – бормочу вполголоса.

– Не-а, я – примат, – Васька Лубенчиков зевает. – Люблю, когда тепло, светло и… девушек… А ещё хочу в Крым.

– Хотеть не вредно, – сердито комментирует Дима Капустин.

Я молчу, прижавшись лбом к стеклу. Где-то над крышами высоток, жёлтыми светляками проносятся огоньки флаеров. В столице Галактической Империи далеко за полночь.

А сколько сейчас на Земле, в родном городе?

Идиотский, неактуальный вопрос. Ведь до Земли – тысячи световых лет…

Я закрываю глаза.

В памяти с неумолимой ясностью опять проступают события последних месяцев, иногда похожие на цветные сны, иногда – на кошмары… Удивительные и всё-таки абсолютно реальные – до последнего пятнышка на жуткой образине метаморфа…

Окутанная огнями летающая тарелка – над заброшенным строительным котлованом, посреди зарослей крапивы. И воркующий голосок оттуда: «Итак, вы готовы заключить сделку?»

А кто бы не согласился? Кто бы не клюнул на удочку?

«Новейший звездолёт класса Эн» – это вам не поношенный «жигуль». Если прямо в руки идёт инопланетное чудо, если лишь тебе на целой планете выпадает уникальный шанс…

Тьфу!

Настолько уникальный, что странно, как мы вообще до сих пор живы.

Земля – по здешним понятиям, оторванный от цивилизации, жалкий мирок где-то на дальнем конце Галактики. А земляне – варвары, понятия не имеющие о тысячах обитаемых миров. И всё же до чего уютной и безопасной кажется наша захолустная планета, надёжно укрытая от такой «цивилизации».

Кто сказал, первобытность – это плохо?

Сидели б сейчас, как настоящие первобытные варвары, где-то на улице Тракторостроителей, пили бы «Клинское» и горя не ведали! Пусть бы кто-то другой спасал Вселенную, ввязываясь в смертельно-увлекательные разборки…

А с нас – хватит.

У нас этот героизм – уже в печёнках. Давно пора в родное захолустье! Прямиком через Тёмную зону нестабильных гипертечений, куда ещё не скоро найдут дорогу инопланетные эскадры…

Я зевнул и снова полез под одеяло.

Как отметил кто-то из классиков (может, Лев Толстой, а может, Чак Норрис?): «В каждой башке свои тараканы».

И классики не врут.

Давно известно, у всякого разумного индивида – свои заморочки.

Вот, например, какой-нибудь ксенобиолог всё бы отдал, чтоб оказаться в ином мире, среди существ, неотличимых от землян. Так бы и лазил он дни напролёт, восхищаясь. Собирал анализы, строил гипотезы и догадки.

А мы… Мы – люди целеустремлённые. И, не размениваясь на теории, сразу сделали практические выводы.

Вот уже почти месяц мы ставили уникальный эксперимент: «Адаптация человеческого организма к инопланетным спиртосодержащим жидкостям».

Делали мы это так старательно, что остальное – вся наша бурная эпопея «Земля – Киагра» – как-то потускнело и съёжилось в памяти.

Эх…

Молодые организмы ещё справлялись.

Но что-то пора уже было менять.

– …Никогда не спасайте имперских принцесс – муторное и неблагодарное дело!

Сказано это было в сердцах и после третьей кружки «кометы».

Хотя резон в Васькиных словах имелся.

Было часов одиннадцать утра. Мы сидели в дешёвой забегаловке на окраине Киагры, на планете с одноимённым названием, и хмуро обдумывали своё житьё.

Обдумывать всухую было трудно.

«Комета» опять запенилась, разливаясь по кружкам.

Мы хлебнули, не чокаясь. Васька громко матернулся по-русски – просто так, от избытка чувств. Один хрен, никто не поймёт. Мы – трое чужаков в чужом мире, за тысячи световых лет от Земли…

Будто в ответ на матерщину, где-то над городом заиграла бравурная музыка, и донёсся вкрадчивый тенорок:

– Голосуй или проиграешь!

Лубенчиков скривился:

– Голосуй, не голосуй – все равно получишь…

– …Свободу и процветание для Киагры! – донеслось сверху.

– Тьфу! – Васька в сердцах швырнул пустую кружку. Жаль, она не бьётся. – Идиотизм!

– Нет, это политика, – вздохнул Дима.

– Не спорьте, – вмешался я, – без идиотов точно не обойдёшься. Можно сказать, они – краеугольный камень демократии.